Служба с немым, блин, укором опасна и трудна

- Ваша честь! – сказал адвокат судье. – Мой доверитель требует компенсации морального вреда. Он испытывает тяжелые нравственные страдания. Это выражается не только в душевных переживаниях, таких, как обида, возмущение, горе – но и в бессоннице, которая влечет за собой головную боль, удушье, головокружение, жжение в области сердца и тошноту.

- Понял, - сказал судья. – Ответчик, что вы имеете сказать по существу поданного против вас иска? Ответчик поднял глаза на адвоката истца, потом на самого истца, который мрачно сидел рядом.

- Вот! – сказал истец. – Опять смотрит! И молчит!

- Вот! – сказал адвокат истца. – Моему доверителю это приносит тяжелые моральные страдания! Моральный вред, проще говоря.

- Позвольте, ваша честь! – воскликнул адвокат ответчика. – Но мой доверитель ничего не делает! Он и тогда ничего не делал!

Месяц назад активист Вретихин стоял в одиночном пикете, а спецназовцу Отломову приказали его разогнать. Он подошел и сказал: «Гражданин, сверните плакат». Пикетчик взглянул на спецназовца, потом сложил вчетверо свой плакат размером в лист писчей бумаги, сунул его в карман. «Пройдемте в автозак», - сказал Отломов. Вретихин опять поглядел на Отломова и без лишних слов повиновался. В автозаке он сидел смирно, и время от времени взглядывал на Отломова. Приехали. «На выход!» - скомандовал Отломов. Вретихин, сопровождаемый Отломовым, вылез из фургона и проследовал в отделение полиции…

- Он молчал и на меня смотрел! – сказал истец. – С немым, блин, укором! Как мученик какой, извиняюсь перед верующими! Как будто я виноват. А я выполняю приказ. И при этом не превышаю. Я его пальцем не тронул.

- Вот! – сказал адвокат истца.

- Нет, это я говорю «вот!» - сказал адвокат ответчика. – То есть ответчик не оказывал сопротивления, так? Подчинялся законным распоряжениям представителя власти, так? В чем проблема?

- Если бы оказывал и не подчинялся, тогда было б уголовное дело! – сказал адвокат истца. – А у нас гражданский иск. В гражданском процессе. Своим нарочито покорным молчанием и укоризненными взглядами ответчик вызвал у моего доверителя чувства вины, обиды, возмущения, горя, а также бессонницу, головную боль, жжение в области сердца, головокружение и тошноту…

Судья решил, что Вретихин должен выплатить Отломову сто тысяч рублей. Через месяц Вретихин снова встал в одиночный пикет. Отломов снова его разогнал. На этот раз пикетчик смотрел на спецназовца дерзко и агрессивно. В третий раз – холодно и презрительно. В четвертый – ехидно и насмешливо. Всё это вызывало у Отломова тяжелые нравственные страдания, сопровождаемые бессонницей, покраснением и нервным зудом кожных покровов, головной болью, а также чувствами обиды, возмущения и горя. И всякий раз судья присуждал ему крупную денежную компенсацию морального вреда. На пятый раз Вретихин на него вовсе не смотрел.

- Ваша честь! – сказал адвокат Отломова. – Получается, что мой доверитель, находящийся при исполнении, вовсе как бы не существует для ответчика? Он для него пустое место! Это, не побоюсь такого слова, дегуманизация! Мой доверитель переживает тяжелые чувства одиночества, беспомощности, ненужности, неполноценности, а также бессонницу и головную боль! Это уже пахнет разжиганием вражды и ненависти! Судья подумал-подумал, переквалифицировал дело и дал Вретихину реальный срок. Но отказал Отломову в компенсации морального вреда. «Уж что-нибудь одно», - сказал он, закрывая заседание. Отломов попытался поймать взгляд Вретихина, но тот отвернулся к конвойным.

Тогда на следующий день он уволился, а через месяц сам вышел и встал с плакатиком. Чисто по приколу. Его стали разгонять. Он нанес двум разгоняющим тяжкие телесные повреждения. Ему дали хороший срок. Он мечтал встретить на зоне Вретихина и поговорить с ним, но не случилось, не совпало.

Велика Россия, и много в ней желтой крапивы и сухого плетня.