Ультиматум Макрона мусульманам: жест отчаяния или решительное наступление?

Как известно, еще 20 ноября, французский президент Эммануэль Макрон поставил мусульманской общине страны ультиматум: покориться ценностям Республики в своей вере. Макрон встретился с представителями Совета мусульманской веры Франции, в который входят девять мусульманских объединений, и дал им две недели на то, чтобы принять «хартию республиканских ценностей».

В этой хартии должны быть провозглашены республиканские ценности, а ислам определен лишь как одна из религий республики, не преследующая политических целей. В отношении тех имамов, которые откажутся подписать хартию, Макрон пообещал «сделать выводы».

Ранее Макрон огласил план борьбы с «исламским сепаратизмом», который предусматривает обязательное светское образование для детей мигрантов, контроль государства над религиозными организациями и запрет на проповеди иностранных имамов.

Эксперты по-разному оценили эту безусловно смелую инициативу французского президента. Так аналитики Института международных политических и экономических стратегий считают, что шаг Макрона выглядит безусловно красиво:

«Вот вам план, составленный главой МВД Жеральдом Жарманеном, изучить, принять к немедленному исполнению. Домашнее обучение запретить, к критике ислама относиться как к естественному выражению свободы, французские законы поставить выше шариата. Получение исламскими организациями финансирования из других стран, особенно мусульманских, будет наказываться. Время пошло!

Формально, он все сделал правильно. На корабле может быть только один капитан. Допустить, чтобы 8,8% населения (доля мусульман в населении Франции) жило по закону, отрицающему безусловное верховенство местного государства, самоубийственно. Однако ультиматум всегда требует наличия четкого плана действий, на случай отказа его принять.

Проблем тут минимум две. Во-первых, что такое французская культура? Когда-то она была цельной, основывалась на уважении, адекватности, элементарном здравом смысле и наследственном преумножении наследия предков. Сегодня атомизация общества довела то прямого отрицания французами своих собственных культурных ценностей. В первую очередь – религии как базовой единой точки морально-этической оценки всего сущего. Перенимать мусульмане обязаны что? Право отказа в уважении любым окружающим? И чем это отличается от убеждений террористов?

Во-вторых, план Макрона-Жарманена требует от мусульман полного отказа от своей культурной идентификации. А если они не откажутся, тогда что? Вопрос не такой простой, как кажется.

Франция не может определиться с мусульманскими беженцами, коих накопилось больше 5 млн человек. Они сидят на шее у бюджета, не собираются становиться «добросовестными законопослушными французами», но выкинуть их вон правительство и элита достаточной воли не имеет. А тут речь идет вообще о гражданах страны. В случае отказа их куда? Поголовно в тюрьму? Гражданские войны начинались и по меньшим поводам.

Есть стойкое ощущение, что именно этот момент правящая элита Франции как раз отказывается понимать. Что делает ультиматум Макрона пересечением некоего запретного рубежа, за которым события начнут развиваться уже самостоятельно...»

***

Исламовед Алексей Малашенко предупреждает, что ислам будет всегда, в нем всегда будут радикалы. А французов всегда будут раздражать хиджабы и то, что в центре Парижа чаще говорят на арабском, чем на французском. Решение проблемы зависит прежде всего от гражданского общества Франции и того, которое формируется в рамках мусульманских сообществ в Европе:

«Все должны уступать. Мусульмане должны понимать, что со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Это они приехали сюда работать и жить. Европейцы же должны соображать, что если уж пустили мусульман, то нужно сдерживаться, и не учитывать менталитет 10% населения невозможно».

***

Директор Центра французских исследований института Европы РАН Юрий Рубинский считает ультиматум рискованным, но объяснимым шагом:

«Сами по себе требования не являются какими-то провокационными или скандальными. Суть их в том, чтобы лишить экстремистское крыло политизированного исламизма контроля над образованием. Именно поэтому главное место в мерах, из которых составлен ультиматум Макрона, занимают контроль над имамами, которые будут отбираться властями и получать разрешения на свою деятельность, и запрет домашнего обучения. Это сердцевина ультиматума. Власти хотят сделать какой-то текст «обязательным», для того чтобы экстремисты не могли сказать: «Шариат выше закона» при противоречиях между ними...».

***

Аналитик Николай Подосокорский хоть и одобряет Макрона, но считает его шаг сильно запоздалым:

«Это можно рассматривать как верный, хоть и сильно запоздалый ответ властей на исламизм, разрушающий основы светского республиканизма и сеющий террор. Однако с трудом верится в последовательность жестких правительственных мер в отношении тех, кто продолжит применять насилие по отношению к "неверным" и оправдывать его "оскорблением религиозных чувств". Кажется, нынешние французы до сих пор гораздо больше боятся правого реванша и произвола полиции, чем разгула религиозных фанатиков. В России же, так получилось, что имеем сразу и то, и другое...»

***

А профессор Школы востоковедения и факультета «Мировая экономика и политика» ВШЭ Алексей Маслов менее оптимистичен:

«Декларация Макрона красиво сформулирована. Но проблема ее в том, что в ней так и не сказано, ради чего все это? Что она должна защищать?.. На мой взгляд, это просто жест отчаяния Макрона. Он, вероятно, даже сам для себя не смог сформулировать, ради чего Франция должна бороться против мусульман. Чтобы не убивали? Но для этого есть полиция. А если мы боремся за ценности, то их надо сформулировать. Это сложный экзистенциальный вопрос».

***

В этой связи забавно, что представитель оппозиционного Макрону «Национального фронта» Эммануэль Леруа вообще допустил, что президент просто готовится к выборам. Дескать, поза «защитника французского общества» должна помочь президенту захватить электорат Марин Ле Пен.

«Настоящими целями ультиматума является восстановление популярности режима, которая крайне низка среди французов. Его кредит доверия, особенно после кризиса «желтых жилетов», очень мал. Никогда еще президент Франции не был так непопулярен».