Пиар вместо роста: почему не развивается экономика страны

Кажется, что исполнительная власть в России работает нормально: бюджет рекордно профицитен, инфляция на исторических минимумах, курс рубля отвязался от цены нефти, льготы для предпринимателей работают и разрабатываются новые. Но что-то идет не так, - пишет на сайте Московского Центра Карнеги журналист Александра Прокопенко:

Экономика растет медленно, статистические показатели не вызывают доверия, социальная сфера не реформируется и деградирует, национальные проекты существуют только в бюрократической реальности, а население беднеет.

Интересы развития России требуют ежегодного роста ВВП минимум на 5–6% в ближайшее десятилетие, говорил Путин в послании Федеральному собранию в 2012 году. На следующий год экономика резко замедлилась, а затем ушла в минус.

Послание 2016 года стало скромнее: выйти на темпы больше 3% ВВП в год, однако сейчас потенциал роста ограничен 2% даже в самом оптимистичном сценарии, а прогноз – менее 1% в год даже при дорогой нефти.

На темпах сказываются продолжение консолидации расходов бюджета и повышение НДС, а падающие пятый год доходы ведут к снижению спроса, что сказывается и на динамике экономики. Замкнутый круг.

Правительство перекидывает ответственность на частный бизнес, который вместо ответственного поведения демонстрирует «нигилизм», и Центробанк, якобы «проспавший» пузырь потребительского кредитования.

По версии Силуанова, правительство все уже сделало: часть денег перераспределили через бюджет на нацпроекты, дали льготных кредитов малому бизнесу, приняли план по увеличению инвестиций в ВВП, пообещали либерализацию законодательства и реформу контрольно-надзорной деятельности.

Однако уголовные преследования бизнесменов и инвесторов эту логику полностью разрушают. Непредсказуемость, отсутствие конкуренции и давление на предпринимателей свели к минимуму их активность: 71% предпринимателей считают условия ведения бизнеса в России неблагоприятными и бесперспективными.

Инвестиционный климат определяется силовиками, за которыми стоит президент, а любое движение по ограничению силовых структур, приведет не только к улучшению инвестиционного климата, но и к ослаблению влияния президента. К тому же любая либерализация контроля трактуется прокурорами как коррупционный лоббизм со стороны бизнеса.

В регионах ситуация следующая: прокуроры и контролеры участвуют в оперативках у губернаторов, неугодный местным властям бизнес или, наоборот, слишком хороший, чтобы им владели неблизкие к губернатору предприниматели, может быть раскатан контрольно-надзорной машиной. Получается, что централизация в России носит исключительно декларативный характер, что стоит экономике несколько процентов роста ВВП.

Поддержать рост экономики возможно через бюджетную политику. Пик централизованного управления российской экономикой пришелся на 2009–2010 годы, когда правительство боролось с последствиями мирового финансового кризиса, и Путин буквально в ручном режиме управлял отраслями хозяйства, распределяя средства федерального бюджета.

Такой подход сохранился и позже, но стал значительно менее эффективным. Главной претензией чиновников, посещавших совещания у премьера, было отсутствие принимаемых решений: проекты решений готовились, но Медведев, вместо того чтобы высказаться содержательно, предлагал собраться еще раз. Роль коллективного премьера тогда взял на себя Минфин.

А уже на втором премьерском сроке Медведев полностью потерял интерес к бюджетному процессу и реорганизовал правительственную бюджетную комиссию, подчинив ее Антону Силуанову. Аналогично и с национальными проектами, для финансирования которых теперь не нужно вносить поправки в закон о бюджете и согласовывать его с Госдумой – достаточно изменений в сводной бюджетной росписи. Кураторы нацпроектов могут перераспределять средства, но финальное слово в выделении денег осталось за Минфином.

Премьеру же остается проводить ритуальные заседания президиума совета по нацпроектам, тогда как вице-премьер Силуанов, будучи еще и министром финансов, живет в логике, как эффективно сохранить, а не потратить, что приводит к сбоям в финансировании и угрозе отмены ряда проектов.

В идеале большая часть финансирования нацпроектов должна идти из внебюджетных источников: государство своим примером покажет, что в России можно инвестировать, а затем должен включиться бизнес. Но, несмотря на это и на рост не нефтегазовых доходов (15,5% в первом полугодии 2019 года) рост расходов составляет всего 3,7%. Это означает, что собранные налоги не перераспределяются для поддержки экономического роста, а придерживаются. Поэтому и бизнес подходит к участию в нацпроектах крайне настороженно.

Для роста доходов населения хотя бы на 2%, экономика должна расти примерно на 4% в год, но этого и не предвидится по причинам слабой конкурентной среды между частными и государственными компаниями, растущих аппетитов госкапиталистов, неразвитости малого и среднего бизнеса, угроз со стороны силовиков, высокой доли неэффективных госкомпаний.

И хотя у правительства есть все возможности с этими проблемами бороться, оно,

вместо того, чтобы взять курс на автономизацию, превратилось в место ритуальных встреч влиятельных людей, которыми манипулируют чиновники президентской администрации и госкапиталисты.

Вместо реальных дел все сводится к пиару, который выражается в тезисах правительства: «Нацпроекты – панацея» и «Нам надо лучше объяснять, что мы делаем».

Продать этот тезис беднеющему населению, которое к тому же своими налогами оплатило проекты государства, при отсутствии экономического роста практически невозможно. Такая ситуация гарантирует - роста не будет. И никакие пиар-сюжеты на телеканалах, публикации в СМИ и даже трансляция информации о нацпроектах в метро – не сработают.