На те же грабли. Можно ли «насадить» демократию во всем мире?

Интересные исторические аналогии на тему экспорта демократии в другие страны нашел историк Иван Байдаков:

«Сегодня, в условиях конфронтации западного мира (подразумевается блок НАТО и его союзники) и России, очень многие люди гневно возмущаются в адрес США из-за постоянного «навязывая» (читай «насаждения») американских ценностей третьим странам.

Но зачастую многие забывают о том, что идея «навязывания ценностей» третьим странам и народам, мягко говоря, не нова (имеем в виду навязывание своей идеологии внешнему миру). Все советские люди хорошо помнят и Интернационал, и Коминтерн и наш «братский» коммунистический блок, да и поддержку революций в других странах – Куба тому явный пример.

Поэтому, чтобы не показаться претенциозными, все добавляют в свое возмущение одну деталь – «навязывание демократических ценностей», дескать, как можно навязывать «демократические ценности». Вот с социализмом, коммунизмом, фашизмом, нацизмом и другими «агрессивными» идеологиями все понятно, им это свойственно, но «навязывание» демократии противоречит самой ее природе. Ибо демократия, исходя из самих демократических постулатов, должна быть мирной и не может быть «навязчивой».

И вот тут историки начинают неловко улыбаться: во-первых, из всех, когда-либо созданных человеком «идейных укладов» государства демократия была одной из самых древних. Можно очень долго спорить о том, когда же она появилась, но понятной нам (пропустим Грецию и Древний Мир) - в сегодняшнем виде, - демократия появилась в XVIII веке в Америке и в годы Французской революции во Франции. Для справки: «остальные» идеологии - опять же можно долго спорить о датировках их появления, - в сегодняшнем виде возникли в XIX и XXвеках. Во-вторых, что самое интересное, идея приносить «свет Божий» (в смысле свои ценности и идеалы) всем, кто просит и не просит, возникла совсем не у «агрессивных» идеологий, а у «мирной» демократии. И, более того, социализм, коммунизм, нацизм, фашизм и прочие «идеологические агрессоры» переняли инструментарий у миролюбивой и «ненавязчивой» демократии.

Но есть еще и третья деталь: чаще всего «на штыках» другим странам и народам приносили именно демократию, более того, если считать соотношение населения и количества убитых во время попыток «внедрения» демократии, то получится, что самая «кровавая идеология» (если ее можно так назвать) – демократия.

Здесь надо оговориться: во-первых, в разные периоды в разных странах было разное население, например, в годы Французской революции (1789-1799 или 1815, зависимо от того, как считать) население Франции было примерно 26 миллионов человек, а в Российской Империи перед революцией жило около 174 миллионов человек. Соответственно соотносить число жертв будет неуместно, а вот соотношение население/жертвы - уместно. А во-вторых, под «приносом» демократии необходимо понимать попытки (как удавшиеся, так и нет) по установлению демократических режимов, а демократических (даже можно сказать буржуазных) революций история знает гораздо больше, чем социалистических или каких-либо других.

И вот к концу XVIII века мы имеем несколько демократических стран и самая главная из них – Франция, собственно, о ней мы и поговорим. Можно долго спорить о том, кто важнее США или Франция в деле становления демократии, но тольков конце XVIII века Франция (в отличие от США), являясь «великой» державой, воспринималась всеми «старыми» странами, какреальная угроза их существования. Безусловно, создателем сегодняшних «демократических идеалов» является США, но «сегодняшние идеалы» - это гибрид американских идей и их французского претворения и развития.

Но нам важно не то, как проходила революция во Франции или ход боевых действий, а то, что именно в 1790-х в умах революционных руководителей (которые достаточно часто менялись– Робеспьер, Дантон, Марат и другие) и простого народа Франции появляется идея о необходимости распространения идеалов Французской революции (Liberté, Égalité, Fraternité)на другие европейские страны.

И, как итог, во время войн с революционной Францией (для восстановления исторической справедливости: против революционной Франции воевали антифранцузские коалиции - всего их было семь, но шесть из нихвоевали, фактически, против Наполеона и его империи, а не против республиканской Франции) на территориях, захваченных французской армией, создавались республики. Франция создала достаточно много республик, самые известные из них – Лигурийская, Цизальпийская, Партенопейская.

Эти республики «получали» конституции («получали» не совсем правильный термин - конституции конечно же писались для каждой страны индивидуально), практически полностью скопированные с французской. Режимы же в этих новоиспеченных республиках держались на штыках французских солдат и французской помощи.

Проблема заключалась в том, что эти республики были недолговечны и нежизнеспособны по ряду причин.

Во-первых, из-за ряда объективных исторических социально-экономических основ - ментальная неподготовленность населения, экономики, армии и так далее, и так далее.

Во-вторых, из-за отсутствия (в большинстве своем) поддержки населения. Французские революционные войска в большинстве стран, особенно в Италии, воспринимались как захватчики, это было вызвано накопленными за много веков историческими причинами (под которыми подразумевается целый пласт противоречий Франция – Италия, с географической точки зрения, ведь юридически и политически еще не было такой страны).

В-третьих, по объективным внешнеполитическим причинам: к концу XVIII века одна Франция воевала со «старым миром» (монархическим или, так называемым, старым порядком), а ни одна из созданных республик просто не обладала такой силой, которая была у революционной Франции того периода. Для более четкого понимания ситуации поясним: к 1795 году французская армия по самым скромным подсчетам, насчитывала более 1 миллиона солдат, напомним, что население Франции составляло 26 миллионов человек(для сравнения - сегодня в российской армии около 2 миллионов военнослужащих).

И, в-четвертых, по «искусственности» их создания. Внутри территорий, сформировавших эти республики, практически не было предпосылок для появлений этих стран. Кроме того, искусственность их создания объяснялось тактической необходимостью, подкрепленной идеологическими корнями, создать «буфер» между «старым миром» и новой Францией, причем буфер из экономически слабых, а, следовательно, зависимых государств. Но всегда надо помнить о том, что искусственно созданные государства (особенно, если они естественно из-за геоэкономических или географических причин экономически слабы) недолговечны.

Еще один момент, который нам важен - все эти республики управлялись французскими ставленниками. Приведем самый очевидный пример – Цизальпинская республика не просто управлялась ставленниками Франции, а первых директоров (под термином «директор» подразумеваются члены «директории», их было пять человек) назначил сам – еще на тот момент генерал, - Наполеон. Похожая ситуация была и с остальными республиками.

И республики мгновенно «разваливались» либо в момент прекращения французской помощи, лидо вывода французских войск, либо приближения более сильных войск союзников - членов антифранцузских коалиций.

В истории можно найти очень много похожих примеров, но гораздо более интересно то, что происходит сегодня.

В XXI веке некоторые демократические страны «наступают на те же грабли», что и Франция несколько веков назад.

Полагаю, что и без меня всем известны примеры (ставшими не самыми удачными попытками) «принесения демократии» другим странам: Ирак, Афганистан, Судан, попытка переворота в Экваториальной Гвинее, Ливия, Египет, Украина и так далее.

Если оценивать эти события по шкале «счастье», то его обрели внутри этих стран очень немногие, вернее только те, кто получил власть в ходе этих «акций».

Можно сколько угодно спорить о том, подконтрольныли США правительства Ирака или Египта, но в этих странах сегодня идут боевые действия, и миром и спокойствием даже «не пахнет».

Но это те примеры, которые постоянно приводят «США-ненавистники» - ибо они «неудачны» с точки зрения итогов, и практически идеальны для демонизации Запада.

Примером в начале 1990-х реализации удачного решения для Запада (с точки зрения «экспансии» своих ценностей) является Югославия, которая не только ни хотела интегрироваться в западный мир и вела независимую политику, но, что самое главное, имела потенциал и ресурсы для ее ведения.

И именно из-за того, что этой страны больше нет, историки могут проследить, как западный мир, основываясь на вековом опыте «несения демократии», ее уничтожил.

После очень сложной и кропотливой работы получилось разделить югославский народ на сербов, боснийцев, хорватов и других. Но самое главное то, что на месте Югославии не создалось «искусственных» стран, а появились «национальные» - Босния и Герцеговина, Хорватия, Македония, Сербия, Черногория. А проект национальной страны, в отличие от федерации, гораздо более долговечен, хотя, как правило, экономически слаб, если не сказать – не состоятелен.

Для любой национальной страны нужна историческая концепция, а у балканских стран история очень богатая. И если посмотреть на местные учебники по истории, то можно заметить, какие огромные суммы были выделены на финансирование историков, исследующих отдельно взятые национальности. А на базе их исследований и создались «исторические концепции» Хорватии, Сербии, Черногории и так далее. И важно то, что эти концепции не «высосаны из пальца», а подкреплены реальными источниками и фактами. Собственно, потому они и оказались жизнеспособными.

А в «новоиспеченных» странах появились прозападные политики и правительства, большинство из которых (вернее все, кроме Сербии) «повернулись» на Запад, став частью европейского мира.

Единственное, о чем нельзя забывать – это о цене этого плана. За десятилетие югославских войн погибло более ста тысяч человек, а «залитый» американским напалмом Дубровник, наверное, еще долго не забудут.

Но чтобы объяснить причины принимаемых решений, в том числе основываясь на исторической памяти и опыте той же Европы, необходимо понять:

Во-первых, США и вообще Запад (имеем в виду личности, принимающие решения) думают только в практической плоскости и только в интересах своих стран, и, возможно, в каждом конкретном случае каждой страны (или территории) они достигли решения своих практических целей.

Во-вторых, для США всегда была важнее не стратегическая, а тактическая цель. Примеров этому очень много - достаточно просто посмотреть на историю США: например, госдолг, решения о росте которого принимаются только исходя из текущей ситуации, без оглядки на будущее (вполне возможно понимая, что этот долг никогда и никому возвращен не будет).

В-третьих, западным миром руководят образованные люди, хорошо осознавающие «силу» и уроки истории, в смысле того, что история не только учебник по управлению умами, но и пособие по тому, что и как делать не надо.

И тогда мы осознаем, что любой из «сценариев», как удачны так неудачных, реализовывались для достижения конкретных «целей сильных мира сего». В старину французы, теперь американцы шли по одинаковому пути. И этот путь, взглянув на историю, можно очень просто объяснить – так называемые «демократические» страны (особенно новоиспеченные) гораздо проще контролировать и таким странам гораздо проще «объяснить» цель создания таких организаций, как Рейнский союз в эпоху французской революции или НАТО сегодня.

А о чем идет речь – о безграничной власти над миром и «демократии» как инструмента политического манипулирования или о слепой вере в необходимость демократизации, как единственного рецепта для счастья всех без исключения народов, – это еще только предстоит выяснить.»