От Навального до Быкова: смертельные игры в устаревшие архетипы

Правозащитник Александр Подрабинек на днях написал пост, где осуждает плененного Протасевича:

«Я не думаю, что Протасевич говорит под серьезным физическим давлением. Я думаю, его либо очень сильно запугали, либо ему понадобилось совсем немного, чтобы облить грязью своих друзей и соратников.

Некоторые комментаторы подозревают применение так называемой сыворотки правды. На следствии, при прохождении судебно-психиатрической экспертизы, действительно иногда применялся метод амитал-кофеинового растормаживания, которое позволяет получать ответы от пациента в полубессознательном состоянии, при подавленном волевом контроле.

Однако, Протасевич — не тот случай. Он в полном сознании,он адекватно реагирует на внешние раздражители, прекрасно ориентируется в пространстве, времени и собственной личности. Можно с уверенностью утверждать, что он не находится под воздействием нейролептиков. Просто такой ценой он спасает свою жизнь и свободу.

Подобные случаи бывали и раньше, и сначала бывшие соратники всегда говорили о том, что их товарищ находится под психическим или физическим воздействием. Проходило время и выяснялось, что это были заурядные предательства. Спасти себя ценой оговора других — эка новость!»

(Приводимая цитата сокращена мной — прим. авт.)

Вот интересные люди. Власть у них постмодернистская, вообще все несущие конструкции бытия — постмодернистские, а от политиков (и даже журналистов!) они требует героизма, то есть, архаики. Героизм в его традиционном понимании — это управленческий конструкт. Герой, как правило, обслуживает общественные интересы. А общественный интерес в архаичных сообществах один — заклание и его смакование. Причем как с той, так и с другой стороны. Это самопожирающая рефлексия — питательный сок любой авторитарности.

Так политик Навальный вступил на поле автохтонной мифологии, сыграл в героя и навсегда ушел из политического в мифологическое (неактуальное). Любители мифов фактически засадили его в застенки. От Протасевича те же любители хотят уже не тюрьмы, а самой настоящей погибели. Смерти.

Удивительные люди ведут дебаты, правильно ли сделал Гудков, что уехал. Конечно, правильно. Есть ли смысл садиться в тюрьму политику? Только в случае, если этот жест повысит его политический рейтинг и в перспективе приведет к власти. На данный момент таких перспектив нет.

После бомбардирующих новостей с арестами и задержаниями публику ошарашили известием о том, что в 2019 году Дмитрия Быкова пытались отравить. Если допустить, что история с Дмитрием Быковым правда, то выходит власть покусилась на святое — на самою русскую литературу. Довольно глупый ход. Власть подобна обезумевшему Кащею, который, достав из хохломского яйца иглу, принялся прокалывать себе сердце. Она ведет себя как зомби. Дмитрию Львовичу терпения и сил!

Однако совершенно не понятно, почему шум не был поднят еще в 2019 году, почему не было заведено уголовное дело и не начато публичное расследование?

Галерист Марат Гельман шокирован:

«Новость о Быкове, может и не новость совсем, но мне не удаётся ни о чем другом думать. Не в том дело, что В моей системе иерархий поэт — это вершина. И не в том, что Дима Дружок с которым недавно выпивали у меня дома. А в том наверно, что в русской культуре , со времён Пушкина, убийство поэта — это худшее из преступлений. Но вот эти люди планировавшие отравление поэта и исполняющие, они ведь русские люди. Не понимаю.»

Я много раз писала об исчерпанности модернистского дискурса, отнекивалась от априори уязвимой роли поэта. И сейчас я вижу как с одной стороны власть, а с другой — интеллигенция, продолжают играть устаревшими архетипами. Играли бы и играли, но игра пошла воистину не на жизнь, а на смерть. И у меня создается впечатление, что с обеих сторон враждующих лагерей мы имеем дело с утверждением скреп ради самих скреп, а на скрепах этих распятия — конкретных людей, да и всех, собственно, нас.

Тем временем лента обсуждает очередного погибшего поэта. Интересно гибнут ли поэты в Европе также часто как в России? Подозреваю — нет. Здесь делают себе судьбы по модернистским лекалам XIX — начала XX веков, при этом промахиваясь и не попадая в историю. И немудрено. То, что раньше именовали трагедией, ныне исчерпало себя. Там, где зияла экзистенциальная дыра, на месте ее возник чудовищный дискомфорт. Дискомфорт — вот ментальная и психическая основа нынешнего небогатого россиянина. А поэты в большинстве своем более чем бедны. И вот принимая этот дискомфорт за трагедию, люди совершают роковые ошибки. В том числе не в силах признать, что их проблемы в значительной степени лежат в материальной, а не в духовной сфере.

А дихотомия «власть-интеллигенция» более напоминает театральную постановку с реальным и опасным реквизитом. Напомню, что практика отравлений была широко распространена в Смутное время, в период царствования Ивана IV Грозного. То есть, фактически мы вернулись не только в 30-е годы прошлого века, но и прямиком в Средневековье. Но при этом современные люди реагируют на происходящее подобно толпе зевак, наблюдающей нелепейший скомороший цирк на городской площади. На фоне торжества эмо-журналистики образовалось то фатально некритичное большинство, которое должно было стать фундаментом гражданского общества, но в силу указанных причин им не станет, будучи студнеобразным наполнителем социального голема-шатуна.