Психолог: никакого "выгорания на работе» не существует

Миф о знаменитом синдроме «профессионального или эмоционального выгорания», на который любят ссылаться многие психологи и психиатры развенчал в ФБ психолог Юрий Вагин:

«Профессиональное, оно же эмоциональное, оно же психическое выгорание (burnout) как самостоятельный синдром впервые было описано американским психиатром Гербертом Фрейденбергером в 1974 году. Он обратил внимание на парадоксальное безразличие к своей работе, плохое отношение к пациентам, клиентам и коллегам, ощущение профессиональной несостоятельности и неудовлетворенность работой у представителей так называемых «помогающих» профессий: социальных работников, волонтеров, психологов, врачей и педагогов. Фрейденбергер заметил, что подобное состояние не является изначальной личностной чертой социальных работников, но возникает при определенных условиях в процессе их трудовой активности. Человек, который однажды пришел в «помогающую» профессию полный сил, энтузиазма и желания приносить людям пользу, спустя некоторое время чувствует себя опустошенным, негативно настроенным к работе и всему тому, что с ней связано.

Изучив синдром выгорания, Фрейденбергер пришел к выводу, что его развитию способствуют: а) необходимость работы в однообразном или напряженном ритме, б) эмоциональная нагрузка при взаимодействии с трудным контингентом клиентов и c) отсутствие должного вознаграждения за выполненную работу. Фрейденбергер указывал, что такое состояние развивается у людей, склонных к сочувствию, идеалистическому отношению к работе, вместе с тем неустойчивых, склонных к мечтаниям и одержимых навязчивыми идеями.

С тех пор синдром профессионального выгорания изучается уже более 40 лет. Большой вклад в изучение данной проблемы внесли американские психологи Кристина Маслак и Сьюзан Джексон. В России особого внимания изучению синдрома профессионального выгорания не уделялось и, в целом, следует признать, что пик моды на обсуждение «синдрома профессионального выгорания» уже миновал. Тем не менее, в определенных кругах эта тема остается актуальной и о ней часто любят поговорить на гуманитарных конференциях люди, «склонные к сочувствию, идеалистическому отношению к работе, неустойчивые и склонные к мечтаниям». Профессионалы-прагматики о синдроме профессионального выгорания знают, но говорить о нем не считают нужным, так как им не страдают и не видят смысла в обсуждении того, что не имеет к ним отношения.

Лет десять назад я присутствовал на подобной гуманитарной конференции в Екатеринбурге и случайно оказался на секции, где обсуждалась тема «психолог – представитель помогающей профессии». Докладчики долго, пространно и проникновенно говорили о самоотдаче и самопожертвовании психолога, тяжком грузе эмоционального сопереживания клиентам, любви и эмпатии, подвижничестве и духовности ― короче, самыми различными способами любовались, умилялись, гордились и восхищались собой.

В конце заседания я не смог удержаться от искушения и попросил собравшихся «помогающих» коллег назвать хотя бы один пример «непомогающей» профессии. Ибо, если психолог ― это «помогающая» профессия (что отличает его от иных профессионалов), то по логике вещей должны быть «непомогающие» профессии. Должны быть люди, которые в процессе своей трудовой активности никому не помогают и не приносят никому пользы. Поскольку я не смог придумать ни одной «непомогающей» профессии, я решил поинтересоваться у аудитории: не смогут ли они назвать мне парочку непомогающих профессий. Секция на минуту замолчала и как-то недобро стала меня разглядывать. Я остро почувствовал то самое «плохое отношение к коллеге», столь характерное для синдрома профессионального выгорания. Председатель секции, преодолев легкое замешательство, с высоты трибуны взглянул на меня и искренне удивился: «Что же Вы, Юрий Робертович, разве не понимаете разницы между профессией психолога и профессией таксиста?». Я честно признался, что не понимаю и не вижу разницы между профессией психолога и профессией таксиста. С моей точки зрения оба (и психолог и таксист) помогают людям решать их проблемы. Таксист помогает решать одни проблемы, психолог помогает решать другие, но оба помогают. Услышав это наглое заявление, аудитория утратила интерес к общению со столь ограниченно мыслящим субъектом и продолжила рассуждать о таких категориях как «миссия», «подвижничество», «духовный подвиг», «самопожертвование» и «служение людям».

Не претендуя на истину в последней инстанции, я хотел бы высказать здесь свою точку зрения по данной проблеме. Мне думается, что синдром профессионального выгорания, точно описанный 40 лет тому назад Гербертом Фрейденбергером, на самом деле правильнее было бы назвать «синдромом непрофессионального выгорания». Ведь, как совершенно справедливо заметил Фрейденбергер, данный синдром наблюдается у лиц, плохо подготовленных и плохо приспособленных для профессиональной работы с людьми, страдающими от реальных биологических, психологических и социальных проблем. Они имеют оторванные от реальной жизни, идеалистические и иллюзорные (если не галлюцинаторные) представления о том, как устроена жизнь и о том, какой вклад они могут внести в изменение этой жизни. Это, как правило, люди в той или иной степени верующие и столкновение с болью и кровью реальной жизни в ее безостановочном потоке быстро истощает их силы. Они напоминают спортсменов-спринтеров, вынужденных бежать марафонскую дистанцию. Неудивительно, что подобное «пламенное» отношение к своей профессии спустя непродолжительное время приводит к выгоранию самого «профессионала».

Я употребил слово «профессионал» в последнем абзаце в кавычках, потому что мне кажется, что на самом деле эти люди профессионалами не являются. Они даже не дилетанты. Они ― хорошие, добрые, славные и душевные люди, но профессионально непригодные для работы с другими людьми. Есть люди, которые не смогут стать космонавтами (я не смогу стать), и нет ничего страшного в том, что мы не можем легко подавить нормальную рвотную реакцию организма в ответ на многократное переворачивание вниз головой. Ничего страшного в этом нет. В реальной жизни нам это не нужно.

В каждой профессии существуют свои критерии профессионального отбора. Нельзя работать водителем, если ты не различаешь цвета, нельзя работать авиадиспетчером, если у тебя недостаточно развито внимание, нельзя полететь в космос, если ты не обладаешь абсолютным здоровьем, нельзя без угрозы разрушения своей психики работать психологом, психотерапевтом, врачом или социальным работником, если ты предварительно не сумел научиться сложному и важному профессиональному искусству «отстранения», которое можно назвать и деперсонализацией, но это хорошая деперсонализация, это деперсонализация, которая помогает человеку максимально хорошо выполнять свои профессиональные обязанности.

Не случайно в медицине и психологии специалистам не рекомендуется оказывать профессиональную помощь близким родственникам и друзьям. Избыточное эмоциональное отношение в данном случае не помогает, а мешает оказывать помощь. Представьте себе хирурга, который оперирует собственного ребенка или психолога, который «работает» с собственной женой, которая случайно изменила ему. Представьте далее, что им это приходится делать каждый день. Насколько быстро произойдет то самое профессиональное выгорание, которое Фрейденбергер в свое время описал у людей, стремящихся отнестись к каждому клиенту и каждому пациенту как к самому родному и близкому человеку.

Есть старый хороший американский фильм «Цвет ночи», в котором Брюс Уиллис играет роль психотерапевта, пациентка которого на его глазах покончила с собой, выбросившись из окна кабинета. Пациентка погибла. Доктор был вынужден длительное время проходить курс психологической реабилитации, чтобы восстановиться после перенесенной эмоциональной травмы. Я же вспоминаю случай из своей клинической практики, когда я работал с клиенткой с тяжелым чувством собственной ненужности, ощущением, что до нее никому нет дела, что она одна в этом мире и работал успешно. Клиентка поправилась и «вернулась к людям». Когда мы закончили работу, она призналась мне, что в начале работы у нее было острое и трудно преодолимое желание покончить с собой, только для того, чтобы сделать мне больно, чтобы я страдал и переживал из-за нее. И она призналась, что не сделала этого только потому, что хорошо понимала, что я не буду этого делать, что для меня это будет всего лишь профессиональной неудачей, ошибкой, но не личной драмой. Поэтому она предпочла вылечиться.

Настоящий профессионал во время работы не то, что не выгорает, он даже не нагревается.

Как-то так...»

Оригинал здесь