Медики в больницах и фармацевты в аптеках по всей стране буквально кричат о том, что в стационарах стремительно заканчиваются запасы лекарств, полки с препаратами пустеют на глазах. Во всех уголках России наблюдается небывалый дефицит лекарств. Препараты, используемые при коронавирусе, подорожали на 20-40%. Но и за эти деньги найти их – не простая задача и для дальних регионов, и в центре. Исчезают не только специфические препараты для борьбы с ковид, но и другие лекарства.

Ситуация настолько накалилась, что глава правительства Михаил Мишустин потребовал от всех органов власти незамедлительно реагировать на сигналы о нехватке медикаментов. А конкретно Минпромторгу было указано создать специальную «горячую линию» для региональных медицинских учреждений, аптек и дистрибьюторов. Тон всех этих поручений дает понять, что острейший дефицит – не выдумка, а реальность. «НИ» попытались разобраться, куда и почему делись лекарства в тот момент, когда они сильнее всего нужны.

Михаил Мишустин 2 ноября подписал постановление, которое должно было упростить порядок работы участников фармрынка с системой мониторинга движения лекарственных средств. До 1 февраля следующего года товар может двигаться по цепочке от производителя к потребителю быстрее, так как если при сканировании кода ответ от системы не пришел за 15 минут, то его автоматически пропускают дальше. Произошло это после массовых сообщений о том, что как такового дефицита на лекарства нет, просто они застряли на складах из-за ошибок системы маркировки.

Только в этом году Росздравнадзор изъял 363 серии лекарственных средств, качество которых не соответствовало установленным требованиям. При этом стоит заметить, что хоть надзорный орган за 9 месяцев этого года почти и выполнил план по проверкам (проверено 32 426 образцов лекарственных средств из запланированного объема 36500 экспертиз/испытаний), но в первую волну пандемии инспекции не посещали фармпроизводства. Так кто будет в ответе, если до 1 февраля следующего года какой-нибудь больнице поставят не качественные лекарства?

Тем не менее, как бы ни гневались фармпроизводители на систему маркировки, дефицит лекарств, пусть и не такой глобальный, как в этот раз, случался уже не единожды. НИ провели опрос среди читателей, сталкивались ли они с нехваткой лекарственных препаратов. Итоги показали, что недостаток медикаментов в стране - это, похоже, перманентное состояние.

Не исключено, что огрехи маркировки спровоцировали вскрытие нарыва, который назревал уже много лет, а пандемия выступила здесь лакмусовой бумажкой. Винить во всех бедах государства коронавирус и истерию вокруг этой инфекции уже банально. Одна из первых версий возникшего дефицита лекарств – бездумная скупка людьми препаратов «про запас» на фоне паники, несостоятельна.

Начало постепенному исчезновению дешевых лекарств положила методика расчета максимальных цен для производителей, принятая Минздравом и Федеральной службой по тарифам в 2010 году. По идее, она должна была помогать государству не обмануться, не потратить лишних налоговых денег, контролировать «аппетиты» фармкомпаний и косвенно регулировать закупочные цены лекарств из списка ЖНВЛП и делать их цены доступными для широкого круга покупателей. Конечно, за 10 лет методика претерпела некоторые изменения, но стоимость препаратов, которую планировало заплатить государство, всегда была ниже инфляции.

В России на дженерики приходится порядка 63% рынка. При этом, количество таких препаратов растет от года к году. В прошлом году в рублях продажи дженериков выросли на 3,8%. Средняя стоимость оригинального препарата составила 464,0 руб./упак. (+4,1% к показателю 2018 года), дженерик продавался в среднем по 144,1 рубля (+4,6%).

DSM Group

Несмотря на, казалось бы, выгодное предложение: купить практически такое же лекарство, но по низкой цене, в России весьма скептически относятся к этому виду препаратов. Возможно, тому причиной были те дженерики, которые регистрировались по старым правилам или с нарушениями. Помимо этого, сырье для дженериков закупают у разных поставщиков, эти вещества могут содержать разную долю примесей. Условия производства тоже, могут существенно отличаться.

Все же российский рынок продолжает сильно зависеть от импорта. По данным Национального рейтингового агентства, стратегия импортозамещения пока не принесла существенных результатов — за семь лет доля импорта на рынке в денежном выражении сократилась лишь на 6 пунктов, а в упаковках – на 1 пункт. В мае 2020 года объем импорта фармпродукции вырос на 17% после роста на 37% в апреле.

В целом, более 80% российских препаратов производится с применением импортных субстанций. За 2016-2019 гг. импорт субстанций вырос в 2,3 раза в долл. США и в полтора раза в объемах. И получается, что наши лекарства, не совсем уж и наши.

Вишенкой на торте из проблем является еще и совершенно запутанное и несвязанное регулирование всей сферы. Процесс обращения лекарств на первый взгляд выглядит единым целым, чем, по идее, должен управлять какой-то один контролирующий орган. Но нет. В России за этим следят аж пять нянек: Минздрав, Минпромторг, Росздравнадзор, Росаккредитация и теперь еще и Центр развития перспективных технологий (ЦРПТ). И все эти няньки говорят на разных языках, не имеют межведомственного взаимодействия. Это приводит к медленной реализации инициатив, либо к взаимно противоречащим мерам регулирования.

Минздрав России, не обладающий собственными инспекционными полномочиями, не взаимодействует ни с Минпромторгом России, ни с Росздравнадзором, ни с Росаккредитацией в отношении достоверности данных, содержащихся в регистрационном досье. В случае возникновения сомнений в достоверности предоставленных данных о производстве, контроле качества или результатах проведенных исследований эксперты не могут обратиться в Минпромторг России или Росздравнадзор для проведения внепланового инспектирования. И так можно продолжать до бесконечности.