Хочешь устроить провокацию - спроси "чей Крым?"...

Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь в какой-то врожденной что ли склонности русского человека к провокации. Более того, часто отмечаю эту черту и за самим собой. Казалось бы, чего не повеселиться, не поддеть кого-нибудь, не высмеять, не поставить в неловкое положение.

Вот хотя бы какого-нибудь гражданина свободной Украины вопросом: а Крым, он чей? – заранее предвкушая смущение, смятение, оханье, оканье...

Попробуйте спросить еврея: чей Иерусалим? Или, скажем, бакинца или ереванца: чей на самом деле Нагорный Карабах? Вряд ли живым уйдете с места, на котором спросили.

Страшный, на самом деле, вопрос. И страшен он оттого, что напрямую связан с самым что ни на есть животным в любом человеке: с ареалом обитания его стаи, стада, прайда, племени.

Этим вопросом мы покушаемся отнюдь не на нечто «святое», как пытаются убедить нас патриоты чего бы то ни было, а вовсе наоборот – на самое мерзкое, на звериное в человеке, на зону, где его лохматые хвостатые предки добывали себе пропитание и спасались от врагов-соседей, на зону, которую они изо дня в день, из века в век метили своими выделениями.

Ничто так ярко не говорит о животном в человеке, как его ярость при охране своей территории, но столь же по-животному омерзительно и стремление эту ярость спровоцировать.

Как это попытались сделать, к примеру, менеджеры одной из российских компаний, когда на собеседование к ним пришла гражданка Украины, - о чем написала в своем ЖЖ популярный блогер Лилия Сафонова:

«Реальная история, которую рассказали друзья из HR. Собеседование в компании проходила девушка из Одессы, гражданка Украины. Закончила московский ВУЗ, но гражданство не меняла. Умная девушка, произвела впечатление, но в конце собеседования один из интервьюеров задал провокационный вопрос, скорее пошутив: «А чей Крым»?

Девушка не ожидала такого вопроса, сделала хорошую такую паузу, и, весьма серьезно, ответила: «Крым? Наш конечно». «Чей это «наш», не успокаивался интервьюер. «Наш», - повторила одесситка. Больше ее спрашивать не стали. Слишком неоднозначный она дала ответ. Могла ведь сказать «российский» или «украинский». А тут решила поиграть таким образом. На работу ее не взяли такую хитрую. А ведь действительно любопытно, когда украинцы, находясь в России, говорят «Крым наш», что они имеют в виду?»

Поди ж ты: Сафоновой любопытно, работодателям любопытно, всем любопытно! Любопытно спровоцировать, чтобы понаблюдать, посмаковать, а как девка-то вывернется?

Девушка, по-моему, в отличие от своих потенциальных работодателей, вышла из положения с честью.

И очень хорошо, что эти идиоты ее не взяли «такую хитрую».

Однако, есть тут одно странное обстоятельство.

Я, к примеру, не могу представить, чтобы азербайджанец приехал в Армению устраиваться на работу. А эта девушка приехала. Приехала, по сути на вражескую территорию. Как и тысячи, если не миллионы ее соотечественников.

Этот незатейливый факт говорит, к счастью, вовсе не о некой «государственной нечистоплотности», типа – «враги-враги, а сами к нам так и валят к нам на работу», а как раз об обратном, о том, что подсознательно большинство граждан Украины (как, надеюсь, и России) считают этот проклятый кусок земли под названием «Крым» ни украинским, ни русским, ни татарским, ни генуэзским, ни даже греческим, - а ничьим.

То есть таким, каким он на самом деле и является