Эффективность выше лояльности. Путин начинает третью кадровую революцию

По мнению автора материла, который публикует «Московский Центр Карнеги», перестановки уже идут на всех уровнях власти, а в ближайшем будущем следует ждать их в правительстве. Это связано, разумеется, с грядущими президентскими выборами. Однако, если все предыдущие кадровые изменения можно было назвать управляемой адаптацией, то процессы, которые происходят сейчас свидетельствуют об изменении самой системы правления.

Как было

Первую кадровую революцию Путин совершил в 2003−2004 годах, прервав действие негласного соглашения с Ельциным о сохранении действующей администрации до конца своего первого срока. Эти перестановки были продиктованы «делом ЮКОСа» и политикой «равноудаления» олигархов от государства. Главой администрации президента был назначен тогда Дмитрий Медведев, а в целом шел процесс кадровой экспансии во власть «питерских». Тем самым президент создал комфортную среду управления, опираясь на лояльность и личную преданность назначенцев. К 2007 году соратники Путина занимали ведущие позиции на всех уровнях госуправления, а также в госсекторе экономики.

Новая серия кадровых перестановок логично произошла с приходом на президентский пост Медведева в 2008 году, в то время как Путин стал премьер-министром. Однако ничего принципиально нового в изменениях в тот период не было, разве что некоторые посты во власти заняли люди самого Медведева.

Когда же в 2012 году Путин с Медведевым вновь поменялись местами, многие министры из его правительства перешли в администрацию президента. В результате, все те небольшие либеральные послабления эпохи Медведева постепенно свелись на нет. Впрочем «на кадровые перестановки того времени повлияли не столько президентские выборы, - считает Становая, - сколько массовые акции протеста конца 2011-го ― начала 2012 года, ставшие одной из главных причин ухода в правительство куратора внутренней политики в администрации президента Владислава Суркова и назначения на его место Вячеслава Володина...»

Все три кадровые волны были привязаны к президентским выборам и были вполне ожидаемы.

Как есть

Совсем иначе выгляди этот процесс сегодня, считает аналитик. Во-первых, перестановки начались задолго до президентских выборов и не были напрямую привязаны к будущей трансформации правительства. Кроме того, они стали вынужденными, и были вызваны нарастанием управленческого кризиса. Поэтому впору говорить не о перестановках, а о кадровом переломе 2016 года.

К нему привели две причины. Поскольку роль правительства при третьем сроке Путина свелась к чисто технической, внутри самого режима стали возникать предпосылки к износу: высокая степень коррупции, низкая эффективность управления, снижении работоспособности, страх перед переменами. В конце 2013 года «можно было говорить о признаках управленческой импотенции государства, сопровождаемой также и накоплением противоречий между президентом и правительством (слухи об отставке Медведева тогда широко обсуждались). Такая управленческая импотенция могла бы длиться очень долго, ведя к обновлению режима или к его гибели.»

К тому же в 2014 году разразился тяжелейший геополитический кризис, связанный с Украиной и Крымом. Вдобавок началась и военная кампания в Сирии. Эти события значительно повысили управленческую нагрузку и потребовали большей эффективности. Путину понадобилось полтора-два года на то, чтобы «переварить» новую реальность, смириться с новым положением России и в значительной степени изменить собственные принципы кадровой политики.

Теперь вместо правительства ключевыми вопросами управления начал заниматься Совет безопасности, а полномочия ФСБ и роль Минобороны значительно расширились. Зато, по мнению Становой, образовался вакуум во внутренней политике, в которой стали накапливаться проблемы. В результате, в 2016 году начался крупнейший кадровый перелом на всех уровнях политического и государственного управления.

«Особенностью нового периода стал значительный рост конфликтов вертикального характера, что связано с образованием структурного внутрирежимного дисбаланса в пользу силовой части государства, прежде всего спецслужб. Кроме того, ФСО, которая на протяжении многих лет была в политическом смысле противовесом ФСБ, утратила свой прежний статус и была «нейтрализована». Из нее были выведены все влиятельные, связанные с Путиным кадры, а ФСБ в определенном смысле получила политическое преимущество».

Следствием же длительного конфликта между ФСО и ФСБ стало появление в апреле 2016 года Росгвардии во главе с бывшим главой Службы безопасности президента и бывшим главкомом внутренних войск МВД России Виктором Золотовым, одного из самых приближенных к Путину силовиков.

Он, по утверждению автора, и сформировал новый силовой центр влияния, который постепенно замещает ФСО в ее прежней политической роли противовеса ФСБ: «Это стало одним из примеров редких для зрелого путинского режима политических назначений: речь идет о формировании нового силового ресурса, по сути контрреволюционной структуры, чьи полномочия пересекаются и с МВД, и с ФСБ. В определенном смысле это чрезвычайные войска на случай массовых протестов, беспорядков, терактов или иных силовых атак, причем подчиненные напрямую Путину...»

Еще одной особенностью новой кадровой политики Путина Становая называет тенденцию уход приближенных к нему соратников с влиятельных постов на позиции, формально гораздо более слабые. Это и бывший глава РЖД Якунин, и бывший глава ФСО Муров, руководитель ВЭБ Владимир Дмитриев, директор ФТС Андрей Бельянинов, глава администрации президента Сергей Иванов… Впервые за долгие годы эффективность стала для Путина важнее лояльности:

«Лояльность теперь задается уже не персоной, а системой. Соратники президента утрачивают свою исключительность и незаменимость, равно как и политическую ценность. В прежние времена увольнение «друга» Путина всегда требовало значительной компенсации, а также публичных почестей. Сейчас уход происходит не только рутинно, но и унизительно: Владимир Путин не прилагает усилий к тому, чтобы защитить своих соратников, попавших под давление (как, например, это было с Бельяниновым)... Это крайне важный феномен: наблюдается рутинизация и технократизация госмашины. Из «вертикали» вымываются ресурсы, для госслужащих критично растут политические риски и риски уголовного преследования, снижается уровень защищенности, но возрастает персональная ответственность. Это касается и администрации президента, и правительства, и губернаторского корпуса. Вследствие такой политической эрозии внутри государственной вертикали Кремль подбирает на значимые посты фигуры политически слабые, технические. Влиятельные же игроки предпочитают оставаться вне формальных компетенций и ответственности.»

И наконец третьей особенностью новой кадровой революции Становая называет приход на место влиятельных путинских назначенцев технических фигур:

«Кризисы 2014−2015 годов заметно сказались на отношении Путина к кадровой политике. Прежняя модель управления — вместе с соратниками — требовала слишком много внимания для улаживания междоусобиц, отнимала больше энергии на обсуждение и принятие решений, а сами решения давались сложнее. Геополитический кризис привел к тому, что встречи с соратниками стали проходить реже, зато контакты со спецслужбами — в ежедневном режиме. Сформировалась новая модель обсуждения решений — вертикальная, гораздо более комфортная для президента, а ближний круг главы государства стал наполняться уже не соратниками, а идущими им на смену исполнителями, которые не задают лишних вопросов и не устраивают дискуссий... Путин сближается с теми, кто ему служит, и отдаляется от тех, кто в силу своих ресурсов претендует на функцию соправителей. Президент больше не нуждается в советах, он нуждается в информации и в тех, кому можно без лишней траты энергии раздавать директивы...»

Так на важнейшие посты в ФСО пришли молодые Дмитрий Кочнев — глава, и Олег Климентьев — первый заместитель главы ФСО. Новым главой администрации стал неприметный молодой Антон Вайно, курировавший ранее протокол. Опального министра финансов Улюкаева сменил мало кому известный 34-летний Максим Орешкин.

То есть востребованными оказываются люди без большого опыта публичной политики и политико-аппаратного веса.

Как будет

В завершении статьи Становая делает попытку прогноза дальнейших кадровый решений Путина:

«Завершается третий президентский срок Путина, после которого у него останутся последние шесть лет на подготовку страны к транзиту власти (при условии отказа от правки Конституции). Российский истеблишмент — в самом широком смысле — хорошо понимает, что Путину в ближайшие год-два придется принимать решение о формате своего будущего. Это означает, что, каким бы ни было решение, режим придется серьезным образом трансформировать, не дожидаясь конца нового срока. Сразу после избрания, если Путин все-таки будет баллотироваться, ему придется вплотную заниматься вопросом своего будущего. Возникают три главных сценария, каждый из которых имеет свои подсценарии: остаться и после 2024 года, сняв конституционное ограничение на количество сроков правления; уйти с поста президента, но сохранить свою роль, произведя конституционную реформу; передать власть полноценному преемнику (не местоблюстителю). Все эти сценарии потребуют глубокой кадровой ротации.

Трансформация режима априори будет происходить в условиях снижения значимости, ценности для Путина конституционных основ политической системы. Геополитический кризис привел к резкому повышению ставок и изменению положения России в мире, росту рисков. Менять Конституцию в таких «военных» условиях, в логике идеи «осажденной крепости», нарастающего внешнего давления и хаотизации мировой политики психологически проще. Россия также выпала из числа стран «Большой восьмерки», вошла в ценностное противостояние с Западом, а значит, и репутационные издержки жестких политических реформ снизятся. Уйти в конфликтной обстановке для Путина будет гораздо сложнее, рискованнее.

Но каким бы ни был ход изменений в 2018-м и последующих годах, постепенно будут формироваться условия деперсонализации путинского режима. Авторитарная роль личности будет вытесняться институционализацией, при которой за «стабильность» будет бороться уже не президент в личном качестве, а созданная им система...»

Полностью статью читайте здесь

Фото: www.globallookpress.com