В Медицинском радиологическом центре в Обнинске ставят на ноги больных с осложнениями после радиационного облучения и химиотерапии. Раньше здесь была очередь более 200 человек на место. Но в последние годы больные тихо вымирают по разным углам нашей страны. На поездку в Обнинск денег нет. А многие просто не знают, что есть место, где погибающим от лучевых осложнений могут помочь.
Краскораспылитель Wagner ProjectPro 117 является краскопультом для высококачественного окрашивания стен и потолков внутри и снаружи помещения. Со злокачественными новообразованиями во всем мире борются одинаково: опухоль удаляют, затем проводят химиотерапию и облучение. Если случай тяжелый, опухоль интенсивно облучают. Высокие дозы в этом случае поражают и здоровые органы, расположенные рядом. При выписке из клиники человек часто оказывается в ситуации, когда раковые клетки уничтожены, но и другие жизненно важные органы поражены излучением. На долечивание и реабилитацию этих людей у клиник ни сил, ни времени, ни средств уже нет. На очереди другие пациенты, которых надо для начала хотя бы прооперировать.
В последние годы в стране сложилась странная ситуация: если больного облучали в одной клинике, то в другой на реабилитацию его не возьмут. В Московском радиологическом центре на Профсоюзной улице откровенно признались, что выхаживают «только своих пациентов, и для других мест не хватает». Онкологический институт имени Герцена тоже старается помогать только «своим». Один из врачей института так и сказал, что «реабилитация больных после онколечения – не главная проблема». Ужаснее всего то, что часто нет возможности принять даже первичных больных, тех, кому нужна операция.
Невольно приходишь к печальному выводу, что онкологи, справившись с основным заболеванием, как бы «умывают руки». А специалисты по другим болезням очень не любят лечить хвори с приставкой «лучевая». Возни много, лечить долго, результат почти всегда туманен. Рецидив рака может повториться. Так и остаются семьи, в чью дверь постучала страшная болезнь, один на один со своей бедой. Отчаявшиеся родственники мечутся в поисках врачей, которые бы помогли вылечить поврежденные радиацией органы. И не знают, что есть в стране маленький «уголок надежды». Как сказал заведующий уникальным отделением по лечению лучевых повреждений в Обнинске Виктор Пасов, «кто про нас услышит, тот к нам и едет». Иногда образуется поток. Недавно один за другим приезжали несколько человек из Новосибирска. Сработало «сарафанное радио». Пока только Обнинск тянет тяжелую лямку выхаживания онкобольных. А они поступают чаще всего после неправильного лечения. Виктор Пасов считает, что самые тяжелые последствия случаются тогда, когда радиоаппаратура посылает не строго назначенную дозу лучей. Иногда направляет произвольно и мимо цели. К сожалению, облучающая аппаратура сейчас далеко не в лучшем виде. Сказалось хроническое безденежье. В момент поломки ни сам врач, ни пациент не знают, что происходит передозировка. Об этом становится известно только спустя пару месяцев. Кажется, все самое страшное уже позади, и вдруг начинаются лучевые осложнения.
Хуже всего переносят облучение те, у кого слабая сердечно-сосудистая система. Даже малые дозы вызывают у них тяжелейшие последствия. Лучи повреждают сосуды, кровь не снабжает органы, и они не могут нормально функционировать. По словам доктора Пасова, таких в России более сотни тысяч. А отделение в Обнинске – 35 коек на всю Россию.
Время от времени все крупные онкоцентры пытаются создать у себя реабилитационные отделения, понимая, что без этого нельзя. Но все начинания гибнут из-за нехватки денег. А рак наступает, с каждым годом все дальше оттесняя лидировавшие ранее сердечно-сосудистые заболевания. Наши соотечественники приходят в ужас от одного диагноза «онкология», а за границей на подобное известие реагируют спокойно. Дело не в природной храбрости иностранцев. Просто там хорошо понимают, что это начало тяжелой борьбы и что врачи поддержат больного на всей трассе страшного «марафона». У нас (и то не всегда) успевают помочь только на первом, радикальном этапе лечения. Все, что происходит потом, становится проблемой только самого больного и его родных. Не оттого ли в России диагноз «рак» звучит, как смертный приговор?