Футуролог Сергей Переслегин: "Новый фашизм шагает на пару с инклюзивным капитализмом"

«Когда мы в этом году отмечали День Победы в Великой Отечественной войне, по этому поводу в очередной раз можно было увидеть кучу наклеек с надписью «Можем повторить!»

Одни гордились этими наклейками, другие стыдились, третьи смеялись и говорили, что эти люди, в лучшем случае, повторят акт наклеивания.

Но трагедия – реальная, большая человеческая трагедия – заключается в том, что скорее всего, повторять придётся. Хотим мы этого или нет.

Потому что в действительности мы сейчас находимся в ситуации угрозы примерно того же масштаба, которая возникала ближе к концу 1930-х годов.

Как легко можно вспомнить, именно в тот момент мир практически раскололся на три больших лагеря, я бы назвал это так.

Лагерь социализма, в котором, кроме Советского союза, на тот момент никого особенно и не было, я сейчас не хочу считать Монголию как отдельную страну, это не так важно; лагерь старых капиталистических держав – это Франция, Великобритания, США, они старые в том, что придерживались старой картины мира, той, которая возникла во время Великой Французской революции, американской революции – то есть это концепция демократии, в том числе, представительной демократии, прав человека и некоторого либерализма в экономике и торговле. И - новые страны, которые сейчас мы все огульно называем фашистскими, а в тот момент каждая из них называлась совершенно по-своему.

Был японский милитаризм, германский национал-социализм, японский фашизм, свои версии фашизма были в Румынии, Венгрии, Болгарии, в Италии, собственно, само это слово появилось. То есть этих стран было много.

И они на самом деле претендовали на то, что они являются ответом на кризис капитализма, который прекрасно показала Первая мировая война.

Эта война привела к гибели большого количества людей, к разрушению огромного количества городов, вообще к сильным изменениям в положении собственности, а связано всё это было ровно с тем, о чём когда-то писал Маркс – о том, что капитализм в любой ситуации неизбежно имеет войну, как часть формата своего существования.

И во всех этих румыниях, италиях, болгариях, венгриях, япониях и так далее был совершенно свой экономический и политический строй, но в них было общее – примат национального, резкое ослабление религиозного, даже в Италии, которая страна католическая из католических, верить надо было в Дуче, а не в Бога; в Бога тоже было можно, если ты верил в Дуче.

Соответственно, было резкое увеличение роли государства в управлении экономикой, последовали - создание сложных государственно-монополистических структур, государственно-корпоративных структур, ликвидация традиционных форм демократии. Всё это, вместе взятое, создавало достаточно интересный социальный строй.

Причём, надо заметить, большей частью населения указанных стран, переход от классической буржуазной демократии к тому, что им нарисовали Гитлер, Муссолини и так далее воспринимался как скорее положительный факт.

Муссолини, например, решил, как провести земельную реформу, которая до этого не проводили десятилетиями. Худо-бедно как-то ветеранам войны раздал земельные участки, худо-бедно как-то организовал государственную землю с системой осушения и так далее.

Да, при этом за счёт создания сверхцентрализованного управления.

В итоге в Европе сложилось три порядка, о которых сказал ранее: старый демократический, пролетарский и новый капиталистический порядок фашистских государств.

И когда это случилось, когда возникли специфические форматы жизни, мышления и деятельности в этих странах, стало совершенно понятно, что две Европы одновременно существовать не могут. Потому что их экономики подчиняются разным законам, но при этом базируются на одних и тех же базовых ресурсах.

И за эти ресурсы будет война. Поэтому война стала необходимой.

И мы эту войну знаем, мы её знаем, как войну Священную, как войну против фашизма. У нас были возможности видеть, что же такое новый порядок в его реальном существовании, а не в пропаганде типа Олимпиады 1936 года в Германии – она мне очень нравится, но совершенно понятно, что к реальному порядку отношения она не имела совсем.

Так вот, теперь смотрим, что у нас происходит сегодня.

А происходит буквально следующее.

Группа капиталистов, очень высокопоставленных, куда входит руководство МВФ, Лин Ротшильд, руководство Всемирного банка и ряд философов поставили вопрос о переходе к инклюзивному капитализму.

И когда внимательно читаешь, что они пишут, и опять же, читаешь не написанное, а читаешь реальность, ты неожиданно видишь, что то, что они предлагают в точности тот самый идеальный новый порядок 1930-ых годов, только с учётом прошедших почти ста лет развития, причём, в основном развития it-технологий.

Что они говорят?

Они говорят, что национальное должно быть уничтожено, а тем более, должны быть уничтожены тёмные религиозные пережитки. Они говорят, что вместо национальных государств руководить всем должны большие и сверхбольшие корпорации.

Они говорят, что эти сверхбольшие корпорации, капитаны бизнеса, должны обеспечить подчинение всех остальных форматов бизнеса своим интересам.

Причём, если кто-то будет возражать, это должно быть сломлено совершенно жестоким и быстрым способом.

Они говорят, что эпидемия коронавируса создала условия для этой перезагрузки и пока перезагрузка не будет закончена, эпидемия будет длиться.

Когда же она будет закончена – будут другие эпидемии.

Как и нормальные фашистские государства, они жёстко требуют контроля над населением.

Причём контроль над населением делается через электронику, через систему цифрового рабства, и под медицинскими обоснованиями – контроль за населением нужен для борьбы с эпидемией.

Обратите внимание, эпидемия не очень большого масштаба, которую нельзя сравнить не то, что с чумой, но и испанкой, оказывается достойной обоснования, чтобы нарушить права и свободы всех семи миллиардов человек, которые живут в мире.

Но первое, чего они хотят, это резкое изменение системы пищевой промышленности в мире.

Они требуют отказа от крупного рогатого скота, перехода сначала на соевое, а затем и на полностью искусственное мясо, выращиваемое в биореакторах. После этого – отказ от молока, отказ от яиц, от кофе.

Естественные продукты будут стоить безумные деньги, но даже и искусственные будут стоить очень больших денег. То есть будет рост цен на продукты по отношению к зарплатам в разы.

Внимание, вопрос – зачем всё это?

Ответ чрезвычайно простой.

В каждом домохозяйстве, в каждой семье существует понятие неизбежных расходов. В двух словах – это, естественно, крыша надо головой, тепло, еда и одежда. То, без чего ты просто не можешь обойтись. Ты можешь тратить на это больше или меньше – можешь питаться лучше или хуже, но всё равно что-то тратить придётся.

Соответственно, определение среднего класса заключается в том, что средний класс тратит менее трети – а на самом деле менее четверти - своих реальных доходов на питание.

Поэтому у него возникает возможность тратить эти деньги на путешествия, покупку бытовой техники и так далее.

Но на искусственное питание надо тратить больше, потому что задачей-то является уничтожение среднего класса – с его политической позицией, а весь либерализм в мире, вся демократия это средний класс, вся философия и вся наука в мире это средний класс, - и тем самым вы уничтожаете социальную основу того единственного класса, который мог бы поставить под сомнение, я бы сказал так - вечность создаваемого миропорядка.

А для этого и нужно – во-первых, давление на рынок рабочей силы – это делается через роботизацию, а во-вторых, резкое подорожание продуктов питания».

Целиком беседу с Сергеем Переслегиным можно послушать здесь.