Как власти добились высокой явки

Россияне сделали свой выбор. Хотя выбора-то особо и не было, и речь не только о том, что в политической схватке не участвовал самый весомый и популярный в народе оппозиционер, но и о том, что в российских выборах в принципе не может участвовать масса талантливых независимых людей. В том, кто выиграет на выборах 18 марта, не сомневался никто, поэтому весь интерес сконцентрировался на деталях.

Эти выборы запомнятся патриотическим угаром жаворонков. Несмотря на непривычный для середины марта морозец (мой термометр показывал −15 градусов), нашлось огромное количество желающих потолпиться на избирательных участках в 8−10 утра воскресенья. «Наблюдать» я начала с думских выборов 2011 года, потом стала членом участковой комиссии, но такого не видела ни разу. Выглядит это так: люди приходят группами по два-три человека (иногда эти группки общаются между собой — явно знакомые) и выстраиваются в огромную очередь к одному члену комиссии, который принимает «по открепительным».

Вновь зашедшие кривят лица, поняв, что их ожидает, но ни один не уходит, даже интенции такой не возникает — все готовы стоять по 15−20 минут. Чувствуется явный подвох, но ничего нельзя поделать. Это не те «карусели», когда людей возят автобусами с участка на участок и можно зафиксировать нарушение. Здесь фокус в другом: ноу-хау в облегчении процедуры, позволяющей по заявлению голосовать на любом участке. Само по себе это новшество едва ли принесло бы ощутимый эффект, если бы не давление руководства бюджетных организаций на своих подчиненных с требованием воспользоваться этой возможностью.

Из соцопросов по голосованию за месяц до выборов стало окончательно ясно, что «семеро не против одного», и вся интрига выборов сосредоточилась вокруг явки. Выйти на показатель явки «60+» стало для властей принципиальным моментом. Административный ресурс включили на полную, и он показал свою эффективность. Месяц назад моя подруга распрощалась с работодателем в бюджетном учреждении в Москве. Последней каплей послужило требование написать заявление о голосовании на ближайшем участке (подруга искренне не понимает, какое дело ее начальству до того, где она будет голосовать).

Вот откуда очереди в девять утра на участках. И не важно, приходят люди пешком, когда их централизованно отпускает заведение, как в случае с персоналом поликлиники у меня на участке, или их привозят на автобусе с завода — такую картину наблюдал соучредитель «Диссернета» Андрей Заякин в Туле. Формально ничего плохого не происходит и наблюдателям не к чему придраться — люди приходят на выборы, используя свое право. Им даже не диктуют, за кого голосовать, хотя понятно, что роженицам в роддомах очень страшен хоть малейший риск и искажение ура-патриотической статистики. Неформально происходит манипуляция и унижение человеческого достоинства.

Мало находится тех, кто решится пойти против коллектива и своей строптивостью выделиться на фоне коллег. Бюджетники солидарно несут свой крест. Работники поликлиники послушно становятся в очередь, учителя послушно позируют члену избирательной комиссии, который фотографирует всех, кто опускает бюллетень в урну, как, по свидетельству бизнесмена Вячеслава Ширяева, происходило на московском участке № 3081.

Лишиться работы страшнее, чем потерять достоинство.

Властям даже не надо вводить закон, налагающий штраф на всех, кто не придет на выборы, что, по мнению экономиста Андрея Мовчана, для Кремля было бы естественной мерой. Зачем навлекать на себя народный гнев? Куда привычнее и безопаснее управлять зависимыми людьми, марионетками-бюджетниками, которые в лучшем случае могут просить, а не требовать, а это, как было замечено, принципиальная разница. В итоге на фоне рекордного голосования за Владимира Путина рисуется довольно унылая картина. Исходя из моего среднего московского участка, можно сказать, что беспрецедентная реклама выборов — звонки и смс на телефон, сообщения в электронную почту, личное оповещение, когда ходят по квартирам, билборды и ТВ-ресурс, конкурсы для детей и концерты на участках — позволила натянуть явку москвичей до 45−50%.

Еще около 10−15% добавилось вследствие возможности голосовать где удобно. И на каждого искренне радующегося этой возможности избирателя приходится престарелый человек, которому социальный работник прожужжал все уши, названивая в день выборов каждый час и интересуясь, проголосовал ли он или она, или просто бюджетник, для которого неявка на выборы чревата служебным конфликтом.

Диагноз, увы, не означает излечения. Выход болезненный и трудный, и россияне своими действиями показывают, что к нему не готовы. Пока половина экономики страны будет зависеть от государства, люди будут зависимы от власти, а значит, лояльны к ней. Россияне скорее готовы терпеть ужас без конца — довольствоваться низкими зарплатами и выкручиваться как-нибудь, — чем столкнуться с необходимостью зарабатывать без помощи государства, что для многих равносильно ужасному концу. В этом мы разительно отличаемся от украинцев, которые хоть бедные, но гордые и в массе своей рассчитывают лишь на собственные силы, требуя от власти, только чтоб не мешала.

Оригинал здесь