Хаос как средство против традиционализма

Намедни в интервью мне задали вопрос испытываю ли я ностальгию по каким-либо временам. Нет, я предпочитаю ни о чем не вспоминать. Прошлое обваливается, отваливается, рассеивается, обесценивается. До 1990-х, мне кажется, вообще был ад. И снаружи, и внутри. Детство, семья, школа — сплошное серое пятно, болотистая наволочь.

Будущего мне здесь никто не предлагал. Закончить школу (11 потерянных лет!) и раствориться в обыденности? Жить как те, кто вокруг? Такой сценарий я отвергла изначально. Не удивительно что «будущее» в моих стихах называлось «дубущим».

Даже не излете Совсоюза было заметно, что отечественная идеология дает на выходе нечто сатанинское. Сделанные на каком-то «метафизическом» конвейере дети, замученно-счастливые, скукоженные. Моментально дистанцировалась от «этого всего». Выстраивала экзистенциальный, а часто и физический барьер.

В результате целью-минимум стало глупое «быть героем» (причем я уже понимала всю профаничность этой идеи и что можно стать только «героем комиксов») и прославиться до 20 лет. Вторая цель — вполне нормальная. Что, собственно, и произошло, причем два в одном, как и заказывала. «Плоды Вашей экзистенциальной провокации оказались чрезмерны», — писали мне. Да нет, нормальные плоды. Все лучше, чем «жить обывательской жизнью». Здесь так задумано — от гробыденности спасала только экстремальность. Конечно, псевдоэкстремальность, потому что внутри себя я пережила все что возможно, я просто была неуязвимой.

В той реальности совершенно нечего было хотеть. Из того, что я видела вокруг — точно. Ну не в фантазиях же жить. Зато теперь мои желания беспощадны, осязаемы и реальны. И социальны, конечно. Все «страсти» социальны. Именно «страсти». А цели механистичны. «Стань механизмом апельсиновым.» А целей (все таки не желаний!) пересчитать по пальцам одной руки.

Почему я пишу о прошлом? Потому что время, наступившее сейчас, очень напоминает брежневский застой. Не политически, а чувственно. Я начинаю ощущать себя также, как тогда. И это крайне неприятно. При этом я вижу разные взгляды на прошлое и странные интерпретации событий у других. Например, для меня крайне неожиданно слышать мнения о событиях 2012-го года, которые трактуются вполне в советском стиле.

Некто Андрей Десницкий утверждает, что Болотная проиграла потому, что у протестующих не было мифа, который бы их мотивировал. Нет. Болотная проиграла потому, что протест был слит. И потому, что протест был заточен под интересы узкой группы лиц и не являлся с этой точки зрения полноценным (народным) протестом. То есть, по чисто техническим причинам.

Постсоветский человек мыслит лозунгами и устаревшими концептами. Нам опять хотят навязать «миф, за который стоит умирать». Отвратительная идея. Мотивом политической борьбы является не миф, а желание политических изменений и сама, собственно, власть. Власть, а не миф.

Еще можно понять рождение мифа в обществе избытка и пресыщенности. Стало скучно, создали миф. Миф же в деструктивном, нищем обществе — не более, чем массовый делирий, внедряемый с целью манипуляции. Пошлый, да еще и подлый. Странно само стремление в 21-ом веке закрывать какую-то экзистенциальную брешь, латать метафизические раны. Цивилизация и комфорт вообще снимают эти вопросы с повестки. Кстати, также их снимает понимание природы бытия. Но это для сильно смелых.

Тот же Десницкий пишет, что 1991-й год случился благодаря мифу о Западе «...где свободы, джинсы, жувачка и все такое прочее. Да, это было неразделимо. Обратите внимание, что все, чего люди реально и массово хотели, они получили: джинсы, колбасу ста сортов, сто каналов ТВ и поездки за рубеж. Демократии никто особо не хотел, да и не знал, что это такое, в общем-то.»

На мой нескромный взгляд — феерическая чушь. 1991-й был неизбежен исторически, как все процессы, происходящие в соцстранах после распада Берлинской стены. И демократии очень даже хотели. А теперь опять хотите миф? Хотите жить плохо? Умирать за идею? Ну, неудивительно. Рыба ищет, где глубже, а совчел — где хуже.

Мифологическое сознание и духовность — два паразитарных русских концепта. Что такое здешняя духовность? Антирациональность. Приоритет состояний над результатами. Поэтому Россия никуда не движется. А остается бессмысленной «вечно пьяной» и вечно старой субстанцией. Это не только русское. Это всеобщее антицивилизационное. «Иметь или быть». Так «быть» здесь значит «не иметь». Убивающий леваческий антикапитализм. По большому счету рекламируемое чувствование — не более, чем легализованный психоз.

В условиях цейтнота, когда нет времени на принятие решений, антирациональность овладевает всеми. И откатывает версию реальности назад. Это, увы, касается не только России, но и Запада. Бездна традиционализма разверзлась и утягивает в себя мир, как в якобы спасительную гавань, из которой можно вновь стартовать в «великое, но беспощадное будущее».

Мир возник из протобульона, буквально — из океана, океана хаоса. Сейчас этот хаос, увы, в форме деструкции и дисбаланса, становится очевиден даже самым закоренелым скептикам. Но хаос — это всегда шанс демонтировать старую систему отношений и отстроить лучшую.

Напомню, что социум — это не соблюдение традиций, а прежде всего система отношений. И в том случае, если эта система отношений вас не удовлетворяет, ее можно и нужно менять. Понимать истинную реальность — это большое мужество и большое искусство одновременно. Невозможно вечно стоять на якоре в уютной бухточке традиционализма, ибо это чревато абсолютным фиаско цивилизации, прелюдию к которому мы наблюдаем сейчас онлайн.