Из грязи в князи не выходит. Почему наша элита стыдится своего богатства

Занятные аналогии провел экономист Дмитрий Прокофьев, изучив книгу крупнейшего историка-марксиста ХХ века Эрика Хобсбаума «Бандиты», вышедшую на английском еще в 1969 году.

В ней изложена концепция «социального бандита», который в представлении Хобсбаума, в первую очередь, является крестьянином, столкнувшимся с реалиями капиталистического мира, и отвечающий на его вызовы с оружием в руках. Причем, как замечает Хобсбаум, Средневековье для значительной части окружающего нас мира (даже европейского) закончилось в лучшем случае после Второй мировой войны. Примечательно также, что «средством от бандитизма» Хобсбаум видел социальный и экономический прогресс.

«В своем более широком значении „модернизация“, то есть сочетание экономического развития и эффективных коммуникаций и государственного управления, лишает любой бандитизм (включая социальный) его питательной среды, — указывает Хобсбаум. — Например, в царской России, где разбой носил эндемический или эпидемический характер на большей части страны вплоть до середины XVIII века, к концу его практически исчез из городских окрестностей, а к середине XIX века — в общем и целом отступил в беспокойные и незамиренные районы, в частности, населенные национальными меньшинствами. Отмена крепостного права в 1861 году обозначила конец долгой череде правительственных указов, направленных против бандитизма: последний, судя по всему, был издан в 1864 году».

Самой же интересная для российского читателя в книге Хобсбаума – это глава «Экономика и политика бандитизма» в которой он объясняет - каким образом бандиты встраиваются в экономическую систему, и почему власти, несмотря на всю «антибандитскую» риторику, привечают бандитов и поддерживают с ними взаимовыгодные отношения.

Сам же «бандит», как ни парадоксально это звучит, «не враг» для коррумпированной власти, а важный элемент властной конструкции, гарантирующей подчинение тех, кто не имеет на продажу ничего, кроме собственного труда. И само по себе существование «бандита» – это, в первую очередь, политическое решение «власти».

«С точки зрения экономики бандит не самая интересная фигура… Он способствует накоплению местного капитала – причем, практически наверняка в руках тех, кто на нем паразитирует, чем в собственных руках. Когда он обворовывает транзитную торговлю, его воздействие на экономику можно сравнить с туристическим бизнесом, который также извлекает прибыль из иностранцев, в этом смысле разбойники с гор Сардинии и девелоперы Лазурного берега экономически представляют собой близкие явления. Вот к этому примерно все и сводится…

…Ключевым моментом социального положения бандита является его двойственность. Он аутсайдер и бунтарь, который отказывается следовать обычной роли нищего и добивается своего посредством единственных доступных бедняку ресурсов – силы, хитрости и решимости.

Это ставит его рядом с бедными: он один из них. Это же ставит его в оппозицию к иерархии богатства и влиятельности: он вне ее. Ничто не превратит крестьянина разбойника в «джентльмена» в кругах, где он вращается. Из низов нельзя попасть в знать.

В то же время бандит неминуемо втягивается в паутину богатства и власти, поскольку, в отличие от остальных крестьян, он приобретает богатство и проявляет власть. Он «один из нас», находящийся в постоянном процессе ассимиляции с «ними». Чем более он успешен в роли бандита, тем в большей степени он одновременно представляет и защищает бедных и становится частью системы богатых...»

По мнению самого Прокофьева, «Хобсбаум дает практически исчерпывающее объяснение тому, что творится в голове у российских топ-1000 правящих семейств, которые – одновременно (!) - успешно выжимают доставшееся им «советское наследство» досуха, отгружают добытое на тот самый «условный Запад», с которым демонстративно «враждуют», и при этом позиционируют себя заступниками придуманных ими самими «национальных интересов». Бандит – системный представитель «периферии», который стремится стать частью «центра», и не понимает, почему принеся в этот «центр» кучу денег, он все равно не становится его частью…»

А вот что думает по поводу этой концепции журналист Павел Пряников:

«Россия не исключение, а стоит в одном ряду со множеством стран Второго мира. Это бездинастийная номенклатура – такое же свойство наших собратьев по исторической колее Турции и Мексики. Индонезии или Бразилии.

Но в России ситуация усугубляется тем, что тут (пока) нет и династийной собственности. Просто в силу короткого исторического процесса (частной собственности в РФ всего 30 лет).

Потому и пишу каждый раз, что настоящий Транзит, который бесконечно обсуждает политический класс, это не передача власти от Ельцина к Путину, а от Путина к новому преемнику, а – передача легальной собственности.

И вот тут мы видим полный швах. Номенклатура СТЫДИТСЯ своей собственности. Записывает всё на оффшоры, а свою недвижимость в России – на «Российскую Федерацию» или ЛДЫБЩ. Человек, который стыдится, скрывает свои активы – с ним невозможно построение капитализма.

Номенклатура до сих пор не может понять, что, например, относительно честные суды и парламент с дискуссиями и широким представительством – это не опасность для власти, не инструмент для «пятой колонны», а подмога номенклатуре. Что настоящие суды и парламент легализируют власть и собственность. И это ещё и дополнительная подпорка к их статусу: суды и парламент чиновнику, а тем более его детям и родственникам, записавшему всё на «Российскую Федерацию», помогут гораздо больше, чем ОМОН и ФСБ.

Т.е. пока номенклатура России с сознанием временщиков не поняла и тем более не продемонстрировала курс на буржуазные реформы, никакого настоящего Транзита нет....»