Больше всего россияне боятся войны, бедности и произвола властей

Результаты нового социологического опроса, проведенного «Левада-центром» комментирует в своём блоге аналитик Андрей Нальгин:

«Противный, удушливый, липкий страх возвращается в процветающую Россию. Окутывает своими вездесущими щупальцами россиян. Туманит мозг и парализует волю. Нация, которая совсем недавно смеялась над санкциями и грозилась ядерным пеплом, теперь ужасно боится.

Чего?

Расплаты за свои дела…

Это если в метафизическом смысле.

А если не сходить с твёрдой почвы статистически измеримых фактов на скользкую тропинку кармических рассуждений, то Россия ­не действительно стали очень пугливыми за последний год. По данным социологов из «Левада-центра», интегральный уровень страха в российском обществе устойчиво растёт последние три года и уже приблизился к пиковым значениям конца советского периода. При этом в массовом сознании набирают силу практически все виды фобий – от стихийных бедствий, болезней и нищеты до «конца света» и «страшного суда», следует из опроса, проведенного в 50 субъектах Федерации.

При этом каждый второй боится «войны». Удельный вес таких паникёров увеличился в 1,5 раза – с менее трети населения (31%) до более половины (51%). Этот процент, кстати, превысил показатели 1989 года.

Ещё более резкий рост опасений и страхов связан с действиями или бездействием государства. Так, боязни «бедности» в обществе стало больше почти вдвое: такой ответ выбрали более трети (36%) участников свежего опроса, хотя два года назад их было менее четверти (22%), а последние годы СССР – лишь 13%. С другой стороны, Самый масштабный – почти трёхкратный рост – произошёл в группе людей, которые боятся «произвола властей». Угрозу «беззакония» со стороны тех, кто наделен властными полномочиями, видят 27% россиян. Год назад их было 11%, а в 2016 году – около 10%.

Последнее было бы соблазнительно связать с недавними жёсткими действиями полиции по разгону протестных митингов, но… Опрос проводился в июле, и применение силы к митингующим ещё не было отрефлексировано массовым сознанием. Так что – это квинтэссенция накопленного за последние годы эффекта от ужесточения внутренней политики, где стало намного меньше пространства для свободомыслия.

Показательно, кстати, что «преступников» россияне сейчас боятся втрое меньше, чем людей в погонах. Только 9% респондентов назвали этот страх главным.

Социология не объясняет причин усиления различных массовых фобий. Возможно, они лежат где-то в плоскости бессознательной реакции на фиксируемый многими психологами и некоторыми политиками рост агрессивных настроений в обществе. Возможно, сказывается непрекращающийся напор телевизионной пропаганды, с её регулярными картинами одинокой России «в кольце врагов». Как бы то ни было, результат налицо.

И он не может радовать нормального человека. Во-первых, скованные страхами люди обычно теряют всякую творческую активность, и это грозит дальнейшей деградацией человеческого капитала. Во-вторых, гражданские войны и даже революции часто имеют одним из побудительных мотивов – страх. В том числе перед войной и революцией (классический пример – февраль 1917-го, когда буржуазия попыталась сыграть на опережение из страха перед восстанием пролетариата).

А куда заведут Россию нынешние страхи её граждан?»