Боящаяся страна будет долго топтаться на месте

Бывает так, что формальные показатели оценки деятельности политика остаются прежними, а вот с точки зрения качества отношение к нему со временем меняется до неузнаваемости. В последние годы именно это произошло с мотивацией, лежащей в основе рейтингов Путина. Раньше люди надеялись, что он сделает их жизнь лучше, теперь они просто боятся, что без него станет совсем плохо. Позитивные стимулы сменились негативными, хотя с точки зрения количественных показателей одобрения работы президента мало что поменялось.

В этом смысле последнее исследование Центра политической конъюнктуры представляется мне показательным и даже, можно сказать, честным. Центр не исследовал надежды россиян, он изучал их страхи. Зачем исследовать то, чего нет, надо изучать то, что есть.

Ну и самое главное: нация, которая держится однажды избранного пути не потому что в него верит, а потому что боится альтернатив, далеко не уйдёт. Для движения вперёд нужна социальная энергия, а откуда ей взяться? Страх ее не производит, а, наоборот, поглощает. Боящаяся страна будет долго топтаться на месте, желание во что-то, наконец, поверить будет становиться все сильнее и закончится все это всплеском слепой веры - если повезёт, то во что-то хорошее, если нет - во что-то дурное. История знает примеры как первого, так и второго типов.

Боязнь того, что смена президента приведёт к обострению политической борьбы, является следствием ошибочного предположения о том, что политический конфликт - это всегда плохо. На самом деле плох только тот конфликт, который разрешается во внеинституциональной форме. Правильно институционализированные и разрешаемые в рамках законных процедур конфликты мало того, что являются источником развития, они способствуют внутренней интеграции социума. Западная политология неоднократно это показывала. Вот, например, Липсет приводит итоги исследования, в соответствии с которым лояльность членов тех профсоюзов, где разрешалась внутренняя оппозиция, по отношению к своим организациям была заметно выше лояльности членов тех профессиональных объединений, где никакой оппозиционности по отношению к однажды избранному курсу не дозволялось. Казалось бы без внутренних конфликтов союз должен быть более внутренне сплоченным, однако на практике получается ровно наоборот.

Люди должны бояться не того, что после ухода Путина политическая борьба обострится, а лишь того, что идти она будет не по правилам. Соответственно и требовать от Кремля сейчас общество должно не обеспечения консолидации любой ценой, а воссоздания институциональной среды, позволяющей регулировать политические конфликты.

Мне тут ФБ напомнил, что год назад я выступил на Конгрессе РАПК с прогнозом, который идеально соотносится с результатами упомянутого исследования:

«Главным политическим трендом ближайших лет будет постепенное снижение степени управляемости системой. Путин перестает быть безусловным авторитетом - табу на его критику еще не снято окончательно, но заметно слабеет. В этой ситуации неизбежно будет ослабевать и роль президента как последней инстанции в межклановых конфликтах.

Чем ближе 2024-й год, тем больше будет слухов о "преемниках", тем более ожесточенной будет борьба вокруг того, кому и какие роли предстоит исполнять в следующем политическом цикле. Ставки будут расти, ведь все большее число участников политического процесса будет чувствовать, что речь идет не только о текущих доходах. Нет, на кону окажется вопрос политического выживания вообще, ведь ясно, что преемник не будет носить такого же "надкланового" характера как Путин. Таких политиков в стране - в силу самой природы режима - больше нет. Режим ведь не случайно называется "персоналистским". Так вот, преемник в любом случае окажется к каким-то группировкам ближе, а от каких-то дальше. И последние с потерей перспектив вряд ли смирятся. Никакого пиетета перед преемником у них, скорее всего, не будет, они ведь обязаны своим благополучием не ему, а Путину.

Эти элитные конфликты будут неизбежно выплескивать в информационное пространство. Происходящее будет все больше напоминать знаменитую формулу Гоббса "война всех против всех". Самым ярким атрибутом подобного положения дел всегда является правовой беспредел. Степень защищенности граждан - по мере ослабления режима - будет снижаться. В России и сейчас с правоприменением проблем немало, а станет еще хуже. Все знают, что институты у нас - не более чем инструменты в руках кланов, конфликты между которыми, повторюсь, будут носить все более непримиримый, экзистенциальный характер.

Все это неизбежно приведет к дальнейшему снижению уровня социального оптимизма в обществе. Будет крепнуть ощущение отсутствия перспектив, популярность режима будет продолжать падать. Постепенно голоса, которые теряет власть, начнет консолидировать оппозиция - в первую очень системная. Это неизбежно приведет к усилению конфликта между ней и властью. Власть была готова к диалогу с оппозиционными игроками, пока те проигрывали, но не готова терпеть их ни выигрывающими, вроде Коновалова, ни хотя бы просто представляющими из себя определенную проблему - как Грудинина.

В ситуации, когда растет спрос на протест, оппозиция вряд ли сможет долго оставаться лояльной. Если она это сделает, то полностью растеряет и свой актив, и своего избирателя. Но даже если предположить, что системная оппозиция решит совершить политическое самоубийство, то даже в этом случае голоса избирателя назад к властям не вернутся. Нет, тогда они перетекут к оппозиции несистемной.

В общем, перспективы мрачные...» Конец цитаты.

Напомню, я сказал это год назад.

Судя по обнародованным результатам исследования ЦПК, жители страны об этих перспективах тоже уже догадываются.

Оригинал здесь