ММКФ- 60! Байки и быль фестиваля, ставшего заурядным

ММКФ на самом деле больше, чем 60 – впервые он открылся ещё в 1935-м. Затем долгий последовал перерыв, и в 1959-м ММКФ не только открылся вновь, в преддверии оттепели, но и стал регулярным.

В небольшой статейке (а большую, «лонгрид», как сейчас принято говорить, читать не будут – интересующимся подробной историей вопроса отсылаю к Википедии или к замечательной книге Андрея Плахова «Под знаком F - Кинофестивали») отразить длинный путь ММКФ, конечно, сложно: чего только не было за эти годы.

ММКФ сопровождают легенды, многие из которых – плод воображения, другие, правда, были в действительности.

Как, например, известная история, вошедшая уже в анналы, - с главным призом для феллиниевского шедевра «8 с половиной», едва не стоившим Григорию Чухраю карьеры и партбилета. Чухрай (кстати, я брала у него, уже очень старого, последнее интервью, и он рассказывал, как решительно плюхнул на стол цековского начальника свой партбилет) вообще отличался принципиальным характером – и, рискуя собой, отстоял Феллини: иначе позора было бы не избежать.

Впрочем, наши партократам международная репутация, по-видимому, была не так важна, нежели «патриотическое» стремление подсудить своим.

Картину «Знакомьтесь, Балуев!», которой прочили главный приз, сейчас, правда, никто не помнит, а жаль. Я вот сподобилась и намедни посмотрела: интересно же, кто, по мнению отдела культуры ЦК, мог обойти самого Феллини.

Сейчас фильм воспринимается как стёб и издевка, более того – анахронизм: представить, что это произведение рассматривалось как шедевр, невозможно. Как будто «митьки» снимали или «параллельщики» (было такое направление андеграунда в нашем кино), прославившиеся своими пародиями. Такой соцарт как бы. Один сюжет чего стоит: там какие-то комсомольцы лезут в… трубу, проложенную, в обход бюрократам, через болото, - чтобы вылезти на другом её конце (!!!). Насмотренный киноман может счесть это издевательским парафразом «Канала» Анджея Вайды, антивоенного шедевра, трагедии, где бойцы армии Крайова, 1944-м, пытаются покинуть Варшаву через канализационные люки. Но, надеюсь, Вайда тут ни при чем - видимо, это просто трагикомическое совпадение.

Хотя Виктор Комиссаржевский (это его единственный фильм, первый и последний) «Канал» таки видел – тогда его посмотрели все.

…Вообще с ММКФ связано много казусов – вплоть до 1987 года (когда в Москву, на волне перестройки, приехали сверх-звезды мирового кино и общались со всеми, кто пожелает) гости фестиваля не могли свободно передвигаться в пространстве. Представьте себе: делегации сидели за отдельными столиками и на каждом стоял флажок их страны – шаг влево-вправо не то чтобы грозил расстрелом, но тщательно отслеживался. Общаться можно было только через переводчика или, лучше всего, симпатичную переводчицу.

В те незапамятные времена и в гостинице «Россия», ныне стертой с лица земли, была прослушка и переводчицы служили в органах. Забавно, что некоторые из них, в чьи обязанности входили порой и интим-услуги (бдить нужно и днем и ночью) даже вышли замуж за своих подопечных, так и не понявших, с кем имеют дело.

Чем не сюжет для эротического триллера с политической окраской – твоя девушка каждый день строчит на тебя доносы? Теперь эти «девушки», давно уже бабушки, остепенились, разбогатели, и порой пишут в соцсетях, как было хорошо в стране советов.

В 1987-м девушек из органов стало поменьше. Одну, правда, я помню: приставлена она была к эмигранту Саше Соколову, знаменитому писателю, не отставая от него ни на шаг и все время повторяя одну и ту же фразу: spirit of Tarkovsky. Хотя Тарковский со своим «спиритом» уже покинул родину, которой эта девица так рьяно служила.

Через два года, хотя интерес в нашей стране поубавился, на ММКФ было такое жюри, какому позавидовали бы и Канны: председателем был сам Анджей Вайда, членами – Кустурица, Менцель, Чжан Имоу, Йос Стеллинг, звезды мировой режиссуры, все сплошь интеллектуалы.

С организацией, правда, здесь всегда было не очень-то: как-то, помню, в фойе «России» носился расстроенный Плахов – по дороге из аэропорта потерялись Доминик Санда и Вим Вендерс, хотя их самолет уже приземлился. А я только что видела их перед гостиницей «Россия», растерянных и выходящих из разбитого корыта московского бомбилы: видимо, они сели в первое попавшееся такси, а шофер лимузина, которого послали встречать звезд, их не нашел.

Ну и я сказала Плахову, что они там стоят и растерянно озираются, приехав на жуткой, разваливающейся на ходу тачке. Он рассердился – мол, твой вечный стеб в данном случае неуместен. Пока я не взяла его за руку и не отвела к ним.

Смешно, конечно: думаю и Вендерс, и Санда оценили – наверно, им никогда не приходилось гонять на такой рухляди.

Зато – спросите, например, Билли Зейна, – таких доступных красавиц по сходной цене (как писал Веллер про одного англичанина, пораженного дешевизной наших проституток - мол, за такие деньги у себя дома я бы не смог переспать даже с кошкой, будь у нее диплом о породе) нигде в целом мире не было.

Зейн, правда (это я вперед забегаю) приезжал позже, уже в начале двухтысячных: девушки, однако, поставлялись и тогда. Рассказывают, что одну из них, волшебной красоты, с косой и голубыми глазами, ни дать ни взять мисс Россия, он повез вместе с собой на теплоходе в Нижний. Тогда это было модно – экзотические прогулки кинозвезд по Волге на стилизованном под старину теплоходе, где Никита Сергеевич, очевидно, чувствовал себя Паратовым. Зейн, звезда «Титаника», потом даже писал ей письма – причем, хе-хе, морализаторские, уговаривая завязывать со своим позорным ремеслом. Прямо чеховский интеллигент, надо же.

Но это всё, так сказать, «гарнир», сопутствующий фестивалю: да и как без него?

Это, так сказать, непременный атрибут российской экзотики. Когда Марк Рудинштейн, в то время президент «Кинотавра», приказал убрать из «Жемчужины» всех сочинских проституток, мужчины заскучали: в результате «жриц любви» вернули на свои места.

Правда, зрителям до этих альковных тайн дела было мало: известно, что в СССР Московский фестиваль был единственным местом, где можно было посмотреть фильмы Копполы и Висконти, Кубрика и Бертолуччи.

Помню, как рвались на «Невыносимую легкость бытия», единственный ночной показ которой был в кинотеатре «Октябрь» и все без исключения повторяли смехотворный слоган об «эротике на фоне советских танков» (роман Кундеры на русском тогда еще не был переведен).

Киноманы же с восторгом лицезрели настоящих легенд мирового кинематографа: на ММКФ в разные годы побывали Лукино Виконти, Джульетта Мазина, Моника Витти, Жан-Луи Трентиньян, Ив Монтан и Симона Синьоре.

Самым урожайным был фантастический 1987-й: Мастроянни, Волонте, Депардье, сам Феллини (причем с фильмом, участвовавшем в конкурсе), Де Ниро.

И всё это – в простецких интерьерах Дома кино, прибежище отечественных алкашей. А ведь такие люди, как правило, заседают только в каннском «Карлтоне» или, на худой конец» венецианском «Экцельсиоре» или «Де Бане».

Однако мало-помалу, когда мода на Россию, сбросившую тяжкие оковы диктатуры пролетариата, прошла, ММКФ стал формальным мероприятием, отражающим свою страну – одновременно буржуазную и напоминающую третий мир.

Фестиваль стал скукоживаться: конкурсная программа бывала такой чудовищной, что именитые иностранцы (не те, что приехали за дармовыми банкетами) выражали свое возмущение.

Как-то раз, побывав в жюри международной прессы, я пожаловалась, что, мол, провела не лучшие десять дней в своей жизни, вынужденно отсматривая графоманские опусы. Переводчица Алана Паркера, тогдашнего председателя большого жюри, моя приятельница, сказала что то же самое, слово в слово, сказал и Паркер.

Будучи не самым любезным человеком в мире, Паркер, однако, был прав: дело чуть не кончилось международным скандалом.

Вообще ММКФ – правда, не в этот раз – когда-то рисковал потерять статус фестиваля «А» (каким обладают Канны, Берлин, Венеция и другие крупные смотры) и превратиться в «фестиваль фестивалей», на который не распространяется принцип «девственности» фильма.

Слава Богу, этого не произошло: понижение статуса влияет на многое. И на финансирование в том числе.

Сейчас ММКФ выправился и идет в нормальном рабочем режиме: однако того ажиотажа, что бывал раньше, когда ты мог увидеть великие фильмы только здесь, конечно, уже нет. Да и великие фильмы стали доступнее.

Хотя залы кинотеатра «Октябрь» (Лужков так и не выполнил свое обещание, данное когда-то Михалкову, построить фестивальный центр) всегда полны.

Проходит и увлечение мега-звездами: уже и в России начинают понимать, что настоящие звезды фестиваля – это фильмы, а не, скажем, второстепенные качки типа Стивена Сигала.