Владимир ВОЙНОВИЧ

Кажется, уже все, кому не лень, обсудили итоги выборов, но позвольте и мне немного поумничать. Признаюсь, даже утром 7 декабря я еще сомневался, ходить или не ходить. Я не боялся проснуться в другой стране и не проснулся. Потому что в стране, которой меня пугали, я находился задолго до погружения в предвыборный сон. Что, собственно, изменилось после выборов? Ну да, нижняя палата нашего, прости Господи, парламента стала другая, послушная Кремлю. Но ведь и предыдущая строптивостью не отличалась. И даже не знаю, ругать ли ее за это. Конечно, будучи послушной, она уважения не вызывает. Послушный парламент – это нонсенс, это чушь, это как послушная (разрешенная) литература, сочинителям которой Осип Мандельштам хотел (цитирую) «плевать в лицо, бить их палкой по голове и всех посадить за стол в Доме Герцена, поставив перед каждым стакан полицейского чая и дав каждому в руки анализ мочи Горнфельда».

Но когда наша Дума выходит из послушания, она вообще черт-те что вытворяет. Иногда даже такое, что без танковых орудий с ней и не справишься. Но вернусь к своим сомнениям. Гамлетовский вопрос: ходить или не ходить, я в конце концов решил положительно и отдал свой голос партии, которую иные называют партией крупного капитала. Хотя сам я крупным капиталом пока не овладел, да и с мелким, правду сказать, бывают порой перебои. Но данная партия импонирует мне стремлением приблизить Россию к Европе и приверженностью идеалам демократии и свободы. Люди из этой партии, когда были у власти, провели быстрые и болезненные реформы, без которых, кто бы что ни говорил, обойтись было просто нельзя. На этом пути совершались ошибки, может быть, даже крупные, но ведь у реформаторов не было ни теории, ни практики быстрого превращения тоталитарного монстра в человеческое общество. То, что в целом реформы удались, видно хотя бы по теперешним супермаркетам. Короче говоря, я за эту партию и раньше голосовал, и сейчас сделал то же, и… проиграл, как, впрочем, сам предвидел заранее.

Я, правда, не очень огорчился, привыкши быть в меньшинстве, а то и совсем в одиночестве. Тем более что в политике демократов, хотя я, в общем, ее поддерживал, меня, чем дальше, тем больше что-то смущало.

Я не понимал (и писал об этом когда-то в газете «Демократический выбор»), почему им так хочется называть себя правыми, мне это определение не кажется точным. Хотя это, наверное, не столь важное, формальное разногласие. Важным и не формальным я считаю вопрос, почему они все твердят бизнес, собственность, капитализм, забывая о широком круге избирателей, которых эти слова вообще не очень-то греют. Например, об интеллигенции, для которой представление о свободе и демократии не обязательно связано с понятием «тугой кошелек».

Не только у нас, но в самых что ни на есть капиталистических странах капиталисты составляют ничтожное меньшинство народа. А большинство – госслужащие и наемные работники – с капиталистами постоянно борются, отстаивая свои права, настаивая на более или менее справедливом распределении прибылей, требуя равенства перед законом, доступности лечения, образования и всего этого добиваясь. В этом и есть суть демократии. Поэтому на Западе любая серьезная политическая партия старается привлечь на свою сторону не только капиталистов, но и тех, кто на капиталистов работает. Но почему же наши демократы, хлопоча о развитии, например, малого, среднего и несреднего бизнеса, упускают из виду, что подавляющее большинство народа никакими бизнесменами не являются, никогда ими не будут, но никакой бизнес без них построить нельзя. И хотя бы поэтому (не только) о них тоже следует позаботиться. А у нас что получается? Левые ищут себе поддержки у бедных, правые – у богатых, а центристы – у начальства.

О центристах пока говорить не будем, но левые выигрывают у правых, потому что бедных всегда больше, чем богатых, и их интересы игнорировать по совести бессовестно, а по уму глупо. Тут следует еще вот что сказать. Есть понятие «демократия» – форма устройства общества, а есть демократизм, чувство, обычно свойственное людям демократических убеждений. Проявляется оно в том, что человек, даже имея солидный счет в банке, роскошью не упивается, богатством не кичится и напоказ его не выставляет. А у нас не только безвкусные нувориши вроде нашего фармацевтического магната, но и многие называющие себя демократами, самодовольно повторяя фразы вроде «мы люди не бедные», «мы состоятельные», не стесняются демонстрировать телезрителям свои гардеробы от Версаче или Армани, подвалы-коллекции изысканных вин и швейцарские часы за 50 000 долларов.

Демократу, если он действительно демократ и к тому же публичный политик, никак не помешало бы быть поскромнее, иметь (желательно врожденное) чувство меры, вкуса и такта, ощущение того, в какой стране он живет, какой народ хочет представлять и как себя с ним соотносить. Тут некоторые скажут: ах, совок, совок! А вот и не совок. Английская королева, тоже не бедная женщина, во время войны хлеб получала по карточкам, а Уинстон Черчилль, герцог, барин и сибарит, пил кукурузный кофе. Будь они совками, использовали бы свое служебное положение или завели бы знакомство с пекарем или кофеторговцем. Но они помнили, что должны быть (и не ради популизма, а по сути) моральным примером для народа, которым руководят. О чем и некоторым нашим политикам хорошо бы подумать. И представить себе, как потенциальный избиратель воспринимает не только их политические декларации, но и их образ жизни и мыслей.

В прошлое воскресенье Борис Немцов, обсуждая с телеведущим Владимиром Соловьевым, почему СПС проиграл выборы, мимоходом заметил, что среди богатых людей (спонсоров СПС) патриотов гораздо больше, чем среди нищих. Имея в виду, очевидно, не уличных попрошаек, а просто бедных людей. Высказывание, прямо скажем, неумное, бестактное, ложное и оскорбительное для миллионов людей, проявляющих свой патриотизм тем, что просто честно работают. За нищенские зарплаты они жнут, ткут, чертят, учат, лечат, роются в архивах и хранят музейные ценности. У них нет миллионов, чтобы финансировать политических игроков, но у каждого есть один голос, за который в условиях демократии надо еще побороться.