«Кто будет ругать антрепренера в глаза и за глаза…»

В далеком 1886 году петербургский театральный журнал «Дневник русского актера» в первом номере для ознакомления читающей публики напечатал «Правила службы», составленные очередным ловким юристом для предприимчивого антрепренера Федора Надлера. Правила состояли из 57 пунктов и по существу, как замечал комментатор, низводили актеров до положения рабов.

Журналист негодовал: как это может быть в правовом российском государстве конца просвещенного XIX века, что самодур-хозяин получал практически неограниченную власть над легкомысленно заключившими с ним контракты лицедеями.

Система санкций охватывала практически все стороны жизни в труппе. За отказ от роли, за незнание текста роли (на выучивание давалось три дня), за опоздание на репетицию, за внезапную (!) болезнь (зубная и ревматические боли вообще за болезни не признавались), за неподходящий гардероб, за опять же внезапно (!) обнаруженную картавость или заикание актеры должны были платить от трех до пятисот рублей штрафу (при окладе от 20 до 70 рублей в месяц).

Но Надлеру и его юристу и этих драконовских уложений было мало, и в «Правила службы» было введено еще несколько пунктов, которые, как далее меланхолически замечал журнальный комментатор, «даже формальную видимость закона превратили в бессмыслицу». Среди них пункт «За распространение ложных слухов, пасквилей, клеветы и пр., могущих вредить театральному делу, а также кто будет ругать антрепренера в глаза или за глаза, дает право г-ну Надлеру отказать таковому от службы без всякой неустойки».

Казалось бы – вот она колоритная зарисовка отжившего быта, преданья старины глубокой...

А ведь ничуть не бывало. Буквально на днях актерам Таганки новая дирекция во главе с Ириной Апексимовой выдала для ознакомления новую должностную инструкцию, буквально пошагово списанную с образца почти полуторавековой давности.

На шести страницах формата A4 приведены шестьдесят шесть пунктов правил службы. Есть санкции и за отказ от роли, и за незнание текста (правда, сроки, когда текст роли должен быть выучен, не оговорены). За опоздание на репетиции (актеры обязаны приходить за 15 минут до начала). За неподходящий гардероб, теперь он называется дресс-кодом, который необходимо соблюдать всем работающим на Таганке (параметры дресс-кода не оговариваются и оставлены на усмотрение дирекции).

Требования за почти полтора века сильно выросли. По мысли авторов инструкции, актер Таганки обязан обладать поистине энциклопедическими знаниями, с одной стороны, в сфере административных уложений («распоряжения и другие нормативные документы администрации органов по вопросам культуры и искусства» – цитируется с сохранением авторской стилистики). А с другой – обладать всей суммой знаний, которую накопило мировое театральное искусство.

«Пункт 1.5. Актер драмы должен обладать знаниями в следующих областях:

– история театрального искусства,

– классическая и современная драматургия,

– теория и практика мастерства актера,

– основы музыкальной грамоты и хореографии, законы сценической речи и сценического движения, методы тренировки и самостоятельной работы над ролью, общей методологией творческого процесса,

– основы сценического и музыкального оформления».

В следующих же пунктах этому затребованному инструкцией энциклопедисту-универсалу, Микеланджело лицедейства ставятся рамки, до которых даже г-н Надлер не додумался. Те самые, которые, по слову коллеги из XIX века, «даже формальную видимость законности превращают в бессмыслицу». Сразу после пункта о запрете проносить на территорию театра наркотические средства, алкогольные напитки, огнестрельное оружие следует пункт о ЗАПРЕТЕ разглашать что-либо без согласования с дирекцией.

Какие страшные тайны могут поведать работники Таганки – даже воображение отказывается представить, но рты им запечатаны наглухо. А именно запрещено: «Публиковать статьи, издавать книги, давать интервью СМИ, содержащие любые сведения о своей работе и деятельности театра в целом» (2.31). Также служащим Таганки предписано «не обсуждать с третьими лицами, в том числе публично, разногласия и конфликты, возникшие или могущие возникнуть в процессе работы» (2.32).

Наконец, «при проведении в театре различных проверок и опросов передавать информацию (как письменно, так и устно) о работе театра, руководстве и других сотрудниках, и своей деятельности возможно только с разрешения руководства и после согласования с юридической и бухгалтерской службами» (2.33).

Бедняжка г-н Надлер так боялся, что его будут ругать «в глаза и за глаза», что опять же за собственные деньги пригласил юриста для составления своих «Правил службы». Бедная г-жа Апексимова, по совершенно непонятным основаниям ставшая единоличной хозяйкой одного из самых прославленных театров Москвы, так боится, что хоть кто-то узнает о творящемся в стенах возглавляемого ею заведения, что за государственный счет нанимает юристов составить эти, мягко скажем, сомнительные инструкции, и так легко и непринужденно полностью отменяет Конституцию страны в стенах одного отдельно взятого государственного театра. Стремление «зашить рты» артистам труппы в далеком 1886 году явно было не менее сильно, чем в 2015-м. Но заметьте, насколько инструкции Таганки пошли дальше в данном вопросе!

Один отдельно взятый директор легко превратил вверенное ему учреждение в крепость, где вверенные ему крепостные не подчиняются российским законам, буде им не разрешит руководство и после согласования с бухгалтерией.

Каким образом это происходит в самом центре Москвы, в театре с легендарным названием?

Нет ответа (см. пункты 2.31 – 2.33).

Автор – театральный обозреватель «НИ»