Согласно последним данным, в нашей стране девять с половиной миллионов инвалидов – от рождения или вследствие несчастных случаев. Это сравнимо с населением Австрии или Болгарии. В отличие от правительств упомянутых стран, мы не знаем, что делать с таким количеством не вполне здоровых людей. И писано про них переписано, и фонды всякие созданы, и президентские программы, а ничего не меняется: мы живем своей жизнью – они своей.
«В СССР инвалидов нет», – называлась вышедшая на заре перестройки в Лондоне книга Валерия Фефелова. Заглавие автор, один из учредителей инициативной группы защиты прав инвалидов (выдавленный из страны за свою деятельность), позаимствовал из официального документа: ответа Госкомспорта на приглашение участвовать в очередных Олимпийских играх инвалидов. Интересная была страна СССР, чего там только не было: инвалидов не было, и узников совести, и, вспоминая ставший притчей во языцех телемост Познера–Донахью, даже секса не было. Потом это все вдруг сразу появилось. Даже больше, чем хотелось.
Рассказывая о Борисе Васильевиче Миненкове, доценте МВТУ им. Баумана, и его питомцах из горнолыжной школы «Снежок», не хотелось бы умиляться: «Надо же, какие молодцы!» Всплескивать руками: «Чудеса да и только!» Нет, молодцы, конечно. И самые настоящие чудеса творятся каждую зиму на склонах в Крылатском. Только дело не в этом… Как бы сказать, чтобы читатель не почувствовал свою ущербность... Дело в том, что Миненков, сам инвалид второй группы, сумел за двенадцать лет превратить оздоровительную богадельню в маленькое, с населением всего в 200 человек, но поистине демократическое государство.
«Все началось, – рассказывает Борис Васильевич, – можно сказать, как только инвалиды в России получили право на существование. Была создана любительская инвалидная лига при Федерации горнолыжного спорта СССР. Я имею достаточно солидный спортивный стаж, мастер спорта по альпинизму, написал книгу «Зимние восхождения» – пособие по действиям в экстремальных условиях. Сам бился много. И в горах, и на лыжах, и по-всякому. В 60-м, помню, было восхождение на Адыл-Су. Тридцать человек, не новички. Знали, где опасно, где нет. Устроили привал. Собрались уже уходить – тут как стена белая на нас! Главное в этой ситуации – ко рту руку прижать и делать плавающие движения, как в воде. Выбросило меня наверх, будто из пушки. Огляделся – вокруг никого. Шкурная мысль мелькнула: «Дисквалифицируют! Звание мастера снимут!» Потом, смотрю, они, как грибы, наружу из-под снега вылезают. Откопали всех. У одного перелом ноги, у другого вывих бедра... Вернулись. Пошел я в столовую. Заходит врачиха. «Что-то, – говорю, – с пальцем, посмотри». Она посмотрела и говорит: «У тебя перелом. Лучезапястный»... В 71-м разбился на мотоцикле. Только пришел в себя, стал собираться в горы. Друзья мне: «Куда? Что ты делаешь? Давай мы с тобой пойдем!» Я им: «Зачем? Мы вдвоем с Таней, дочкой...» Ну поднялись, я фотоаппарат достал – и тут со всех сторон вылезают друзья. Оказывается, шли за нами, страховали... Короче, всякое бывало. Но даже встав на костыли, со спортом не смог расстаться...».
В 91-м, когда эйфория, касавшаяся всего, докатилась и до проблем инвалидов, Миненкову удалось за небольшие деньги достать горнолыжный инвентарь и устроить поездку на Эльбрус для двадцати пяти подростков с нарушением опорно-двигательного аппарата вследствие заболевания детским церебральным параличом. А вскоре после этого начались занятия в «Крылатском» – дирекция велотрека выделила помещение совершенно бескорыстно.
«Забыть нельзя, – признается Миненков, – как в самый первый день детей несли на руках, тащили на санках… И начали мы потихоньку ставить их на лыжи. Толкнем с горки – и бежим вниз, ловить. Сейчас-то они обходятся без нашей помощи. Со многих ребят сняли инвалидность. Катя Знаменская, пришедшая ко мне одной из первых с диагнозом «посттравматическая эпилепсия», закончила журфак МГУ, вышла замуж, недавно родила здорового ребенка. У других наших «старичков» тоже в жизни все устойчиво...»
А вот у «Снежка» что ни год – проблемы. Нынешним летом в «Крылатском» сменился хозяин, и помещение, которое все годы занимали инвалиды, теперь предлагают арендовать за 2000 долларов. А где Борис Васильевич их возьмет? Каждый раз, когда он просит на свою школу у кого-нибудь из тех, в чьи обязанности входит помощь «Снежку», слышит в ответ: «Что вы все просите на инвалидов, у нас на здоровых-то спортсменов денег нет...» А Миненков смеется: «Вы знаете, почему мы работаем стабильно столько лет? Потому что работаем бесплатно».
В «Снежке» все держится на голом энтузиазме. Каждую субботу и воскресенье родители через всю Москву везут своих детей. Кто-то сходит с дистанции, но если у мам и пап хватает сил и терпения, то и у ребят получается хороший результат.
«В основном-то мы помогаем родителям, потому что каждое новое движение, которое совершает ребенок, новые буквы, которые он узнает на наших занятиях и на сборах, новые друзья – победа над страшной несправедливостью судьбы», – раскрывает свое ноу-хау Борис Васильевич.
Так что получается, Миненковым найдена панацея от ДЦП и других врожденных заболеваний?
«Не то чтобы это лечит… Но дает очень мощный моральный стимул. Если вы раньше не вставали на лыжи, вы двух шагов не пройдете, свалитесь. А они – вон как гоняют! Когда приезжает к нам очередное телевидение, с недоумением спрашивают, глядя на летящих со страшной скоростью ребят: «А где же тут инвалиды?» Потому что в «Снежке» нашем занимаются и здоровые ребята, но больных от здоровых на лыжах не отличишь.
Когда я езжу на сборы с детьми и сам иду на костылях, и они ковыляют, все, кто навстречу нам идет, отводят глаза. Люди не знают, как себя с нами вести: или это истерическое благорасположение, или холодное отчуждение. Впрочем, я, может быть, на мир здоровых уже смотрю специфически... Но, по крайней мере, враждебного отношения к нам нет…»
Довелось автору побывать на днях в Троице-Сергиевой лавре. В многодневной серой, дождливой полосе – вдруг солнечный просвет. Крепостные стены под стать синим куполам и рдяным гроздьям рябины источали тепло, точно протопленная печь. Неподалеку от монастырских врат сидел среди прочих нищих молодой инвалид в скрипучей, видавшей виды коляске, что для него не роскошь и не средство передвижения, но орудие унизительного труда. А во дворе обители встретилась группа туристов-японцев, гусеницей, в затылок друг другу семенивших. Возглавлял процессию развеселый японец, толкающий перед собой легкую, впору сказать, спортивную модель коляски, в которой восседала, размахивая флажком, еще более развеселая японка. Они приехали из своей далекой Страны восходящего солнца, чтобы вместе с нами порадоваться трем часам предвечернего солнца в сплошной серой полосе… Вспомнилась евангельская история о расслабленном. Его принесли на постели к Христу друзья, веря в чудо. Христос, видя их веру, сказал: «Встань и иди!» – и расслабленный (быть может, больной ДЦП) встал, взвалил кровать на спину и пошел как ни в чем не бывало домой...
Каждый из нас – независимо от состояния здоровья – хоть раз в жизни чувствовал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой, так на душе погано. В этот момент обязательно кто-то должен сказать: «Встань и иди!» Миненков – сказать может. Умеет. И маленькие калеки встают на горные лыжи – и не идут, а сломя голову летят с крутой горы, визжа от переполняющего их чуда исцеления.
Неужто для совершения этого чуда так уж обязательно самому опираться на костыли?