Posted 29 февраля 2004, 21:00
Published 29 февраля 2004, 21:00
Modified 8 марта, 09:43
Updated 8 марта, 09:43
Первым серьезным делом Алексея Ратманского, как руководителя, стали январские гастроли Большого балета в Парижской опере. Вместе с «Лебединым озером» Юрия Григоровича и «Дочерью фараона» Пьера Лакотта в Париж выезжал и «Светлый ручей», самый кассовый и модный балет прошлого театрального сезона, созданный Ратманским на музыку Шостаковича в честь и память легендарного Федора Лопухова. Сегодня у Ратманского жесткий график премьер балетов на пять сезонов вперед (таков срок его контракта). Он пока не может раскрыть всех планов, но две вещи очевидны – разработка московской темы и зеленый свет для молодых балетмейстеров. Под московской темой подразумеваются балеты, определившие художественную жизнь Большого в 10-е, 20-е, 30-е, 40-е и 50-е годы XX века. Их тщательно изучат в архивах и музеях и по возможности восстановят для сегодняшних артистов. Будут балеты москвича Леонида Мясина, Касьяна Голейзовского, Ростислава Захарова, Асафа Мессерера. Есть надежда и на восстановление старины – балетов «московского Петипа» Александра Горского. Что касается молодых хореографов, то они объявятся уже в нынешнем мае. Сам Ратманский поставит «Болт» Шостаковича, Юрий Посохов (сейчас работает в Балете Сан-Франциско) перенесет в Большой свой балет для 13 танцовщиков «Магриттомания» на музыку Бетховена, третьим будет любимец москвичей Раду Поклитару, но уже без английского партнера Деклана Доннеллана.
Из западных хореографов уже в следующем сезоне в Большой приедет Джон Ноймайер с большим сюжетным балетом.
Московская сцена никогда не была хранителем романтической сказочности русского балета, ее хранят в Петербурге в Мариинском театре. Реформатор московской сцены Александр Горский следовал балетному веризму и всяческой натурализации, Асаф Мессерер гонял по сцене настоящий футбольный мяч, Васильев и Лиепа прославили Большой «Спартаком», а не «Лебединым озером». Поэтому тенденция Ратманского к гротеску, водевилю не выпадает из контекста Большого, а ретроградки Одетты-Одиллии никуда не денутся, будут нарождаться вопреки всему.