«Сказка странствий» как библия подлости

Социальный мир устроен так же, как и реклама. И наоборот. Люди хотят чего-то лишь потому, что им это часто показывают. И потому, что оно есть у других. Такая глобальная афера псевдожеланий. Я это отчетливо понимала с детства и мало чего хотела. Из того что предлагали — практически ничего. Типичных детских желаний у меня не было. Да и была ли я ребенком?

В сущности — ребенок не только самое бесправное существо, но и довольно неудобная противоестественная ролевая модель. То есть буквально детей принуждают изображать детей.

У меня и сейчас желаний, как я писала — пересчитать по пальцам одной руки. Потому что все в мире обстоит ровно наоборот. Стоит только правильно сформулировать вопрос. Не мне нужно нечто, потому что оно есть у других. А зачем мне нечто, раз оно есть у других? Совершенно не желаю размениваться на мелочи, которые, как кажется большинству, составляют жизнь человека.

Я все более убеждаюсь в мысли, что человеческие желания есть в большинстве своем нечто внушенное. Кстати, как и значительная часть человеческих страданий. Сакрализованное страдание обеспечивает матрицу, как и сакрализованное удовольствие. В этом они равны. Обратите внимание, как психоаналитики и психологи озабочены тем, получаете ли вы удовольствие от того, от чего принято (предписано!) его получать.

Заметьте — не от того, что вам свойственно, а от того, что должно быть свойственно всем. Это ключ к разгадке. Заметьте также, что речь о состояниях идет всегда, когда речь идет о частном благе. Об идее — когда — об общественном. В балансировании на грани — ключ к управлению системой.

Есть определенные устойчивые представления о «нормальной жизни» (дом, семья, работа), в рамках которых большинство обывателей выстраивает свои тактики и стратегии. На мой взгляд, эти представления рушатся даже не в связи с катастрофическим состоянием, в котором сейчас находится мир, а в связи с тем, что понятие о человеке стремительно устаревает концептуально.

Но чтобы не быть философским манипулятором, который подводит картину мира под наиболее интересную лично для себя версию, я устроила опрос в своих соцсетях. Вопрос, собственно, звучал так — «Можете ли вы ответить честно в первую очередь для самих себя — есть ли ваша жизнь то, что вы хотите? Свои ли подлинные желания вы осуществляете или те, что вам внушили семья и общество?»

И вот что мне ответил первый комментатор:

«1. Нет, моя жизнь никогда не была тем, что я хотела.

2. Осуществляю не то, что мне внушили, скорее, мне внушают, что осуществление за гранью нормы (зоозащита). Но не думаю, что это осознанный выбор»

Второй участник беседы заметил следующее:

«Я слуга чужих желаний и большинство людей вокруг меня точно такие.»

Показалось интересным и мнение третьего, особенно потому, что в нем упоминался БОД (безусловный основной доход):

«Если посмотреть, как проходят роды у животных (быстро и спокойно), и на человеческие роды (в болезненных муках, ребенок кричит), можно предположить, что человек вообще не хочет иметь какую-либо жизнь. Его вынудили это сделать, и теперь он должен постоянно выдумывать какие-то смыслы (семья, дети, карьера и т.д.).

Что касается желаний, здесь все просто: деньги, секс, власть, самоутверждение. Просто в обществе это часто прячут под разные обертки. Делать все, что хочется невозможно, особенно это касается быта (мыть посуду, чистить зубы, ходить на поденщину). Ну и, конечно, существование гражданского и уголовного кодекса сильно ограничивают тебя.

Вы часто говорите про БОД, и для меня это бы приблизило ту жизнь, которую я хочу, но мне кажется, для обывателя это станет ударом, он поймет, что многие его желания и установки ложные, что нет никакого „нормально“, увидит в какой метафизической дыре он находится.»

Очевидно, что третий ответ социально неприемлемый, но самый честный. Человек, особенно постсоветский, бросается в омут жизни как выживания еще до того как успевает сформироваться как личность.

С семи лет его дрессируют в школе, используют в качестве бесплатного помощника по хозяйству, а потом он отправляется трудиться в поте лица своего с 8-ми до 8-ми, за деньги, которые можно сравнить лишь с позорной подачкой. И этот самый несформированный как личность человек, в сущности, так и не может сформироваться до самой смерти. И не потому, что он безволен или интеллектуально слаб, а потому, что у него попросту нет времени и банальных физических сил. И все это время он принимает желания выживальщика за свои собственные. Он принимает такое бытие как норму, не потому, что оно нормально, а потому, что оно повсеместно.

Интересно, что в обществе с нарушенной иерархией существует бессознательное желание уравнять всех со всеми и сделать несчастными тех, кто хотя бы относительно счастлив. Прекрасным примером социалистического мышления является советский детский фильм «Сказка странствий».

Как мальчик в тревожной «Сказке странствий» чувствовал золото, так с детства я чувствовала смыслы и слова. Вернее сказать — смыслами я обладала изначально, а слова, язык, вообще ощущала некоей физиологической почти нутрью, вплоть до хруста хрящей. Поэтому в пику Ролану Барту («Удовольствие от текста») я назвала писательство пыткой.

«Сказка странствий» — типический пример профанации подлинных смыслов, пропитанный здешней духовностью. Главная героиня отправляется в опасный путь, чтобы «спасти» собственного брата от комфорта (золота)! Она уводит его обратно в предсказуемую и скучную нищету, обитель простейших чувств. Сама же сакральность чувств проистекает от страха потери идентичности бессубъектным индивидом. У которого в жизни нет ничего, кроме импринтингованных воспоминаний. Героиня нуждается в брате, тогда как он не нуждается в ней. Как там звучало у Кроненберга — «Кто вам сказал, что это ваша жена? И кто вам сказал, что она вообще человек?»

«Сказка странствий» — безусловно, библия подлости, завернутая в обертку общеценностей. Стоит заметить и то, что она пропитана латентным антизападничеством, ставшим столь актуальным на данный момент. По сути, это пропагандистская история про то, как «другие» крадут «наших» детей, чтобы сделать их «нелюдьми».

У современного отчужденного человека будет только один тревожащий онтологический страх — остаться экономическим и экзистенциальным дебитором, не мочь оплатить свое одиночество. Цивилизация не имеет более иных задач, как компенсировать эту чудовищную экзистенциальную и метафизическую брешь. Частный комфорт — вот что заменит религию и прочие виды профанической общности.