Самые главные и самые бесправные

На одну хорошую новость (вот тут несколько дней назад была большая коллективная радость, что благодаря собранным подписям под петицией сохранена от сноса старейшая пончичная Москвы) приходится с десяток плохих. Радости ныне редки и оттого особенно ценны. Выходит на завершающую стадию многолетняя борьба театральных режиссеров за авторское право постановщика на свои постановки. Завтра должны состояться первые обсуждения за круглым столом в Думе интеллектуальных прав режиссеров. И есть шанс, что здравый смысл в кои-то веки победит!

Но начну по порядку. Авторские права в сфере театра – штука тонкая в силу командного духа этого вида искусства, и как следствие большого количества «авторов» на один отдельно взятый спектакль. Первый в списке, разумеется, драматург. Впрочем, и к этой данности пришлось продираться через многие скандалы и тернии. Еще каких-то сто с небольшим лет назад предприимчивый владелец преуспевающего театра Федор Адамович Корш (сейчас в выстроенным им здании сидит Театр наций) не считал зазорным отправить в Париж пять-шесть «сотрудников», чтобы они «с голоса» записали на премьере новую пьесу популярного автора. Списки сводились, пьеса переводилась ударными темпами, и потом через пару недель на сцене театра игралась премьера-версия парижской. Естественно, с новым названием (те, кто считает постановки «по мотивам» и постановки-версии изобретением последних лет, сильно заблуждаются). И какой-нибудь Викторьен Сарду напрасно взывал со страниц французских газет к совести русского владельца и грозил громами и международным осуждением…

«Железный занавес» и вовсе позволил нашим театрам абсолютно «забыть» про авторские права западных драматургов. Для многих отечественных деятелей культуры крайне неприятным оказалось открытие, что десятки пьес шли на территории Советского Союза противозаконно. И с возвращением России в европейское лоно пришлось снимать успешные постановки, если не удавалось договориться с авторами и их наследниками. До сих пор жалко вахтанговского «Милого лжеца» Джерома Килти. Василий Лановой собирался даже писать английской королеве с просьбой защитить спектакль. Но против закона даже августейшее имя бессильно…

Более того, оказалось, что и авторскую волю драматурга в случае, когда еще не истек срок давности, театр должен выполнять. Вот оставил Антуан де Сент-Экзюпери требование, чтобы его Маленького принца играл исполнитель на старше 14 лет, – и тут крутись как хочешь. Или требовал Брехт, чтобы зонги в «Трехгрошовой опере» звучали так, как написаны, – и каждый раз этот пункт надо отдельно утрясать с наследниками немецкого классика…

За последние семь-восемь лет свои права на сценические постановки помимо драматургов сумели законодательно оформить композиторы, балетмейстеры, сценографы.

Скажем, захочет театр заменить депрессивный синий задник на многозначный голубой – тут же художник-постановщик такой скандал закатит, что небу жарко станет. Захочется театру, чтобы бодрая мажорная мелодия композитора прозвучала менее жизнеутверждающе, – тут композитор покажет большой кукиш, да еще и пригрозит штрафом в размере десятка поспектакльных.

Кстати, напоминаю, что и драматург, и сценограф, и композитор, и балетмейстер получают не только гонорар за сделанную работу, но и поспектакльные отчисления.

А вот режиссер, которого часто прямо называют «автором спектакля», не получает решительно ничего, кроме гонорара, никаких тебе поспектакльных. То есть сложилась парадоксальная ситуация, при которой в долгой жизни спектакля финансово заинтересованы буквально все участники, кроме самого главного – постановщика. Постановщики однодневок и постановщики хитов-долгожителей уравнены перед бухгалтерией. Доплелся до премьеры, получил гонорар, а дальше – тишина.

Еще печальнее то обстоятельство, что после сыгранной премьеры режиссер теряет все рычаги воздействия на поставленный им спектакль: ничему он не может воспрепятствовать и никакой своей воли изъявить. Заменит театр исполнителей главных ролей – его, театра, право. Сократит сцены, которые покажутся ненужными, – режиссер и тут может только зубами скрипеть и взывать к совести (как же – дозовешься!). Поскольку, согласно поправкам к закону об авторском праве от 2008 года, режиссер является «исполнителем служебного задания», а права на спектакль принадлежат заказчику, то есть театру (обычно в лице дирекции).

Понятно, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Все последние годы за права режиссеров-постановщиков борется созданная при СТД РФ Режиссерская гильдия. И вот дело борьбы за авторские права для режиссеров-постановщиков вышло на финишную прямую. Боюсь быть излишним оптимистом, но вдруг здравый смысл (как и в случае с пончичной) неожиданно возобладает и словосочетание «автор спектакля» обретет и полновесное юридическое наполнение?

Автор – театральный обозреватель «НИ»