Повестка либеральная, а статья народная: почему власть решилась на борьбу с пытками

Как уже сообщили «Новые Известия», на рассмотрение депутатов Госдумы внесен законопроект, который предполагает ужесточение наказания за пытки, которые практикуют представители власти. Соответствующие изменения планируется внести в действующий Уголовный кодекс РФ. Они будут касаться введения более суровых наказаний для представителей власти, которые организуют пытки граждан. Особенно много жалоб на истязания, избиения и «карательные изнасилования» поступает из учреждений пенитенциарной системы страны: «Ставшие известными факты применения жестоких пыток к заключенным в системе ФСИН вызвали озабоченность широкой общественности и не могут остаться без внимания законодателей».

Эта в высшей степени позитивная новость не осталась без внимания аналитиков. Так, политический обозреватель «Коммерсанта» Дмитрий Дризе уверен, что одной этой мерой положения не исправить:

«Если государство захочет навести порядок, то оно его наведет. Вопрос в том, насколько велико будет это желание и сопротивление системы. Здесь нет однозначного ответа, но ясно одно: подобное явление не просто подрывает имидж власти, оно его уничтожает.

Между тем, в Уголовный кодекс вносится понятие «пытки». Это очень важный политический момент, поскольку ранее — в советской стране, а затем и в Российской Федерации — такое явление отрицалось в принципе. Равно как у нас не было наркоманов, проституток и далее по списку. Поскольку пыток нет — значит, и наказывать не за что.

Что касается технических вопросов, то, конечно, нужна большая реформа не только ФСИН, но и всей правоохранительной системы. Смысл всего этого очень простой — тюрьма должна исправлять, а не калечить гражданина, преступившего закон. Хотя, конечно, страх попасть в ад отчасти отбивает желание убедиться в этом на личном опыте. Однако кажется, что это все-таки не тот путь…»

Политолог Александр Баунов, со своей стороны, пояснил истинные причины того, почему власть решилась-таки наконец обратить внимание на эту вопиющую проблему:

«Юрия Дудя обвиняли после фильма о пытках в том, что он чуть ли не враг народа, а тут целые сенаторы выступили с поправками, которые ужесточают наказание за пытки (до 12 лет) и срок давности по ним, а к числу потенциальных субъектов пыток вместо со следователями и тп добавляет сотрудников ФСИН, то есть тюрем и колоний. Это ровно про то, про что все в последнее время пишут. Это признание проблемы государством, за которым в принципе может последовать ее решение.

Точно так же годы назад принималась проблема дедовщины в армии — от «ее там нет», и «все это придумали враги», и «армия не курорт», до признания, что не курорт, но и не тюрьма, ужесточения наказаний, контроля, сокращения срока службы, снятия заклятья с тех, кто сообщил и т.д. И вот сейчас ее нет, по крайней мере в том виде, в каком знали и боялись до обморока. А ведь, казалось бы, невозможно преодолеть традицию и выйти из колеи.

Теперь дошли до того, что армия не тюрьма, а тюрьма — не нацистский концлагерь, не дыба и не террористический зиндан. Что лишение свободы даже за очень ужасные преступления, — это не лишение всего, рук, ног, внутренних органов и человеческого облика. В общем задача, чтобы пытать было невыгодно, а сообщать не страшно. В такой же бесправной среде, как армия, только хуже.

Почему может получиться? Ведь против пыток, как раньше против дедовщины, это вроде бы либеральная повестка, а государство в нынешнем виде не очень склонно идти навстречу либералам и условному Дудю. Потому что повестка либеральная, а статься народная. Как и в армии, большинство населения тюрем не либералы и оппозиционеры (хотя их процент в последние годы увеличился), это обычные люди, политически нейтральные или даже лояльные. Вот это "в каждой русской семье кто-то или в тюрьме, или вышел" – это не про критически мыслящие интеллигентные семьи сейчас. Это тот самый народ, с частью которого государство не хочет враждовать, навязывая, например, коды. И они в тюрьмах самые беззащитные, потому что не шибко просвещенные и за ними нет журналистского пригляда, ужасы всплывают случайно, или от НКО.

Пытки — как и дедовщина — та точка, где либеральная и даже оппозиционная повестка совпадают (на самом деле таких пересечений много, если специально не отторгать друг друга). Мы обычно волнуемся, когда государство что-то ужесточает, но тут обратный случай.

Еще, кстати, владение оружием надо ужесточить. А то под разговоры что у нас тут не Америка, сползаем потихоньку по стрельбе туда, где она. Но тут как раз часть народа против, ну и оружейное лобби. Но темная сторона тюремно-следовательского лобби тоже сейчас не в восторге, однако пошли против него, и против оружейного можно…»