Тот самый компот: почему в России заврались все

Война в современном глобальном мире в том виде, в котором ее представляет обыватель, более невозможна. Это легко объяснить на технических примерах. Так средства поражения, разведки и связи существенно возросли в своем потенциале, равно как и оборонительные возможности. Таким образом, любое крупное наступление может быть решительно сорвано, так и не начавшись. Немаловажен и экономический аспект боевых действий, воображаемых или же реальных. Стоимость одного противотанкового средства и одного танка различается во много раз, что делает абсолютно невыгодным любую, даже массированную танковую атаку. И так практически во всем, что касается войны как явления.

Из классики мы знаем, что война — это продолжение политики другими средствами, когда иные невозможны. Сейчас война — это создание масштабного и затратного социально-экономического события, своего рода глобального зрелища, производимого исключительно с одной-единственной целью — дальнейшей узурпации власти. Чтобы внести окончательную ясность в происходящее, хочу отдельно отметить, что у современной, то есть, у гибридной войны, есть три основных компонента.

Первый и, пожалуй, важнейший из них — это информационный, пропагандистский. Общество накачивается риторикой войны для того, чтобы задать вектор противостояния, обозначить противника, проще говоря, чтобы перевести стрелки на «виноватого». Второй компонент — это, собственно, военно-провокативный, в основном состоящий из внутренних, внешних и приграничных специальных операций и даже локальных вооруженных провокаций. И третий аспект — это культурный, закрепляющий, заключающийся в создании специфического слоя культуры, оправдывающего войну и всего, что с ней связано (тягот, лишений, происков врагов и т.д.).

Последний особенно хорошо проиллюстрирован бурной деятельностью писателя в штатском Захара Прилепина, ныне обосновавшегося на быстро превратившемся в маргинальный ресурсе «Яндекс-Дзен». Там подвыпивше-истеричный ментальный полководец в надорванной тельняшке невротично разъясняет политику партии и правительства редким и скучающим сетевым ура-патриотам.

Если ранее гомосоветикус состоял, подобно Винни Пуху, из кричалок и вопилок, то сейчас наполнителем общественного голема является аморфная «духовность», устаревшие лозунги и архетипы. И сами агитаторы внутри себя прекрасно понимают, что их корабль тонет. Как ранее они хотели выслать оппозиционную элиту на «философском пароходе», так сейчас они судорожно цепляются за борта и канаты теперь уже собственного утопающего смыслового «Титаника».

Из ЛДНР в Россию откомандированы беженцы с оплатой в один конец в 10 тысяч рублей (но это не точно). Театр военных действий в мосфильмовских декорациях. Наверное, даже поделки придворного церемониймейстера Михалкова собирали массовки и поболее. Но перед нами спектакль уровня Кургиняна. Недаром он сам театральный режиссер. 10 тысяч — это экономический снобизм, точно выраженное презрение к людям, отношение к ним как к скоту. 10 тысяч рублей — это стоимость человеческой жизни при диктатуре.

Соловьев почти разрыдался в эфире, когда Симоньян как школьница-переросток читала стихи Рождественского о войне. Тут три в одном — два инфернальных пропагандиста и плохой поэт. Советская поэзия в большинстве своем была в той степени лицемерной и «на злобу дня», в какой и «взаправдашней». Она затрагивала в душах тех самых советских людей те самые струны, которых изначально не существовало, но их буквально «выдрессировали» существовать. Таким образом, гомосоветикус был тем самым странным полуголемом, который и не знал, что чувствует на самом деле — то, что ему близко, то, «что принято» или ничего. Но чаще все же — нечто между «что принято» и «ничего». К тому же сентиментальность — некая гиперкомпенсация лицемерия. Говорят, человек, сживший со свету всех вокруг, рыдал, смотря передачу «Жди меня». Вообще, пропагандисты переигрывают. Сейчас переигрывают все.

Военно-политические интриги пытались грубо закамуфлировать олимпийским белым шумом. И здесь мы столкнулись с бесконечным лицемерием. Российское общество — не что иное, как коллективный латентный Гумберт, играющий в сентиментальную игру по спасению кукол-«Лолит». В нашем случае — молодой фигуристки. Оно расточает столько чувств, производит столько надрыва, так имитирует эмоции, что кажется — и правда чувствует. Но это же общество в своей подлинной сущности — насильник и в лучшем случае — равнодушный прохожий. Если бы столько времени, сколько вы уделяете «девочке из телевизора», вы уделяли бы своим собственным детям, да и самим себе, страна была бы другой. Сам же по себе просмотр Олимпиады, балета и пр. — наследие социализма. Манная каша для взрослых детей из черно-белого шума, помехи на фоне кровавого тумана. Только тогда все это было основным блюдом в советской колхозной столовке, а теперь повсюду информационные рестораны, а вы опять требуете от официантов «тот самый компот».

Наше общество было особенно, я бы даже сказала, идеологически фундаментально лицемерным при Советском Союзе, но потом, в 90-е, на какой-то момент оно протрезвело и почестнело. А теперь завралось вновь. И завралось так, что сие не только выглядит, но и является патологичным. В прогрессивном мире, конечно, также присутствует ложь. Но она довольно рациональна и преследует конкретные выгоды, хоть и в краткосрочной перспективе. При этом, она также является предметом осуждения. Российская же ложь — это ложь другим и самим себе, которая больше не имеет смысла. В одной из предыдущих статей я отметила, что пропаганда не работает. Также не работают и многие общественные иллюзии. Остается один вопрос — зачем вы лжете самим себе? Гамлетовский и риторический.