«Несвоевременная» трагедия

Андрей приехал к месту взрыва почти сразу. На этой электричке в Ессентуки ехал его отец. Андрей видел, как спасатели выносили и складывали рядом с искореженным вагоном тела погибших. Среди них Андрей разглядел и тело отца. Еще не веря, он набрал на сотовом папин номер... и услышал звонок, раздающийся откуда-то из этой безжизненной груды. Почти сразу же зазвонили и другие мобильники. Десятки разнообразных сигналов. Уже умершим людям звонили родные – хотели узнать, не оказались ли их брат, сын, дочь во взорванном вагоне…



«Власти нашли подходящую цифру»

Электричка не доехала до вокзала в Ессентуках примерно 500 метров – во втором вагоне террористы привели в действие взрывной механизм. В семь утра поезд был забит людьми.

«Сразу после взрыва из вагона вылетело около пятнадцати тел, – рассказывает Сергей. Окна его квартиры находятся прямо напротив места теракта, поэтому он видел почти все. – Страшная картина была. Кто-то выбегал, кто-то выползал. Очень много людей вообще не двигались. Крики, стоны. Вспоминать не хочется».

Таксист Женя, который на своей машине постоянно дежурит на привокзальной площади, в момент взрыва тоже был рядом.

«Хорошо, что поезд до вокзала не дотянул, – считает Женя. – Если бы на перроне взорвался, то еще больше народу пострадало бы. Там в это время многолюдно, народ на работу едет. Еще человек двести в больницу бы отправили. А сколько погибло бы, даже думать не хочется».

По официальным данным, погибло 42 человека. Но спасатели и очевидцы говорят, что количество жертв теракта сильно занижено.

«Мы сразу после взрыва из вагона не меньше 50 трупов вытащили, – рассказал один из спасателей, принимавший участие в ликвидации последствий трагедии. – А сколько еще фрагментов тел было разбросано в радиусе сорока метров? Кто их считал? Власти нашли подходящую цифру, лишь бы трупов перед выборами меньше было. Как будто люди от этого воскреснут».

«Я сама видела, как почти сто тел погрузили на два грузовика, накрыли брезентом и увезли. Куда? – не знаю, – говорит Ольга, которая почти весь день провела возле места взрыва. – Эти машины окружила милиция и никого к ним не подпустила, пока они не уехали».



Тимуровцы

Весь день в пятницу на месте трагедии работали криминалисты, спасатели, эксперты-взрывотехники и медики. Развозить пострадавших по больницам в Ессентуки, Кисловодск, Пятигорск помогали студенты местного медицинского колледжа. Девушки, стараясь не смотреть на раны, несли больных к машинам «скорой помощи».

«Силовики» довольно быстро собрали вещественные доказательства – части одежды, осколки разорвавшейся гранаты. Им помогала быстро набежавшая детвора. «Вот, вот. Нашел», – кричит мальчишка и бежит к милиционеру. В руках у него окровавленный ботинок. Милиционер взял вещдок и тут же гаркнул на «тимуровца»: «А ну пшел отсюда! Нечего тебе здесь делать!» Он оглянулся и увидел еще человек пятнадцать помощников: «Вон отсюда, детвора!» Ребята сначала шарахнулись, но потом опять стали помогать милиции, ФСБ и спасателям.

Место взрыва выглядело жутко. Разбросанные части тел, окровавленные обрывки одежды, личные вещи. Криминалисты нашли на месте трагедии язык и челюсть. Эксперты все никак не могли понять, что с ними делать. Позже выяснилось, что в больницу Ессентуков привезли девушку, у которой не было ни челюсти, ни языка...

К вечеру раскуроченный вагон оттащили на местный хладокомбинат. Там его еще раз обыскали эксперты, которые собрали почти десять мешков с уликами.

«Пока сложно сказать, где именно была заложена бомба, но ясно одно – она находилась в самом вагоне, скорее всего, на полке с вещами. В районе второго колеса пол сильно прогнулся, в нем даже есть дырка, – рассказал «НИ» один из следователей, пожелавший остаться неназванным. – Эксперты-взрывотехники по дыркам в обшивке салона восстановят траектории начинки бомбы и только после этого назовут конкретное место, где она была заложена. Мы нашли и неразорвавшееся взрывное устройство. Предстоит точно установить и состав взрывной смеси. Мы собрали все необходимые вещественные доказательства. Не найдено ничего похожего на часовой механизм. Скорее всего, бомбы привели в действие террористы-смертники. Но точно утверждать это пока нельзя».



«Что с ними делать?»

Вчера привокзальная площадь в Ессентуках была полностью перекрыта милицией. Пройти можно было только, предъявив документы и открыв сумки. Милиционеры довольно грубо останавливали каждого: «Куда идешь?». А люди все шли и шли. Кто на похороны, кто по делам, кто в гости.

Реже попадались те, кто хотел поучаствовать в выборах. Утром у избирательных участков города было немноголюдно. В центральной городской больнице, где вчера утром оставались 84 пострадавших от теракта, в 9.00 открыли избирательный участок №367. Правда, пассажиры злополучной электрички не могли отдать свой голос ни за одного из депутатов. Большинству из раненых еще не исполнилось восемнадцати, а у людей электорального возраста нет ни документов, ни открепительных талонов. «Секретарь поехал выяснять, что с ними делать», – сказала член местной избирательной комиссии.

В Центральной городской больнице Ессентуков, куда доставили большинство пострадавших от теракта, установлен жесткий пропускной режим. «Я все понимаю, но не могу вас всех пустить, – говорит охранник на входе».

Тем не менее на свидание все же прорываются самые близкие люди. У Светланы в травматологии лежит муж. В пятницу утром Михаил вместе со своей бригадой строителей ехал на объект.

«В той электричке вместе с Мишей ехали четверо наших товарищей, – рассказывает ее подруга Марина. – Целая бригада строителей… И вот – один на месте погиб, другой по дороге в больницу скончался, двое сейчас в реанимации, один Миша в более-менее нормальном состоянии. Пришли его проведать».

Из больницы выходит Светлана. Ее тут же обступают. «Как дела? Как он?» Света заплакала, затем сквозь слезы проговорила: «Нормально».



«Одни дети покалечились»

На дверях больницы вывешен список пострадавших. 104 фамилии, 104 искалеченные судьбы. Люди по очереди выискивают своих близких. Мужчина смотрит на список: «Какой ужас, одни дети покалечились». Действительно, в основном пострадали юноши и девушки 1984, 1985 и 1986 годов рождения. Трое подростков попали в реанимацию. Пока даже не удалось установить их личности.

«Вот она, – радостно кричит девушка. Она тыкает пальцем в фамилию своей подруги. – Легкой тяжести». Вместе с подругами она бросилась в сторону госпиталя. «Ну пожалуйста, по одному», – в очередной раз просит охранник. Заметно, что ему неловко останавливать измученных ожиданием людей, но одновременно он должен выполнять свою работу. К дверям подходит женщина средних лет, пальцем проводит по списку от первого номера до последнего. Ее взгляд окончательно тухнет на 104-м номере. Едва сдерживая слезы, она направляется в сторону морга. Там уже стоят две машины с гробами. На дверях морга вывешен свой список. По официальным данным, 42 человека. Рядом с каждой фамилией примечание: «Есть все». Только у трех написано: «Нет отпечатков». Возраст погибших в основном не превышает 17 лет.

В помещении морга родственники погибших заполняют необходимые для получения тел документы. Люди тихо переговариваются. Что-то уточняют. За одним из столов сидит красивая женщина, в одночасье ставшая вдовой. От слез замутились глаза, она пытается заполнить бланк. Но рука не хочет подписывать документ о приемке трупа. Рядом стоит дочь. Она ничего не говорит, просто гладит маму по голове и плачет.



«Он ослеп и онемел»

В процедурной травматологического отделения больницы старшая медсестра строго раздает указания: «Всем пострадавшим по одной таблетке феназепама на ночь. Поняли? Абсолютно всем». В каждой из палат на втором этаже лежат пассажиры взорванной электрички. У всех осколками порезало лица, практически у каждого перебинтована голова. Те, кто получил тяжелые травмы, не хотят вспоминать злосчастное утро.

Зато более «легкие» охотно, даже с удовольствием и гордостью рассказывают о пережитом ужасе. «Ехали мы в электричке. Разговаривали с пацанами в тамбуре, – говорит студент третьего курса автослесарного техникума Денис. – Народ уже стал из вагона в тамбур выходить. Скоро Ессентуки. Тут вдруг сначала один взрыв прогремел, а потом еще один – большой такой. Поезд резко затормозил, все попадали на пол. Я сначала не понял, что случилось. Схватился за лицо – рука в крови. Двери в вагоне выбило. Сначала друг выпрыгнул, сейчас он со мной в палате лежит. Потом я. Развернулся посмотреть. Крыша вагона провалилась в салон. Крики, стоны. Добежали до поликлиники. Там перевязали, и я домой пошел. Дома мне плохо стало – голова закружилась, и затошнило. Ну, меня в больницу и положили».

К его соседу по палате, Олегу, пришли трое друзей. «Ну как ты? Как нога? Ходит?» «Да какой ходит? – отвечает Олег. Он пытается приподнять ногу, но у него ничего не получается. Лицо перекосилось от боли. – Главное – жив остался», – и поправил сползающую на глаза повязку.

Некоторым больным уже разрешили выходить на улицу. Денис спустился покурить. «Как ты, рассказывай»,– его тут же обступили человек пятнадцать однокурсников. Он еще раз повторяет историю своего спасения. «А как Долматов?». Денис неожиданно смолк. Александр Долматов был доставлен в больницу в состоянии средней тяжести. Утром его побрили и отвезли в реанимацию. «Осколок пробил череп, – говорит Денис. – Теперь у него мозги вытекают. Он ослеп и онемел».



«В сентябре она ехала на этой же электричке»

«Фу, наконец-то свежий воздух. А то все время запах гари и лекарств, – восторженно говорит 17-летний Сергей. Ему разрешили на пять минут выйти из больницы. – У меня волосы очень сильно опалило. Они от искр загорелись. Я стоял в тамбуре. Взрыв. Дверью меня вынесло на улицу, прямо рядом с колесами. Поезд резко затормозил – столько искр получилось. Волосы и загорелись, хорошо, что сами потухли. Через секунду сверху на меня еще и дверь упала. Стекла из нее посыпались и прямо мне в лицо воткнулись. Никто не думал, что я выживу, весь в крови был».

У дверей больницы стоят муж с женой. Женщина ругается. Ее сестра находится в коме, и никто не знает, где ее документы. «Надоели. Из угла в угол гоняют, ничего не знают, – жалуется женщина. Она просила не называть ее имени, «чтобы не было лишних проблем». – Сестру же не голую в больницу привезли. Наверное, документы где-то в карманах лежали. А теперь ни в больнице, ни в милиции, ни в администрации мы не можем найти ее паспорт. Чиновники нас по кругу пустили – от одного к другому. Ходишь, ищешь, а у самой душа болит за сестру. Она ведь второй раз в такую же ситуацию попала. В сентябре она на этой же электричке ехала. Тогда Бог миловал – она в четвертом вагоне была, не зацепило. А сейчас неизвестно, выживет или нет».

К больнице приходят и те, кто должен был поехать на этой электричке, но не поехал. Они внимательно слушают выживших. «Я в то утро собрался на работу ехать. Уже вещи собрал, – рассказывает Антон. – А приятель мне и говорит: «Давай не поедем». Я недолго сопротивлялся. Остались. Сижу дома. Вдруг у меня сотовый зазвонил. Мама плачет, ничего сказать не может. Я ее спрашиваю, что случилось. А она сквозь рыдания: «Живой!». Я не понимаю ничего, а она: «Электричку взорвали, на которой ты должен был ехать!». И опять плачет. Вот так Бог меня уберег. Или приятель».