Социальные корни национализма: почему русский народ не любит свою интеллигенцию

Политический аналитик Борис Межуев опубликовал в своем блоге очень любопытный пост о русском национализме, его истоках и перспективах:

«Мое отношение к национализму. Тут нужно, конечно, уйти в самые истоки проблемы. Я в детстве очень любил Достоевского, прочитал его почти всего основного в восьмом-девятом классе и тема "русского мессианизма", "русской идеи" мне была не чужда уже и тогда.

Я сам не понимаю, какой смысл я мог тогда в это вкладывать, но слова Князя из Фантастических страниц, затем повторенные Ставрогиным о народе, который несет в себе Христа, почему-то были мне близки, хотя я родился и вырос, скорее, в либеральной семье и если брать отца, то в довольно западнической.

С другой стороны, мне никогда не была близка русская партия, и не только довольно ясно выраженным антисемитизмом. Это было и у Достоевского, но как-то это не казалось главным.

Сейчас я хорошо понимаю, что мне уже тогда не нравилось в этой партии и в русофильстве того времени. Проблема была в том, что это было не вполне русофильство, это было, скорее, крестьянофильство - представление о том, что подлинная Россия - это Россия в первую очередь Россия деревенская, тогда как Россия городская как бы не вполне национальная. Отсюда, с одной стороны, культ Есенина как самого русского поэта и с другой стороны поразительное равнодушие к Пастернаку - поэту изо всех стремившемуся доказать свою русскость, но при этом, разумеется, не крестьянскую русскость. Но, увы, и русофобия тогдашняя в значительной степени определялась отчуждением интеллектуального городского класса, действительно с сильными еврейскими и кавказскими примесями, от крестьянской среды, как собственно деревенской, так и осевшей в городе.

Есть интересные примеры вот такой ярко выраженной русофобии как крестьянофобии того времени - в частности, фильм "Пропавшая экспедиция" - с одной стороны прекрасный русский интеллигент Смелков в исполнении Гринько, симпатичные в целом белые офицеры, симпатичный грузин-коммунист, которого играет Кикабидзе, и чудовищные, почти звероподобные крестьяне, которые и есть настоящее зло. Такую русофобию как крестьянофобию и русофилию как крестьянофилию я помню очень хорошо, и только сейчас понимаю справедливость слов Кнабе, который выводил антисемитизм того времени из этого антагонизма деревни и города. Не всякий антисемитизм и национализм могут быть объяснены этим фактором, но думаю, что русский антисемитизм на 90 процентов связан был именно с этим обстоятельством.

Что касается национализма последнего времени, то он имел совсем другой социальный смысл - а именно смычку русского города и русской деревни против этнических диаспор - кавказских и среднеазиатских. Тема крестьянской России как настоящей России ушла, и вместе с ней практически ушел антисемитизм как массовое явление.

Но в последнее время он начинает опять возникать, и причина этого, конечно, политическое пробуждение интеллектуального класса на Западе как реакция на популистскую - в основе своей антиинтеллектуальную - волну. Вот это чувство, что интеллектуалы оторвались от остальной массы трудящихся, и гораздо больше тяготеют к какой-то космополитической интеграции, чем к национальному сплочению, это чувство будет подогревать националистические страсти еще долгое время.

Поэтому в национализме надо видеть прежде всего его социальные корни. Консерватизм для меня - это действительно стратегия интеллектуального класса, которая сводится к тому, что действовать именно в контексте национальной почвы, но все-таки не растворяться в ней без остатка. В каком-то смысле это именно то, что Достоевский вкладывал в слово "почвенничество" - не отрицать людей 40-х годов, но сделать так, чтобы они утвердились в национальной почве, что, конечно, будет непросто...»

***

Этот пост вызвал оживленную дискуссию. Вот только несколько самых интересных замечаний по поводу отечественной интеллигенции.

Так Евгений Артемьев уверен, что в нынешней ситуации виноват Петр Первый со своими реформами, которые были только внешним подражанием Западу, не затронув глубинной сути русского общества:

«У русской и советской интеллигенции самоидентичность ошибочная, начиная даже с петровских времен. ОНЕ СЕБЯ ЕВРОПЕЙЦАМИ СЧИТАЮТ, А НАРОД БЫДЛОМ РУССКИМ. А НА САМОМ ДЕЛЕ, ОНИ НИКАКИЕ НЕ ЕВРОПЕЙЦЫ, А РЯЖЕННЫЕ, КАК КАЗАКИ ГОРОДСКИЕ, НЫНЕШНИЕ.. И ПОЭТОМУ НАРОД ИХ ПРАВИЛЬНО, КАК ЧУЖИХ ПРИНИМАЕТ. Отсюда и низкопоклонство пред Западом и нелюбовь к своим, и противопоставление города и деревни.. И эта неправильная самоидентичность навязывается всей системой образования уже лет двести с хвостиком.. И по сию пору ничего не меняется. В последние годы так вообще пляшем под чужую дудку, начиная от кино и заканчивая внешней политикой и Центробанком, который подчиняется Федеральной резервной службе США...»

Максим Медоваров вообще считает злом всю городскую цивилизацию:

«Для меня, безусловно, любой консерватизм, любой патриотизм может быть основан только на крестьянском начале, на земледелии и скотоводстве. Не только русский, вообще любой. Даже еврейский, кстати. С кем из иудеев я нашел общий язык, так это с харизматическими хасидами, у которых и деревенские сказки, и русалки, и прочая, прочая, они реально по существу не отличались образом жизни от русских крестьян.

А город, интеллигенция, деньги, буржуазия - это всё зло...»

Сергей Николаев призывает различать научно-техническую интеллигенцию, которая всецело стоит на стороне русского народа от творческой, подверженной западному влиянию:

«Сегодняшнее возобновление ксенофобских настроений в коренной России (не слишком сильное) вызвано двумя совершенно разными причинами. Первая - это, по мнению довольно большой части русского населения, неоправданно высокий статус представителей некоторых меньшинств РФ - в результате кавказских войн (этот статус не соответствует "экономической и социальной отдаче" новых миллиардеров, впрочем в этом же можно упрекнуть и русских нуворишей).

Одной из кавказских побед оказался захват представителями этих меньшинств российского продовольственного рынка (поощряемый властями, по моему мнению, это некая компенсация за потери в войнах или контрибуция). Вторая причина - в неприятии русскими либерального дискурса, который воспринимается, как реальное, "ползучее" воплощение иностранной агрессии. Здесь дело не только в появлении ложных "ценностей", но и буквально в стремлении Запада навязать РФ своё понимание её места и роли, что вызывает естественное неприятие.

Нет никакого противопоставления технической, научной интеллигенции и "простого народа". Образование сейчас наоборот фактор приоритетный и никакого разобщения не вызывает. Это не касается интеллигенции творческой, которая не держит западный удар, подметает задворки западных мод да ещё и кривляется, кичится своей неспособностью быть в России актуальной. Иными словами, в сегодняшней России сформировался огромный запрос на интеллектуальное переосмысление настоящего положения русского народа, в его коренных исторических запросах и смыслах.

Россия ждёт новых Пушкина, Достоевского, Чайковского. И пока эти ожидания не будут оправданы конфликт между активной частью русского народа и активной частью творческой интеллигенции продолжится. Этнический фактор этого противостояния вторичен. Как пример - народная любовь к тренеру Этэри Тутберидзе. Вот она ожидания оправдывает...»