В 57 жизней и 15 млрд. рублей обошлось строительство крупнейшего в стране и пятого по протяженности в мире (15 тыс. 343 метра) тоннеля. Пробивали его в одной из наиболее сейсмически активных зон земли, в жутких условиях: вечная мерзлота, подземные воды, осыпи, обвалы…
Теперь это все позади. Настал день, почти такой, каким его представляли себе четверть века назад строители (тогда на плакатах их рисовали в обнимку с целинниками и космонавтами). Высокие гости, красная ленточка, громкие слова, символические ключи от тоннеля, транспаранты типа «Тоннельщик – это звучит гордо!», туш, залпы салюта... Все почти, как в кинофильме про БАМ 70-х. Почти. Потому что люди не бросают в воздух шапки, не кричат «Ура!», не обещают «выполнить и перевыполнить», а растерянно глядят по сторонам. Не потому, что устали от всего, что позади. Потому что не знают, что впереди.
«Новые Известия» уже писали (в № 74 от 10 октября) о жителях поселков Северомуйска, Тоннельного и Разлива, выросших посреди тайги весной 1976-го. Людей селили в дощатые вагончики, которые можно было тащить на прицепе за поездами по строящейся дороге, в неказистые бараки и сборно-щитовые времянки «с удобствами во дворе». С этими и другими «удобствами» строители смирились и свыклись: на «большой земле» им обещали квартиры, машины и пенсии. Но для большинства бамовцев окончание строительства приравнялось к концу света: ехать им оказалось попросту некуда.
«В 96-м строительство под свою опеку взяло МПС. Всем выплатили задолженности по зарплате, выдали субсидии на приобретение жилья, наладили бесперебойную доставку продуктов и промтоваров, – рассказывает Женя, молоденький охранник тоннеля, бамовец во втором поколении (родился в Северомуйске, мать с отцом уже на пенсии). – Потом грянул дефолт. Кто не успел купить квартиры по докризисным ценам, тем обещали новые субсидии при условии, что вернут государству полученные деньги. Но люди боятся, что новых денег или не будет вообще, или придется ждать годами. Поэтому все мы числимся как получившие субсидии, хотя приобрести жилье не в состоянии».
Жене повезло: попал в число 156 счастливчиков, принятых на работу руководством Восточно-Сибирской железной дороги. Парень с голоду не умрет. А такая перспектива вполне отчетливо маячит перед глазами постаревших «комсомольцев-добровольцев».
Про песенную романтику на БАМе давно забыли. Люди с середины 80-х ехали сюда не за запахом тайги, а за «длинным рублем». В результате с начала 90-х работают за «копейки». На «большую землю» возвращаются только те, у кого там осталось жилье. Считай, единицы.
«Когда надо было побыстрее пробить тоннель, платили аж по 20 тысяч, – вспоминают ветераны стройки. – А сейчас 5–6, максимум 12! Ясно, что на такие деньги соглашаешься не от хорошей жизни».
Она, жизнь, еще теплится в затерянном в горах месте: в Северомуйске достраиваются несколько капитальных домов. Но квартиры в них получат лишь те, кто будет обслуживать участок. «Спецовка, куртка с надписью «БАМ», каска, фонарь-«коногонка», болотные сапоги да портянки – вот и все, что мы получили за стройку века!», – с горькой иронией говорили в праздничный день первопроходцы .
Многие из них, как и мы с нашим гидом Толиком, после церемонии пошли на кладбище – к тем, кто не дожил до этого дня. 41 строитель тоннеля погиб под землей, 16 – наверху. Зачастую гибли группами: так, в июле 78-го в ледяном потоке утонула бригада проходчиков, все пять человек, в 99-м шестеро попали под обвал. Об этих трагедиях на «большой земле» никто не знает. Отчасти потому, что отдавших за магистраль жизнь, в прямом смысле, хоронили здесь же, рядом с тоннелем.
Везти на родину было дорого. Да и некогда.
Северомуйский погост расположен на вершине обдуваемой со всех сторон горы, но с каждым днем он все заметнее сползает с нее в карьер. Из него когда-то добывали песок для строительства. Очень много заброшенных могил – покосившиеся кресты с вылинявшими искусственными цветами. А на некоторых безымянные камни.
«Приехал на БАМ одинокий человек, жениться не успел – и погиб, – рассуждает вслух Толик у одной из могил. – Кому ж за его могилой ухаживать?»
Вот и мертвым, выходит, нет покоя по соседству с тоннелем. А хуже всех, пожалуй, тем, кто приехал из бывших союзных республик. Многие из них не посчитали нужным слетать домой поменять документы. И теперь они оказались не только без работы и жилья, но без документов и пенсии, не являясь гражданами ни своих бывших отечеств, ни России. Группа таких граждан без гражданства пытается оформиться в качестве беженцев, но пока безуспешно. Даже в честь праздника ничего пообещать им не смогли.
Короче, куда и как ни погляди, а «тоннельщик» звучит совсем не гордо. Как издевка звучит.
«Нам всем в честь пуска тоннеля выписали по 450 рублей, – криво улыбается Толик. – Я их получаю, а меня спрашивают: «На фуршет идешь? Тогда сдавай премию обратно, мы собираем как раз по 450». Я говорю: «Я с женой хочу пойти». А мне: «Она у нас не работает, значит, сдавай еще 450 на жену». То есть я его, тоннель этот чертов, строил – и теперь еще приплатил, чтобы отметить событие».
Когда-то в Тынде, столице магистрали, собралась группа энтузиастов, решивших бороться за учреждение на территории, примыкающей к магистрали, суверенной Республики БАМ. Других вариантов улучшения своей жизни строители не видели.
Сегодня «суверенная Республика» заставляет вспомнить миф об Атлантиде – бесславно канувшей в небытие.
Северомуйск–Москва