Парадоксы «Зулейхи»: новый сериал играет на руку имперскому сознанию

Алина Витухновская, писатель

Досуг закарантиненных по горло граждан призван скрасить новый сериал «Зулейха открывает глаза», показанный по «России-1», снятый по одноименному роману Гузель Яхиной, вышедшему в 2015 году в издательстве Елены Шубиной и завоевавшему не только значительные премии, но и международный рынок (роман был переведен на 12 языков).

Я считаю, что это огромный успех и автора, и издателя. Кроме того, это успех издателя как грамотного пиарщика, ибо, современная литература — это и товар, как бы мы с вами к этому не относились. Увы, мало кто на российском книжном рынке способен заниматься грамотным продвижением авторов, так, как это происходит, например, в Германии. Я очень рада, что в России создан подобный прецедент.

Тем не менее, к сериалу возникает ряд существенных вопросов. Мой глаз в принципе отторгает то, что идет по политически ангажированному государственному телевидению. Широкое обсуждение сериала я связываю не только и не столько с идеологическими противоречиями, заложенными в нем, или его эстетической привлекательностью, сколько с его намеренной медиаподачей в качестве инструмента идеологического влияния.

Интересно мнение представителя татарской интеллигенции, кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника в Институте истории АН Татарстана Мухаметдинова Р.Ф.: «Роман рассказывает о злоключениях аборигенки (татарки), попавшей в «цивилизованное» общество. На истории главной героини показана история и механизм ассимиляции нерусских народов и превращение их в «великий» народ. А этот механизм показан следующим образом. Татарский народ показан в книге всего лишь тремя персонажами: Муртазой (муж Зулейхи), Упыриха (свекровь), и сама Зулейха. Сама Зулейха — какая-то бессловесная забитая рабыня, которая молчит все четыре первые серии и беспрерывно работает как ненормальная.»

Далее автор описывает как Зулейха меняется в лучшую сторону, уйдя от «диких татар» к русско-советскому большинству: «Итак, Зулейха начинает видеть тот «гуманизм» и ту «высокую культуру», которую она не видела в татарской жизни ранее. У нее открылись глаза на этот русско-советский мир. Вот это и есть механизм духовной и языковой ассимиляции. Такая идеология книги очень соответствует современной политике России в последние годы. Исходя из всего вышеизложенного, государство, возможно и дало такой большой ход раскрутке и книги, и фильма, так как уж больно идеология этой книги соответствует идеологии государства.»

Мне понятна мысль Мухаметдинова и в чем-то он прав. Но я считаю, что участвуя в подобного рода дискуссии, мы попадаем в очередную ловушку дуальности, где империя противопоставляется национальным государствам, в то время как глобальный мир уже отказался от модернистских и постмодернистских форм коллективного существования, предпочтя им более современные и динамичные системы. В мире постинформационала подобные социальные модели выглядят не просто архаично, но и нелепо.

Когда в конце 80-х годов прошлого столетия дело шло к распаду СССР, национальная идентичность была современным и адекватным способом относительно безопасного и контролируемого выведения новообразованных государств в международно-правовое поле. Покидая ненавистное лоно социалистической юдоли, национализм был тем самым свежим ветром, принесшим свободу и закалившим народы, оставившие некогда казавшуюся нерушимой красную тюрьму. В настоящем, исторически закрепившие свой статус национальные государства из числа бывших Советских республик, вновь встали на перепутье, но уже не в вопросах национального самоопределения, а в вопросах участия в общемировой экономической и культурной жизни.

Постсоветский период можно охарактеризовать как время упущенных возможностей. Две по сути безрезультатные чеченские войны, дисбаланс полномочий федеральных и региональных властей, безыскусная игра на дипломатическом поле, неспособность компенсировать потерю производственных мощностей после отторжения республик. Как бы то ни было, с формированием политической нации мы опоздали лет на десять. Межэтнические и социальные конфликты достигли своего очередного критического значения — следующая «точка поворота» будет одновременно и «точкой невозврата». Я не хотела бы поддаваться господствующему сейчас в аналитических работах алармизму: сценарий гражданской войны я считаю крайне маловероятным. Однако очевидно то, что существующая ситуация ставит крест на экономическом и социальном развитии страны.

Я предлагаю образование полноценной российской политической нации. Так как я говорю именно о политической нации, а не об этнической или генетической общности, то подобная самоидентификация достаточна для дальнейших выводов. Еще десять-пятнадцать процентов населения примут любой разумный правительственный курс, если только он решит их экономические и социальные проблемы. Рисковать же благополучием страны и граждан ради сомнительной защиты интересов определенных народов, особенно агрессивно настроенных пяти процентов, представляется мне не только неразумным, но и преступным.

Что включает в себя образование политической нации? Пересмотр федеративного договора: как и большинство основополагающих регулирующих актов, принятых на заре образования РФ, этот договор писался под конкретных лиц и их персональные интересы. Как следствие, усиление автономии ряда экономически успешных субъектов федерации: сегодня почти все региональные средства поступают в федеральный бюджет, откуда опять перераспределяются между регионами и между «федеральными воротилами». Обеспечение равенства всех и каждого перед законом, создание мощного правового поля, разделение властей и все те базовые принципы, на которых строится правовое государство.

Подчеркну, что в моей «дорожной карте» по выходу из сегодняшнего кризиса националистическая риторика подчинена соображениям социально-экономического развития и стремлениям построить полноценное либеральное государство. Более того, я считаю умеренный национализм не только естественным ответом на агрессию национальных меньшинств. Подъем и постепенная активизация национального самосознания, направление национальной энергии в мирное созидательное русло — это еще и эффективная вакцина против вырождения национализма в шовинизм и другие его радикальные формы.

Еще немного о качестве сериала. Я не могу воспринимать Чулпан Хаматову как актрису. И не только потому, что играет она плохо, то есть, постоянно переигрывает, но и потому, что для меня она в первую и единственную очередь является штатным арлекином-пропагандистом псевдокультурного политического театра.

Ее ответ на вопрос: «Если заострить выбор — либо жить в такой стране как Северная Корея, например, либо революция, ты бы что выбрала?», был следующим «Я бы выбрала Северную Корею. Я не хочу жертв.» Этот ответ навсегда отделил ее от цивилизованной, прогрессивной и свободной части граждан России.

Сам фасад и стилистика кинопроекта — архаично-соцреалистический суповой набор, с клишированными до неприличия образами. Впрочем, советские типажи и действительно, производились словно на фабрике и были абсолютно стандартными. В целом, сериал скорее плох, чем хорош, как и 90% российского госкино, суть которого сводится, в первую очередь, к банальному распилу бюджета.