Ева Меркачева - о росте арестов: "Силовики готовы искать и сажать любых "изменников"

Виктория Павлова

Анализ публикаций СМИ показал, что в 2022 году самые громкие аресты и обвинительные приговоры были связаны с хакерскими группировками, фейками о российской армии, госизменой учёных и финансовыми махинациями учебных и научных организаций. Арестов было много: только в первом полугодии 2022 года ограничение свободы на время следствия, по данным Верховного суда, получили на 1000 человек больше, чем за аналогичный период прошлого года.

А вот значимых заметных освобождений было куда меньше. На свободу без лишнего шума вышел владелец взорвавшейся шахты «Листвяжная», в которой погиб 51 горняк, Михаил Федяев, отпустили блогера Хованского, экс-замминиста просвещения Марину Ракову, ректора РАНХиГС Владимира Мау, а ректора «Шанинки» Сергея Зуева перевели из СИЗО под домашний арест. Совсем небольшой список.

О сложившейся ситуации «НИ» поговорили с членом СПЧ, правозащитницей и журналисткой Евой Меркачевой.

— С чем связаны такие ярко выраженные тенденции подбора поводов для ареста в уходящем году?

— Это, действительно, тенденция, она означает, что мы живем в новой реальности. В этой новой реальности государство считает, что надо усилить контроль над инфопространством и бороться с инакомыслием. Потому что как раз в этих реалиях оно, как считают во власти, недопустимо. Вот когда все устаканится и будет нормально, вот тогда, считает власть, можно будет говорить про свободу слова, про права человека в широком смысле и так далее. А сейчас мы живем в особых условиях. Военное положение у нас не объявлено, но в таком контексте все подается, что сейчас надо бдить за всем.

— За огласку «неправильной» информации, которая по версии правоохранительных органов как-то дискредитирует, действия армии, людей месяцами держат в СИЗО, а Илье Яшину дали 8,5 лет колонии за обсуждение Бучи. Как вы считаете, существуют ли негласные указания судьям выносить обвинительный приговор в максимально жёсткой форме по статьям о фейках и дискредитации армии?

— Суды пытаются разбираться, и мы видели даже истории, когда возвращали некоторые дела, связанные с фейками. Последняя история связана с хакасским издателем и владельцем одного из СМИ, журналистом Афанасьевым. Суд вернул дело, сказал, что не хватает обстоятельств. По крайней мере, суд не проглотил то, что приготовило изначально следствие. Но ситуации бывают разные, и есть такие истории, которые просто лично меня не могут оставить безучастной. Например, когда признали виновным в распространении фейков кочегара! Где кочегар, какая у него аудитория? Убивает история, связанная с распространением фейков водителем одного из руководителей московского ГУВД. Я этого человека видела сама, общалась с этим водителем, он прислал сообщение в «вотсаппе» своим коллегам, те почему-то обратились в полицию. Все это происходило в полиции, они «настучали», видимо, потому что побоялись. Но это очень странная история. Какие тут могут быть претензии к нему, он просто переслал чужое сообщение, он сам ничего не распространял. Просто переживал за своих близких, которые находились на территории Украины, и вот он прислал то, что где-то прочитал. Таких историй полно.

— Статьи о фейках и дискредитации стали инструментом давления на людей или они действительно пресекают опасную в настоящее время деятельность?

— Статья о фейках — это и то, и то, и третье и четвертое. Мы прекрасно понимаем: когда заводят статью о фейках на кочегара, на водителя, на всех остальных, то это, действительно, инструмент давления на общество, чтобы обычные люди думали, прежде чем что-то публиковать в соцсетях. В этом смысле история плохая, на мой взгляд, под такую статью можно подводить только тех, кто имеет большую читательскую аудиторию, кто профессионально занимается этим, но ни в коем случае не обычных людей. Ни продавщиц, ни шоферов.

— Стоит ли опасаться простым людям роста числа неправомерных и необоснованных арестов по новым статьям?

— Роста арестов действительно стоит опасаться, потому что люди видят, как просто за пост в соцсетях могут арестовать. Многие не понимают, какой пост можно писать, какой нельзя писать. Мы встречаемся с самыми разными историями, раньше было сложно даже представить, что такие ситуации бывают. Например, мать, которая потеряла связь с сыном, пишет какой-то гневный пост, обвиняет всех и вся. Такой пост подпадает под статью о дискредитации, и такая мать вполне может оказаться на скамье подсудимых. Мы очень надеемся, что этого не произойдет, но угроза есть, риск есть.

— Количество громких освобождений (Ракова, Мау) в 2022 году значительно меньше громких арестов. На Ваш взгляд – это недоработка СМИ, которые не освещают выходы из СИЗО и колоний или действительно людей преимущественно сажают за решётку, но не выпускают? Были ли в Вашей практике в 2022 году освобождения людей, за которых Вы боролись?

— Ракову освободили после того, как она была больше года в СИЗО, и я бы не сказала, что это позитивная история, напротив. Истории с освобождением людей, за которых мы боролись - преподавателей здесь можно, например, вспомнить, но их же не сразу освобождали. Взять хотя бы ректора Шанинки Зуева. А так в целом нет, не отпускал Левиафан людей, которые в СИЗО. Тяжелобольных это коснулось таким образом, что многие из них прямо скончались за решеткой. Увы, таких случаев много.

— Как Вы считаете, силовикам изменят план работы на следующий год?

— Да, будет повышен план по выявлению всяких госизменников. К сожалению, ровно так трактуют некоторые силовики выступления первых лиц государства, и берут это к исполнению с настойчивостью, которая достойна лучшего применения. Потому что речь идет не том, чтобы выявлять преступников, а о том, чтобы статистика была хорошая, чтобы она росла, чтобы показать это. С мышлением прапорщиков им удастся посадить огромное количество невиновных людей.

— Как изменились в 2022 году условия деятельности правозащитных организаций? Каким Вы видите в этом плане 2023 год?

— Конечно, в 2022 году стало сложнее, потому что период такой тяжелый и всем было не до многих наших просьб. Но тем не менее, если правозащитная организация имеет какую-то определенную свою тематику и бьет в одну точку, то чего-то можно было достичь и в 2022 году. 2023 год в этом плане будет зависеть от того, как пойдут дела со СВО. Если все прекратится, то тогда можно опять возвращаться к тому, чтобы в полной мере бороться за права людей. Если же нет, то будет сложно это делать.