Приговор неформалам

На дворе каникулы, но позавчерашний день 16-летний Никита Кейзеров провел под сводами любимой школы. Сначала подтянул четвертную отметку по русскому. Преподаватель-словесник Алексей Ковылин пригласил Никиту в школьное кафе. Никита взял себе капуччино, учитель – чашку чая с бутербродом. Слово за слово, беседуя за едой, они за полчаса одолели пропущенный девятиклассником по болезни курс фонетики. Потом Никита смотрел в том же кафе мультики, рисовал в художественной мастерской, стучал мячом в спортивном зале...

«Сложный мальчик», – говорят о Никите в стандартно-типовой государственной спецшколе с английским уклоном, которую он покинул из-за фатальной неуспеваемости. «Один из самых ярких интеллектуалов среди наших учеников, – отзывается о нем Светлана Харченко, директор частной школы. И добавляет: – С ленцой, правда. Но вот увидите, к концу года будет отличником!»

Таких «сложных», «проблемных», как Никита, в его школе – чуть ли не каждый второй. Но здесь им всем легко, и проблемы разрешаются как будто сами собой – вот так, в кафе, за чашкой капуччино. Хозяевами школы созданы все возможные и невозможные условия для комфортной жизни. Оснащенный по «последнему писку» компьютерный класс, яркие кожаные диваны с подушками для отдыха малышей (хочешь – сиди на полу), библиотека, мастерские, спортзал, своя психологическая служба...

Прежде здесь, на первом этаже типового жилого дома, размещался детсад. Потом из-за демографических проблем помещение естественным путем освободилось. Несмотря на тесноту, здесь одновременно работают около десятка творческих студий: от лепки, рисования и хореографии до класса семиструнной гитары (по индивидуальному заказу). Плата за обучение невысока, для ребят с хроническими недугами оно вообще бесплатное. И в этом тоже ее специфика и ее преимущество перед «госсектором». По данным Министерства образования РФ, органические нарушения – дисфункция головного мозга, нарушения слуха и зрения, дефекты речи, нервные заболевания – свойственны примерно половине учащихся негосударственных школ. При этом доля частных школ составляет по России лишь 0,9% от общего числа наших десятилеток.

Частная школа – это прежде всего школа частной жизни. Наша педагогика до сих пор помешана на духе коллективизма. Здесь же все пытаются уловить неповторимый дух личности.

«Когда я работала в обычной десятилетке, мне требовалось три месяца, только чтобы запомнить в лицо каждого ученика. Страшно вспомнить: вела я девять классов по 35 человек в группе! – рассказывает завуч Юлия Корякина. – А тут каждый на виду, отношения складываются почти семейные».

В классах – по 10–12 детей. Доставка от дома до парты на длинном желтом автобусе. Вместо одиозного: «Я требую!» учитель обращается к ученику с учтивой просьбой: «Будьте так любезны». Плюс ипподром, теннисный корт, бассейн, домашний кинотеатр, джаз-клуб, внутренние лифты, зеркала, ковры, сверкающие чистотой уборные (ненужное вычеркнуть)...

И что же всему этому великолепию придет конец?

Не всему. Но в том и печаль. Истребление будет выборочным. Частные школы со связями во власти и глубокими традициями в обучении, бесспорно, выживут. Но это все дорогие, элитные, единичные заведения «с именем». Остальные школы – авторские, новаторские, «социального заказа» и, наконец, адаптационные – могут погибнуть, не завершив учебный год.

Причин тому несколько. Прежде всего резко возросшая стоимость аренды помещений. Во-вторых, старт нового этапа передела жилищного фонда в образовательном секторе (множество детских садов Москвы давно уже принадлежат частным лицам или сданы под офисы). В-третьих, неотвратимое приближение к вратам столицы Единого государственного экзамена, который грядущим летом будет сдавать каждый второй выпускник.

Наконец, как стало на днях известно редакции, из уст высокопоставленных московских руководителей все чаще и громче раздаются упреки в адрес школ «особых», «не таких», а, попросту говоря, частных. На одном из осенних многолюдных заседаний их наперебой честили с трибуны за то, что «не оправдали надежд москвичей»: участились-де жалобы родителей на низкое качество обучения в них, и оценки, выставляемые частными педагогами, – сплошь липа. Да и вообще, «не вписываются частники в московское образовательное пространство»: демонстративно, в открытую нарушают общепринятые в столице «правила игры». Недостаточно используют технические средства обучения, не умеют «проектировать благополучный образовательный климат». И, странное дело, в сокрушительных речах высших московских педагогических персон так и не прозвучало ни одной конкретной цифры, ни одного реального факта, ни одного названия какой-нибудь злокачественной приватной гимназии.

Тем не менее уже появились первые жертвы. Безжалостно расквартирована старейшая французская специальная школа №12 на Старом Арбате. На очереди – знаменитая классическая гимназия «Греко-латинский кабинет», что на Новодевичьем проезде. Ее директору уже предъявлены документы, удостоверяющие, что отныне она принадлежит новому владельцу. Единственная в Москве школа, где дети постигают древние языки вкупе с глубоким курсом истории искусства сквозь призму Закона Божьего, в панике ищет себе новое место прописки...

«Почему никто не говорит о скрытой миссии маленьких частных храмов знаний: ведь они оттягивают на себя самых проблемных, трудных, неуспешных ребят, с которыми обычная школа не справляется? – размышляет директор частной школы Светлана Харченко. – Вместо того чтобы в ножки поклониться энтузиастам, которые работают, за скромные, кстати, деньги, с «отходами педагогического производства», вместо того чтобы опереться на их опыт, устанавливая в городе перспективную модель полного дня, нас, наоборот, все последние годы всячески затирают, а теперь вот и уничтожают».

Последнему нечего удивляться: частная школа – реальная и действенная альтернатива школе типовой. Стало быть, первейший ее враг.

Нужны ли частные школы?

Владимир ЖУКОВСКИЙ,
кандидат педагогических наук:

– Дико требовать от государственной школы, чтобы она развивала личность. Массовая школа исполняет госзаказ, ей некогда вглядываться в глаза ребенка. Тогда как прямое дело частной школы – обслуживать семью. У нее другое место под солнцем, она обязана держать в неослабном конкурентном напряжении государственную педагогику. Вместо этого частная школа в России, не успев окрепнуть, сдулась, как воздушный шарик, обменяла свободу и творческий поиск на право войти в семью окологосударственных структур со всеми вытекающими отсюда финансовыми благами и привилегиями.

Валентина РЫНДИНА,
преподаватель частной школы при Университете Натальи Нестеровой:

– «Частников» упрекают прежде всего в небескорыстии. Да, за обучение в частной школе надо платить. Но ведь и государственный ликбез, положа руку на сердце, бесплатным не назовешь. Щелкать кошельком приходится на каждом шагу – то обои просят обновить, то технику, то занавески, то очередной ремонт затевают. И тем не менее миллионы «мучеников» государственной массовки трудно, даже при всем желании, окружить такой же заботой, что и в частном учебном пространстве.