Мы строим и никак не достроим

Каждый раз в период новогодних праздников «культурный журналист» вроде меня исполняет один и тот же ритуальный танец: подводит итоги года и пишет планы на будущее. Обычно музеи радостно делятся этими планами, но в нынешнем году их пришлось вытаскивать буквально клещами. Исключение составил только «Манеж» – там сменилось руководство (пост начальника занял молодой и амбициозный Андрей Воробьев), которое открыло коридор для самых смелых арт-проектов к Году Британии. Остальные сопровождали свои прожекты извинениями: «Вы же понимаете, у нас ремонт (реконструкция, переезд, реэкспозиция, смена концепции и т.д. и т.п.)». И вот подумалось: что же это за новая форма творческой работы? Что они все кинулись перестраиваться?

Очевидно, что наши музеи устарели. И по части гардеробов с кафе, и в плане выставочных залов. «В запасниках ценности, а показать негде», – эта мантра звучит везде – от Пушкинского до Музея архитектуры. Директоров нынче тоже назначают с учетом того, что им предстоит роль прораба. Проводятся бесконечные архитектурные конкурсы: Центр Современного искусства проектирует нечто немыслимое на выселках, ГМИИ пытается то уйти под землю, то воспарить в небеса, выселенный Музей Маяковского нервно ждет евроремонта, Политехническому обещана реконструкция с техническими наворотами, круче, чем в какой-нибудь Англии. Куда ни кинь – всюду отбойный молоток.

Я не склонен искать разного рода тайные умыслы и заговоры в текущем порядке вещей. Но ситуация с музеями реально на это настраивает. Государство бухает миллионы долларов на одни только проектные разработки. А как дойдет до бетона – вообще польются миллиарды. Где тут подвох? Мы стали так круто жить в культурном плане, что готовы за раз поставить все на капитальный ремонт? Нет ответа.

Впрочем, путем нехитрых логических построений для меня, как для героя «Кода Да Винчи», вдруг открылась вся суть вещей. Судите сами: на что легче и проще у чиновника попросить деньги? На новый выставочный проект (экспозицию, издание альбома, покупку экспонатов) или на ремонт туалета? В экспонатах наши чиновники ориентируются слабо, а о качестве туалетов знают, извиняюсь, всё досконально. Не одна дача обустроена. С ремонта, при лучших обстоятельствах, деньги могут перепасть и сотрудникам (кому премию, кому прибавку). На устройстве выставки такими фондами не разживешься. Вот и получается: хочешь сохранить музей – немедленно встань в очередь на капитальное строительство.

Еще одна удобная черта реконструкции – за ней можно скрыть отсутствие идей и людей. Как и в фундаментальной науке, в музейной сфере имеется кризис кадров: вы можете себе представить молодого специалиста, знающего два языка, разбирающегося в реставрации и хранении, готового проводить экспертизы, но при этом счастливо работающего с 10.00 до 18.00 за 500 долларов (в лучшем случае)? Лично я не знаю. И вот когда дело доходит до духовного потенциала какого-либо из наших культурных заведений, немедленно появляется табличка: «Ремонт». Типа, нас не трогать. Мы при делах. Правда, эти дела могут вылететь в трубу (пока строительство, суть да дело, тренды и мода в музейном деле поменяются, и надо снова перестраиваться), они разбазаривают нынешний культурный потенциал (вместо того, чтобы направлять его на реальные проекты), они развращают музейный истеблишмент, но, когда в твоих руках миллионы на туалеты, трудно сосредоточиться на чем-то другом, кроме свалившегося счастья хорошо поесть.

Не поймите неправильно – я не против музейных ремонтов. Но если бы с таким же энтузиазмом и задором, с каким планируются реконструкции, у нас проводились текущие выставки, глядишь – многие музеи добровольно променяли бы отбойный молоток на что-то более изящное и высокое.

Автор – арт-обозреватель «НИ»