Posted 19 мая 2020,, 08:51

Published 19 мая 2020,, 08:51

Modified 7 марта, 15:01

Updated 7 марта, 15:01

Назло Андропову. Сто лет назад родился Иоанн Павел II

Назло Андропову. Сто лет назад родился Иоанн Павел II

19 мая 2020, 08:51
Выборы Папы Римского в 1978 года вызвали не только тревогу в Кремле, поскольку Папой стал гражданин страны социалистического лагеря
Сюжет
Былое

18 мая исполнилось 100 лет со дня рождения Кароля Войтылы — больше известного всем, как Папа Римский Иоанн Павел II, святой Католической церкви, теолог, философ, проповедник, поэт, драматург (литературные псевдонимы: Анджей Явень, А.Я., Станислав Анджей Груда, Петр Ясень). Он родился 18 мая 1920 года в Вадовице, умер 2 апреля 2005 года в Ватикане.

Иоанн Павел II был, пожалуй, самым популярным Папой за последнее столетие, и прожил очень увлекательную и сложную жизнь, о которой написаны тысячи статей и сотни исследований. Российскому читателю будет интересно узнать, как отреагировало руководство СССР в 1978 году на его избрание Папой. Об этом в 1994 году написал в журнале «Religion, State and Society» исследователь Феликс Корли. Вот только несколько отрывков из его статьи:

«Не будет преувеличением, если сказать, что выборы кардинала Кароля Войтылы 16 октября 1978 года вызвали не только удивление в Кремле, (как и в большинстве стран мира), но и тревогу на самом высоком уровне. В Польше Политбюро провело экстренное заседание, как только узнало, что Войтыла участвует в выборах.

Первым делом советское руководство отправило запрос экспертам об информации о потенциальном новом папе и возможности повлиять на голосование. В течение месяца Институт экономики мировой социалистической системы Академии наук СССР подал в ЦК доклад о возможных политических последствиях избрания нового папы вместе с кратким биографическим отчетом.

В отчёте, составленном директором института профессором Олегом Богомоловым и датированным 4 ноября 1978 года, он описывал Войтылу как человека правых взглядов, который, будучи архиепископом Краковским, высказывал антисоциалистические идеи. Богомолов заявил, что Войтыла не критиковал коммунизм прямо, а использовал тактику «расширения путем диалога». Богомолов выразил обеспокоенность тем, что выборы приведут к усилению критики нарушений прав человека в коммунистических странах.

В качестве одного из способов борьбы с избранием Войтылы, Богомолов предложил такой: по его мнению было необходимо «предупредить» Ватикан о том, что участие во «враждебной» кампании по защите прав человека приведет к усилению ограничений для церкви в Восточной Европе. Он писал, что «для предотвращения враждебных по отношению к СССР папских высказываний стоит изучить возможность улучшения отношений с католическим духовенством в Литве, Украине и Белоруссии. Необходимо следить за тенденциями в униатской церкви, недавним брожением там и блокировать ее приверженность католической церкви».

Руководитель КГБ Юрий Андропов также проявил большой интерес к новому Папе. Вскоре после выборов, по словам перебежчика из КГБ Виктора Шеймова, Андропов телеграфировал резиденту КГБ в Варшаве, жалуясь: «Как вы могли позволить избрать гражданина социалистической страны в качестве Папы Римского?» Якобы в ответ резидент посоветовал Андропову направить свои запросы резиденту КГБ в Риме.

По словам двух журналистов-эмигрантов, Владимира Соловьева и Елены Клепиковой, Андропов немедленно поручил собрать анализ того, как был избран новый папа. В докладе якобы сделан вывод о том, что советник президента Картера по безопасности Збигнев Бжезинский и американский кардинал из Филадельфии Джон Крол оказали давление на американских кардиналов, настаивая на избрании Войтылы».

***

А вот историку и политологу Сергею Медведеву довелось лично познакомиться с Иоанном Павлом II, о чем он пишет в своем блоге:

«Исполнилось сто лет человеку который изменил современный мир и католическую церковь, много сделал для распада советской империи и оказал влияние на мою жизнь. Это был один из великих людей ХХ века и при этом простой и свойский человек, сын поручика и школьной учительницы, которому сегодня наследует другой «папа из народа», Франциск. Хорошо знавший Войтылу Кшиштоф Занусси как-то в беседе сравнил его с типичным секретарем обкома, крепким хозяйственником, с отеческой манерой и немного с хитрецой. Я его запомнил именно таким, как на этом фото: невысоким, живым, с ласковым и умным взглядом.

Это было самое начало 90-х, когда возможным казалось (и оказалось) все. Я писал кандидатскую в Институте Европе по модной тогда теме «система европейской безопасности», как вдруг понял всю ее – и темы, и системы безопасности – бессмысленность и тщету. Я ушел от С.А. Караганова к работавшему тогда в ИНИОНе Ю.А. Борко и по его совету решил заняться политическими аспектами религии – а именно, как христианство создавало единую Европу. Написал несколько статей, одна из которых даже была опубликована в парижской «Русской мысли», и вдруг получил приглашение на папский симпозиум в Ватикан. Первый визит в Рим: город у моих ног с вершины холма Джаниколо, тени пиний и щебет дроздов, бездонное небо и купол Святого Петра, аудиенция у папы. Каждому отводилось не более минуты, поцелуй сухой руки, ритуальные фразы, папа дарил четки, и тут я набрался храбрости, сказал про свою диссертацию, про интерес к роли Церкви в создании Европы и попросил об аудиенции – и к моему изумлению, папа согласился.

Встреча состоялась через год, когда я приехал в Рим на год по стипендии немецкого фонда, и продолжалась почти час. К тому моменту я прочитал все энциклики папы и его ранние работы в спецхране того же ИНИОНа (освоив для этого польский, который оказался легким языком), его биографии, знал его театральные работы (он в юности планировал стать актером) и историю покушения (до сих пор считаю, что это был КГБ и/или болгарская разведка, прекрасно понимавшие, какую роль он сыграет в распаде системы). Я даже не помню, на каком языке мы говорили, наверное, на смеси французского и итальянского – мой польский не годился для разговора, как и его русский – но помню ощущение легкости, понимания с полуслова и неформального, неподдельного интереса к тому, что я говорю: то, чего никак не ожидаешь от человека такого калибра. Время пролетело незаметно, и на прощание его помощник подарил мне уникальное издание – коллекцию из 32 гравюр с фресками из станц Рафаэля, которая сейчас лежит передо мной, с Афинской школой на обложке.

После этой встречи у меня появилась масса интересных знакомств в Ватикане: кардинал Поль Пупар, глава Папского Совета по культуре, монсеньор Франк Роде, тоже ставший позже кардиналом и архиепископом Любляны, с которым мы регулярно обедали в Трастевере. Однажды меня представили «черной королеве» римского дворянства, принцессе Эльвине Паллавиччини, главе древнего римского рода, из которого, как и из рода Орсини, избирались папы и кардиналы. Помню ее палаццо на Квиринале, на месте терм Константина, факелы у входа, тени в каменных коридорах, по стенам едва видимые, но шепотом называемые мне провожатыми Веронезе, Караваджо, Боттичелли, Рубенс, и наконец, ее саму, сухую старую даму в черном, подобно пушкинской графине, которая сидела прямо на настоящем троне, неподвижно глядя на меня, пока ей обо мне докладывали – до сих пор не верится, что это было не с героем фильма Соррентино, а со мной, 26-летним балбесом из России, который даже не был католиком.

А еще после встречи с папой меня пригласили жить в резиденцию иезуитов Casa Aletti в тихом районе Монти, недалеко от Санта Мария Маджоре, колокол которой будил меня по утрам, предоставив просторную комнату с иконой и распятием, кухню с неограниченным запасом хлеба, сыра, прошутто, вина, овощей и фруктов и доступ во внутренний дворик с фонтаном, воркованием голубей и хрустом мелкого гравия под подошвами. Я прожил там больше полугода, выезжая на выходные с моими гостеприимными хозяевами то в Ассизи, то в Монтекассино, то в мой любимый монастырь Камальдоли в лесистых горах близ Ареццо, где окончил свои дни реформатор музыкальной нотации Гвидо Аретийский. И там же, в Casa Aletti, останавливались многие русские гости Ватикана, от Николая Котрелева до Сергея Аверинцева, недельное пребывание рядом с которым, и наши поздние разговоры на кухне, с окнами, открытыми на тихую Via Paolina, я считаю одним из главных событий в жизни.

Войтылу можно вспоминать за многое: за непримиримый антисталинизм и антикоммунизм, за евангельские слова «не бойтесь», которые он сказал полякам в Ченстохове, прилетев туда после избрания папой и пробив первую брешь в железном занавесе, за прощение Али Агджи… – но еще он сделал то, на что до него не решалась ни одна религия: он покаялся. Весь свой понтификат от имени церкви он просил прощения – за сожжение Джордано Бруно и суд над Галилеем, за Варфоломеевскую ночь и Святую инквизицию, за религиозные войны и насильственную евангелизацию Америки, за молчаливое соучастие в Холокосте. Консерватор до мозга костей, он совершил радикальную нравственную революцию и вывел Римскую церковь в XXI век. Светлая память этому неприметному великому человеку, который ненароком и мне дал прикоснуться к большой истории...»

"