Posted 17 июля 2019,, 10:07

Published 17 июля 2019,, 10:07

Modified 7 марта, 15:37

Updated 7 марта, 15:37

Симон Кордонский: «В стране работает экономика выживания, а не жизни...»

Симон Кордонский: «В стране работает экономика выживания, а не жизни...»

17 июля 2019, 10:07
Основные государственные ресурсы в России тратятся на создание не рыночных отношений, а иллюзии безопасности

Известный российский социолог Симон Кордонский, который много лет изучал устройство российского общества в советский и постсоветский период, дал интереснейшее интервью Радио Свобода, в котором, в том числе, сформулировал свою известную концепцию социальной структуры российского общества. Кордонский считает, что оно организовано по сословному принципу и занимается «промыслами», а не бизнесом. «Новые Известия» публикуют рассуждения социолога на эту тему:

О структуре российского общества

«Раньше были рабочие, крестьяне и служащие. А сейчас кто? Закон 2003 года “О системе государственной службы” – это как раз элемент построения новой социальной структуры. Если классы – это разделение людей по уровню потребления, они возникают на рынке естественным путем, то сословия специально создаются, конструируются государством для нейтрализации различных угроз. И каждому сословию выделяются определенные ресурсы. Чем страшнее угроза, тем больше ресурсов.

Есть у нас внешний враг – НАТО, Америка, значит, нужны разные виды военнослужащих, чтобы ее нейтрализовать, поэтому выделяется ресурс. Есть угроза нарушения социальной справедливости при распределении ресурсов, для нейтрализации создается сословие государственных гражданских служащих. Есть угроза нарушения внутренней стабильности – создается сословие Росгвардии для того, чтобы не допустить бунтов. Сейчас появилась угроза падения жизненного уровня, уменьшение доходов населения. Это значит, что для ее нейтрализации нужно будет выделять дополнительные ресурсы для повышения покупательной способности.

Все угрозы придуманные. Нет падения уровня жизни, а угроза есть. Вы же видите, люди покупают то, что в магазинах, по этим ценам, значит, деньги есть у них. Просто статистика не фиксирует это как реальное потребление, она фиксирует статистическое потребление. На разнице между реальным и статистическим можно сконструировать угрозу и получить дополнительные ресурсы на ее нейтрализацию. Зафиксировал угрозу – и пошли бабки бюджетные. С безработицей та же ситуация. То есть нет безработицы по факту, тем не менее угроза безработицы педалируется, в систему министерства закачиваются деньги, в службу занятости для того, чтобы нейтрализовать несуществующую угрозу.

Никто ведь не считает доходы от самозанятости. Когда вы людей спрашиваете, сколько они получают, они говорят про пенсию, про зарплату, а все остальное они не то что скрывают, а сами не учитывают. Сдали коровку, – но это же не доход, не от государства полученное, значит, не учитывается. Вот такая двойная система получается, государство считает, что люди живут на пенсию, на зарплату, на жалование, на стипендию. Для людей это базовый какой-то доход, они очень обижаются, когда государство на него покушается. Но доходы основные идут побочные, от самозанятости.

Таких людей десятки миллионов. ИП у них нет, юридической формы никакой нет. У самозанятых не было проблем до появления наших исследований. Потом государство вдруг с ужасом обнаружило, что 25 миллионов человек постоянно самозаняты, и попыталось определить их социальный статус через закон о самозанятых, было поручение президента. Потому что любую самочинную активность государство видит как угрозу своему существованию. Наши экономические и прочие ведомства ничего не поняли, они свели задачу к определению фискального статуса, чтобы все платили налоги. В результате примерно сто тысяч человек сейчас зарегистрировалось по стране как самозанятые, в основном ИП-шники, а все остальное осталось без изменений.

О промыслах

Они изначально были, страна жила промыслами и в имперские времена, и в советские. В Советском союзе время была мощнейшая система производственной кооперации – артели, цеха, бригады. Они в войну процентов 30 производили необходимого для войны. Сталин к этому относился с уважением, считал, что это несколько чуждая социализму форма, но тем не менее нужная. В 1956 году Хрущев начал эту систему ликвидировать, а работники якобы были переведены в государственные предприятия. Но кто-то перевелся, а большая часть ушла в тень.

Собственно тогда появилась настоящая теневая экономика. Цеховики, зубные техники, швеи, парикмахеры, множество тех специальностей, которые нужны, которые работали фактически нелегально. А после появления закона о кооперативах эти промысловики советские тут же присвоили себе самоназвание предприниматели, бизнесмены, хотя они остались промысловиками по жизни.

Бизнес всегда продается и покупается, промысел нельзя продать. У бизнеса капитал, а у промысла – авторитет. Заметьте, как меняются в центре Москвы заведения общественного питания. Они же не продаются, не покупаются, их можно только ликвидировать или переуступить. Поскольку промысел – это всегда совокупность отношений с местной властью, региональной властью, с населением, кто обслуживается. В промысле нет бухгалтерии вообще, как института. В бухгалтерии множество способов учета, в промысле это записи в каких-то книгах, может быть, на диске сейчас, причем диск уничтожается в первую очередь, когда приходит налоговая.

Бизнес регулируется законами рынка, а в промыслах все по понятиям. Понятия – это институт невербализуемый. Это форма права специфическая, неписанная. Даже воровской закон и тот писан, в малявах, в расшифровках, в интерпретациях. А понятия не расшифровываются, они не могут быть переведены в писаную форму. Встречаются два наших промысловика, которых называют предпринимателями, в беседе, иногда стволы за спиной стоят. И предъявляют наличный объем ресурсов – силовых, финансовых, территориальных. Тот, у кого он больше, должен выйти на разборке победителем. Называется разборка по понятиям. Вся наша промысловая экономика устроена в виде разборок. Когда-то разборки были кровавыми со стрельбой, сейчас они идут с привлечением силовых структур – кто тебя крышует, какое из управлений ФСБ или какая контора из МВД.

Об особенностях суверенной экономики

Там, где рынок, есть технологии, есть последовательность унифицированных операций. А у нас даже импортная технология разделяется на элементарные операции, которые делает промысловик. ВАЗ – типичный пример. Была заимствована технология, на выходе получался нормальный автомобиль. Как у нас построили этот ВАЗ, технологию разбили на отдельные части, появился спец по каждой части, появилось движение рационализаторов и изобретателей, которые упрощали конструкцию, каждый на своем этапе, добиваясь экономии, плановой экономии.

В результате технология исчезла и остался по видимости технологический цикл, но на самом деле кустарное производство отдельных узлов. В каждом звене появляется человек со своими пристрастиями и, главное, умениями. В Советском Союзе существовал при шестиуровневой тарифной сетке еще неформальный седьмой разряд, слесарь-сборщик седьмого разряда. Он на работу мог вообще не ходить. Когда изделие было готово, появлялся дядя Вася поддатый и из этого изделия делал машину уже, и кроме него этого никто сделать не мог. И это никак не учитывается, нет этого в сознании.

Все время пытаемся импортировать финансовые технологии, инженерные технологии, социальные технологии, каждый раз мы упираемся в то, что технологии формально есть, а фактически это люди, которые владеют конкретными навыками в конкретных операциях. Поэтому импорт тоже невозможен. С самолетами то же самое происходит сейчас: пытаются импортировать технологию, в результате она распадается на совокупность операций, а вместе самолет собрать уже не могут. Вернее, можно собрать, но это будет как "Жигули", ведро с болтами.

Нет рынка, нет специализации, нет рисков, которые неизбежно связаны с рынками. Есть люди с определенными навыками, есть ресурсные потоки, которые нужно на себя ориентировать и уметь их осваивать, при этом делясь по понятиям с теми, у кого больше ресурсов. Так наше государство устроено. Другое дело, что развитие при этом невозможно, поскольку все уходит на нейтрализацию угроз, как правило, придуманных. Как бы чего не вышло.

Собственно, на создание иллюзии безопасности и тратятся основные государственные ресурсы. Это экономика выживания, а не жизни. Жизнь развивается, а выживание стагнирует.

"