Погиб ради статистики: эксперты обсуждают стрельбу в московском метро

О вчерашней стрельбе на станции метро "Рязанский проспект», в результате которой один сотрудник полиции погиб, а ещё один был тяжело ранен пишут сегодня многие блогеры. Особенно интересно мнение специалиста, обратившего внимание на особенности этого преступления. Вот что написал в своём блоге адвокат Алексей Федяров:

«Старший прапорщик ППС попал под разработку собственной безопасности. Три опера зарядили двумя тысячами рублей "лицо среднеазиатской национальности" и стали гонять его по метро, в ожидании, что какой-то полицейский разведёт его таки на взятку. Взятку за лицо. На "Рязанском проспекте" он им сообщил, что деньги передал. Двое пошли в комнату к прапору. Тот в "отрицалове" - ищите. Не нашли. Что делают в таких случаях? Правильно, кладут то, что не нашли туда, где по протоколу найдут. Прапор возмутился, достал пистолет и начал стрелять. Один - на месте, второй - тяжёлый. Грозило прапору мелкое взяточничество, до года колонии. Такие уходят из СИЗО, по истечении срока наказания. Ну а теперь горизонт - ПЖ. Нехороший человек, нельзя стрелять в других людей. Особенно при исполнении. Но вопросы есть.

Почему эти двое зашли в комнату к прапору одни? Где "представители общественности" или понятые? Как собирались оформлять? Соглашусь с Воронцовым (автор телеграм-канала "Омбудсмен полиции", бывший полицейский, который выдвинул в своём блоге точно такое же предположение, что и Федяров, - прим. ред), хотели разложить на полу в наручниках и так оформить якобы изъятие при своих понятых. Не случилось.

А вы думали, они своим не подбрасывают? И о какой там системе контроля полицейских говорено было на прямой линии? Вот она, в действии. Собственная безопасность подбрасывает взяточникам взятку ради палки в статистику.»

***

Аналитик Анатолий Несмиян, как обычно, сделал из этого события далеко идущие выводы, в том числе и такие:

«...Распад органов власти достиг масштабов, когда вся структура расползается, как гнилье под руками. Разные кланы и группировки "силовиков" решают свои вопросы - от мелких до вполне масштабных. Применяя направо и налево оружие - от нелетальных дубинок и молодецких ударов женщине в печень до вполне смертельного табельного оружия. Нас утешают, что ужасные 90-е годы уже закончились - с их бандитскими войнами и беспределом. Трудно сказать, что хуже - беспредел бандитский или людей, имеющих официальный статус. Парадокс в том, что 90-е на самом деле никуда и не уходили - просто во власть в итоге попали, в том числе и высшую, те, кто выжил в тех войнах. А так как образ мысли, действий и жизни остался прежним, то теперь бандиты из частных лиц превратились в государственных служащих.

(...)

Мафия, делегировав в высшую власть своих представителей в конце 1990-х - начале 2000-х, воспользовалась слабостью государства, обескровленного алкоголиком-президентом и абсолютно бездарными комсомольцами, не умеющими в этой жизни ничего, и в короткой, но ожесточенной борьбе отодвинула первое поколение воров-любителей, выходцев из бывших партсовхозноменклатурных структур. И уже примерно к середине нулевых годов полностью перехватила управление огромной страной, перенеся уголовные структуры, порядки и соответствующие им механизмы управления в захваченный ею госапппарат.

Сегодня мы наблюдаем дошедшее до предела своего развития мафиозное государство, где любой госслужащий обладает даже не сословными признаками, а является представителем той или иной уголовной масти. Иного деления в "Мафия Стейт" не предусмотрено. Абсолютно презрительное отношение власти к народу вытекает из организации управления таким государством, из воровских понятий, которые подменили закон. Из бандитской этики.

Однако проблема "Мафия Стейт" в том, что победив, оно застывает в развитии - его организация статична и неизменяема. Но система, застывшая в развитии, обречена. Мы и наблюдаем распад мафиозного государства, которое начинает пожирать само себя.

(...)

Нам предстоит пережить этот крайне неприятный и непростой период, раз уж общество не нашло в себе мужество признать правящий режим братвы смертельно опасной болезнью. Но, к счастью, социальный организм имеет возможность, в отличие от биологического, возрождаться. Важно, чтобы это происходило с пониманием причин, по которым ему пришлось перед этим умереть...»