В России появилась мода на удревление городов

О феномене удревнения городов в России, который стал необычайно популярен в постсоветское время, пишет на сайте «Историческая экспертиза» доктор исторических наук Алексей Сиренов:

«В наше время принято отмечать юбилеи. Праздничные торжества сопровождают любую сколько-нибудь значимую дату нашей истории. С неизменным чувством уважения и симпатии пишутся статьи в юбилейные сборники. Можно даже сказать, что мы мыслим круглыми датами, раскладывая жизнь на простые и круглые числа. Было ли это присуще человеку средневековья, который свое образование начинал отнюдь не с арифметики? Очевидно, что юбилейные торжества русского средневековья не носили столь масштабного характера как ныне, поскольку соответствующих свидетельств в источниках не находим. Для Нового и Новейшего времени идея юбилея стала одной из любимых в деле инструментализации исторической памяти. И все же как в имперский период российской истории, так и в советское время к юбилеям относились внимательно, неизменно аргументируя каждый случай таких праздненств.

Ситуация изменилась в постсоветскую эпоху. С начала 90-х гг. XX в. с завидной периодичностью празднуются более чем сомнительные с исторической точки зрения юбилеи городов. Основным трендом данного процесса является удревнение даты основания города. Юбилейные мероприятия обусловлены получением городскими властями дополнительного финансирования и воспринимаются как положительное явление для развития города. Историческая наука в данном случае призвана обеспечить видимость достоверности очередной даты. С точки зрения местного патриотизма удревнение города также воспринимается как исключительно положительное явление. Рассмотрим некоторые, наиболее характерные, случаи удревнения даты основания городов.

В 1992 г. отпраздновали 1000-летний юбилей города Владимира. Парадоксальность этого юбилея состояла в том, что за 34 года до этого торжественно праздновался 850-летний юбилей Владимира. Это событие было увековечено в названии главного городского парка и центрального городского путепровода (как бы сейчас сказали, виадука). Получается, что с 850-летнего юбилея до 1000-летнего прошло 34 года – такой парадокс арифметики. Празднованию юбилея предшествовало создание специальной комиссии при горсовете, объединившая краеведов и местных общественных деятелей. Комиссия обратилась с письмами к авторитетным ученым – акад. Д. С. Лихачеву и проф. МГУ О. В. Рапову, а также воспользовалась докладом архиепископа Владимирского и Суздальского Валентина (Мищука), прочитанном им на праздновании 1000-летия крещения Владимиро-Суздальской земли. Это столь же сомнительный юбилей, который тем не менее был отпразднован РПЦ в 1990 г. В докладе архиеп. Валентина (Мищука) по существу была повторена аргументация владимирских краеведов XIX в. Результатом работы комиссии стала брошюра собранных ею материалов, опубликованная в том же 1992 г. На основании этих материалов администрация г. Владимира приняла решение о праздновании 1000-летнего юбилея.

Проблема «двойного» основания города Владимира осознавалась русскими книжниками еще в XV в., когда в летописях круга Новгородо-Софийского свода появилось известие о Суздальском походе князя Владимира Святого, который после крещения Руси в 990 г. якобы предпринял поход в Словенскую землю (Смоленскую или Суздальскую – в разных летописях встречаются различные чтения), основал город Владимир на Клязьме и крестил местных жителей. Во внелетописной статье «А се князи русстии», которая датируется началом XV в., утверждается, что город Владимир основан в начале XII в. князем Владимиром Мономахом. Это известие позднее было вставлено в Львовскую летопись под 1108 г. Так появилось две версии основания города. Следует отметить, что археологические исследования, проводившиеся во Владимире начиная с первой половины XX в. и до настоящего времени, не подтверждают датировку основания города концом X в., поэтому в исследованиях археологов предпочтение отдается 1108 г. В середине XX в. наиболее крупным специалистом, изучавшим историю древнего Владимира, был археолог и историк древнерусской архитектуры Н.Н. Воронин, который категорически высказывался за 1108 г. как дату основания Владимира. Однако вопрос не столь очевиден. Летописи XV в. воспроизводят легенду, бытовавшую, можно думать, еще в домонгольское время. Единственное раннее указание на князя-основателя города Владимира содержится в летописях, отразивших владимирские летописные своды XII в. – Лаврентьевской, Радзивилловской и Летописце Переяславля Суздальского. Древнейшей из них, как известно, является Лаврентьевская летопись. В ней под 1176 (6684) г. приведен спор владимирцев с ростовцами и суздальцами, которые утверждали старшинство и главенство Ростова и Суздаля в Северо-Восточной Руси. Владимирцы на это отвечали: «постави бо преже градо сь великий Володимер и потом князь Андрей». Остается неясным, какой Владимир имеется в виду – креститель Руси или Мономах? Скорее всего, первый, поскольку в источниках XII в. Владимир Мономах не называется великим. Другое дело, что апелляция к Владимиру Святославичу может рассматриваться всего лишь как полемический прием, поскольку в споре следовало приводить аргументы – в данном случае, древности Владимира относительно Ростова и Суздаля. Владимирский летописец не указал, как отреагировали на этот аргумент ростовцы и суздальцы. Неудивительно, что к легенде об основании Владимира крестителем Руси обратились в XV–XVI вв., когда московским книжникам было необходимо «приватизировать» почитание святого Владимира, объявив его российским святым. Весьма закономерно, что в XVIII–XIX вв. этой легенде не уделялось серьезного внимания. Она «спустилась» на уровень местной истории и закрепилась в церковно-краеведческих исследованиях. Закономерно и то, что в советское время ее изъяли из обращения как недостоверную. Таков нормальный ход развития историографии. И вдруг миф об основании Владимира в конце X в. оказался воскрешен сначала в церковной среде (организовано празднование 1000-летия крещения Владимиро-Суздальской земли в 1900 г.), а затем в светской, на уровне городской общестенности г. Владимира.

По воспоминаниям председателя Владимирского отделения Союза краеведов А.К. Тихонова, решение о правомерности праздновать 1000-летний юбилей Владимира решалось в горсовете демократическим путем: «Я помню, как на сессии горсовета шло голосование: “Кто за то, что город основан в 990-м году?”, и большинство депутатов проголосовало “За”». В качестве аргумента в пользу достоверности 1000-летнего юбилея была использована книга О. М. Рапова «Русская церковь в IX – первой трети XII вв. Принятие христианства», изданная как научная монография издательством «Высшая школа» в 1986 г., но по существу являющаяся научно-популярной книгой, причем построенной на весьма сомнительных и уязвимых с источниковедческой точки зрения построениях автора. Так, О.М. Рапов утверждает достоверность рассказа летописей XV–XVI вв. о Суздальском походе 990 г. и основании города Владимира. Определенный интерес представляет позиция историка относительно 1000-летнего юбилея города Владимира, которую он изложил в письме, адресованном упомянутой выше юбилейной комиссии Владимирского горсовета. Это письмо было написано в ответ на просьбу комиссии прокомментировать мнение Д.С. Лихачева, который рекомендовал комиссии всецело доверять позиции Н.Н. Воронина. Вот что пишет на это О. М. Рапов: «Разве можно основываться на чьем-либо мнении, даже если это мнение академика Д. С. Лихачева или профессора Н. Н. Воронина? Это ведь просто ненаучно. В науке опираются на факты, а не на мнение авторитетов. А факты прямо свидетельствуют в пользу того, что г. Владимир был основан в 990 г. Поэтому владимирцы с полным правом могли праздновать два года назад 1000-летний юбилей города. Город Суздаль также был основан не в 1024 г., а в конце X в. В пользу этого свидетельствуют и татищевское известие, и археологические материалы. Что касается даты – 1108 г., то она была практически не обоснована Н. Н. Ворониным. Думаю, что когда он выдвигал эту дату, то преследовал весьма определенную цель – отметить 850-летие Владимира в 1958 г. Ведь под юбилеи города получают всевозможные блага, а начальство – ордена. Поэтому с мнением Н. Н. Воронина в данном случае можно было бы и не считаться. Полагаю, что в глубине души и сам Николай Николаевич был уверен в том, что Владимир возник не в начале XII, а в конце X века, но он выполнял социальный заказ, и этим все сказано».

Источниковедческая парадигма О.М. Рапова сводится к тому, что достоверным можно объявить любой факт, который упоминается в источнике. Задача верификации источника вообще не ставится. В последующие годы с этих же позиций проблему основания г. Владимира рассматривал историк архитектуры С. В. Заграевский, занимаясь подсчетом количества летописей, повествующих об основании Владимира в X в. и в XII в. Установив, что упоминаний первой версии больше, исследователь счел версию об основании Владимира в X в. доказанной. Поэтому 1000-летний юбилей Владимира фальсифицированным признают в настоящее время далеко не все. В 2007 г. во Владимире поставлен памятник князю Владимиру Святославовичу и епископу Феодору – персонажам легенды о крещении Суздальской земли и основании города Владимира в конце X в.

В 1995 г. был организован 1000-летний юбилей города Белгорода. При этом факт фальсификации несомненен, поскольку древнерусский Белгород находился в другом регионе. Существующий Белгород на Северском Донце был основан как крепость Засечной черты в 1596 г. и оказался всего лишь соименным древнерусскому Белгороду (ныне село Белгородка под Киевом). Это обстоятельство не отрицалось ни историками, ни краеведами, ни церковными и общественными деятелями. При этом 1000-летний юбилей был официально объявлен, профинансирован и отпразднован. Данному казусу посвящена обстоятельная статья А. И. Раздорского, на основании которой можно заключить, что 1000-летний юбилей Белгорода демонстрирует рассматриваемое явление необоснованного удревнения российских городов в наиболее завершенном виде.

Единственная попытка аргументировать тождество древнерусского Белгорода и Белгорода на Засечной черте была предпринята белгородским краеведом книга Ю. Н. Шмелевым, но критики эти построения не выдерживают. Так, Ю. Н. Шмелев полагает, что, поскольку в Повести временных лет упоминается как Белгород, так и город Бел, то это суть разные города. Еще один аргумент белгородского краеведа – наименование места основания Белгорода в конце XVI в. «Белгородьем», которое встречается в Разрядной книге 1475–1598 гг.. Как справедливо указывает А. И. Раздорский, это чтение само по себе не имеет доказательного веса, тем более что в других делопроизводственных документах того времени местность называется «Белогорьем» – по Меловой горе. Примечательно, что дальнейшее рассуждение Ю. Н. Шмелева опирается на материалы XX в., а именно на письмо известного археолога акад. Б. А. Рыбакова первому секретарю Белгородского горкома КПСС В. И. Путивцеву от февраля 1983 г.: «Наименование места (“словет Белогородье”) свидетельствует о возведении нового Бел Города на древнем городище... Кроме этого, Белгород стоит на Северском Донце... на древнем пути (“гостинце”) из Киева в Булгар на Волге, известном с IX в. Следовательно, Белогородское городище, на котором стоит современный город Белгород, возникло в Х в.». Это вполне умозрительное рассуждение Б. А. Рыбакова привело Ю. Н. Шмелева к убеждению, о тождестве современного Белгорода и Белгорода домонгольского.

Характерны подготовительные мероприятия к 1000-летнему юбилею Белгорода. Городская администрация послала письма Б. А. Рыбакову и Д. С. Лихачеву, а также в Отделение истории РАН, и везде нашла поддержку своему стремлению отпраздновать 1000-летний юбилей (раздавались и критические отзывы, но они были проигнорированы). После этого было инициировано и 14 марта 1995 г. вышло постановление правительства Российской Федерации за № 246 «О праздновании 1000-летия основания города Белгорода», подписанное B. C. Черномырдиным. В то же время выпущена памятная серебряная медаль «Белгород — 1000 лет со дня основания» достоинством три рубля. Таким образом, белгородский юбилей стал событием всероссийского масштаба, по своему значению превзойдя юбилей владимирский. Отметим, что действия по организации 1000-летнего юбилея Владимира и Белгорода во многом совпадают, и мы можем говорить даже о выработанном алгоритме легализации фальсифицированных юбилеев.

К этой же группе псевдоюбилеев, когда данные письменных источников, недостоверные или неверно истолкованные, противопоставляются всем другим свидетельствам, в том числе археологическим, относится казус Старой Руссы. Один из древнейших городов Руси, Русса известна по летописям с середины XII в., а по данным археологии ее основание надежно датируется временем не позднее первой половины XI в.. Однако группа местных энтузиастов в вопросе о времени основания родного города отдает предпочтение не аутентичным свидетельствам XI–XII вв., а Сказанию о Словене и Русе – памятнику русской литературы XVII в. Это сочинение построено на рецепции польских хроник XVI в., в частности, Хроники Мартина Бельского. Присущие западноевропейскому историописанию этногенетические легенды оказались через Хронику Бельского заимствованы в Сказание о Славене и Русе. Более того, автор Сказания сочинил по образцу своих источников новые легенды, в частности, об основании Руссы легендарным князем Русом, который жил ранее Александра Македонского. Эти литературные фантазии XVII в. противопоставляются надежным свидетельствам источников XI–XII вв.. В результате подобных «штудий» в центре Старой Руссы был установлен камень с цитатой из Сказания о Словене и Русе об основании города князем Русом. Само основание Старой Руссы в местной прессе зачастую относят к древнейшим временам. Правда, до официального признания Старой Руссы одним из древнейших городов Европы пока не дошло, но установка упомянутого камня – тревожный сигнал.

Несколько иначе дело обстоит с 980-летним юбилеем Курска, который местные власти и курская общественность отпраздновали в 2012 г. Курск действительно существовал в домонгольское время. Помимо упоминания «курян» (жителей Курска) в Слове о полку Игореве, Курск фигурирует в Житии Феодосия Печерского, и это вполне достоверное свидетельство существования Курска в XI в., что, впрочем, подтверждается и данными археологии. После татаро-монгольского нашествия Курск опустел, и вторично на этом месте город был построен только в 1596 г., при строительстве Засечной черты. С этого времени, т.е. с конца XVI в., прослеживается непрерывная история города Курска. Здесь встает проблема континуитета Курска домонгольского и Курска российского при единстве территориальном и топонимическом. Однако налицо отсутствие единой социальной и культурной традиции – и данный юбилей вызывает сомнения и представляется недостаточно аргументированным.

К этой же категории юбилеев (с перерывом в культурной традиции) следует отнести попытку удревнения города Дубны Московской области. Первые этапы истории города Дубна хорошо известны. В 1954 г. построенный незадолго до этого поселок физиков получил официальное наименовании «рабочий поселок Дубно», а 24 июля 1956 года указом президиума Верховного Совета РСФСР он был преобразован в город Дубно. Это связано с образованием в 1956 г. международного Объединенного института ядерных исследований. 8 января 1958 г. издан указ Президиума Верховного Совета РСФСР: «Город Дубно Московской области впредь именовать городом Дубна». В 1960 г. к городу Дубна был присоединен соседний город Иваньково и в результате этого в черте Дубны оказалось место древнерусского городища, впоследствии изученного археологами. Городище было предположительно отождествлено с неким топонимом, фигурирующим в летописи под 1134 г. В начале XXI в. в Дубне был учрежден Музей археологии и истории, и сотрудники этого музея, прежде всего его директор Ф. Н. Петров, выступили инициаторами установки памятного знака Юрию Долгорукому как основателю Дубны. Такой знак в виде декорированного дикого камня с соответствующей надписью («Отсюда Дубна стала есть. 1134. Основана Юрием Долгоруким») был установлен, и началось противостояние представителей общественности г. Дубна, объединившихся в группу «Дубна–XX», и руководства музея и их сторонников. Первыми была заказана экспертиза в Институте российской истории РАН, которую выполнил В.А. Кучкин, а вторыми результаты этой экспертизы были оспорены. В итоге появилась научная статья В.А. Кучкина, где аргументированно доказывается негородской характер поселения на устье Дубны, и целый ряд материалов в сети Интернет, касающихся спора разных общественных группировок современной Дубны по вопросу о времени основания города.

Ситуация с юбилеем Дубны нетипична, поскольку против фальсификации выступила городская общественность, которая в других случаях оказывается на стороне фальсификатора. Причина этого видится в высоком образовательном уровне жителей наукограда Дубны, что опять же нетипично для современной России.

Подводя итоги, следует отметить, что фальсификация городских юбилеев имела место в историографической традиции уже в XIX в. Однако как в имперское, так и в советское время основным цензором, не допускавшим легализацию таких фальсификаций, выступало государство. В постсоветское время идеологическая функция государства заметно ослабла, ее заменили церковные и общественные организации, которые в данном вопросе должны взять на себя роль цензоров. Однако в большинстве случаев такого не происходит. Напротив, те структуры и движения, которые должны выступить против фальсификатов, оказываются их сторонниками, а иногда и творцами самих фальсификаций, не справляясь с возложенной на них функцией. Пожалуй, общественное движение только в одном случае воспрепятствовало фальсификации, и этот случай по целому ряду показателей типичным назвать нельзя.

Полностью здесь