Танцы к юбилею

Эйфмана могут любить все, любить его очень просто. Он всегда рассказывает историю, которая известна каждому, и в программке она изложена в красках, и музыка тоже узнаваема. Таков Эйфман. Он уверен, что еще не обо всем рассказал, хотя ни одно жюри «Золотой маски» больше этому не верит. Так, его новый спектакль «Кто есть кто», как и прошлая продукция «Мсье Мольер и Дон Жуан», в номинанты на национальную премию не попал, но в Москве прошел с большим успехом. Частые гастроли питерской труппы в столице стали напоминать бесконечные вечера смеха (речь не о том, что Эйфман смешон, скорее, наоборот), на которые критики давно перестали обращать внимания как на вульгарный жанр, а публика продолжает ходить семьями, несмотря на дорогие билеты.

Начало спектакля было изящным, с намеком на американское ретро – серые плащики, шляпки, кожаные чемоданчики, пароход. И тут два парня-белоруса (молодые артисты труппы Эйфмана Алексей Турко и Игорь Седько), они же эмигранты из Мариинки Алекс и Макс, снимают уборы, осматриваются, что-то танцуют. Эти ребята, похоже, евреи, так как их выход обставлен музыкой еврейских аккордеонов. И остальные пришельцы тоже евреи, так как под музыку танцуют все. В зале восторг – зрители узнали музыку. Парни приехали создавать американский балет, учить «герлз» пуантам, а пока они устраиваются в местный мюзик-холл, переодевшись в двух женщин. Стычки с сутенерами, танчики под Эллингтона, влюбленность в приму. Все как бы по известному сюжету.

Белый балет одерживает верх, подружка Алекса Линн встает на пуанты, чтобы зрители увидели бесконечно банальный дуэт на музыку «Вокализа» Рахманинова и бесконечно долго вызывали артистов (прима труппы Вера Арбузова – Линн действительно, как всегда, в хорошей форме). В итоге один из мальчиков стал у Эйфмана, вероятно, Баланчиным (хотя Баланчин не бежал из России, как евреи из Египта), а второй бесславно вернулся домой.

Что же нового сегодня придумал Эйфман: евреев уже гоняли в других спектаклях, художники-мужчины уже все рассказали о своей непростой ориентации, мессий было много, абсолютно все страдали – Спесивцева, Чайковский, император Павел, Карамазовы, Дон Кихот, Мольер, вот эти изгнанники из Мариинки. Все уже было.

Кажется, что Эйфман остановился где-то между серийной мелодрамой и советским историческим романом в духе Пикуля, мало-помалу оставляя то, с чего начинал, когда работал с Марковским, Аллой Осипенко, Валерием Михайловским. Он перестал ставить на артистов и замкнулся на своих проблемах, которые называет диалогами с Творцом. Может, его балеты кому-то помогают уйти от серой действительности, но зачем тогда играть в страдания?