Никита Масленников: «Экономический прогноз на 2020-й год весьма печален»

— Каждый месяц вынужденного простоя – это вычет из ВВП от 0,5 до 2%, плюс 1% из ВВП – это цены на нефть. В итоге получается, что, по самым скромным оценкам, мы попадаем в прогнозный интервал Центрального Банка – от 4% до 6% падения ВВП в зависимости от того, как сработают антикризисные меры.

Второй квартал, конечно, будет самым тяжёлым. К концу следующей недели появятся первые оценки макропоказателей по апрелю. Пока всё не радует. Это двузначные числа. По производству интервал падения от 13% до 17%, по реально располагаемым доходам – около 20%, очень сильное падение по розничному товарообороту. Апрель – пиковый месяц потерь. В мае будет поменьше, но в целом второй квартал мы закончим в большом минусе.

Дальше по прогнозам ЦБ – 8% спада, но это может оказаться заниженной оценкой. По году однозначно будет отрицательный показатель ВВП. Никакого роста, никакого плюса не будет. Возможно, удастся выйти на нулевые цифры в конце года, но это будет зависеть от того, как экономика будет восстанавливаться.

— В Европе уже начинают открываться границы, смягчается режим карантина. Можно ли рассчитывать на то, что вновь заработавшие предприятия повысят спрос на углеводороды? Приведёт ли это к росту нефтяных цен?

— Я не вижу никаких оснований для этого. Вся еврозона получит в этом году беспрецедентный спад. Самые скромные оценки – 7,5% падения еврозоны, а некоторые пессимистические оценки – от 13% до 17% падения. При таком спаде ни о каком росте спроса на российскую нефть говорить не приходится. Тем более, что есть возможность закрывать эту потребность нефтью демпингующих саудитов, а газ – демпингующих катарцев. По прогнозам, сокращение будет до 8000 баррелей в сутки. В этом году не будет восстановления спроса на нефть.

Вопрос только в том, сколько мы недополучим нефтегазовых доходов. По оценкам Минэкономразвития и Минфина - 1,5 триллиона рублей. Их придётся возмещать, открывая Фонд Национального Благосостояния. По некоторым оценкам доходы бюджета могут упасть на 5 триллионов рублей. Вопрос в том, как это можно компенсировать? Ответ неочевиден, но от этого будет зависеть восстановление экономики. По бюджетным правилам можно возмещать только выпадающие нефтегазовые доходы.

— Бюджет России был профицитным. Сейчас эта ситуация изменилась?

— Профицитный бюджет закончился. По оценке Минфина, годовой дефицит бюджета – 4% ВВП, учитывая предпосылку, что на антикризисные меры потратят 6,5% ВВП. Но далеко не очевидно, что этих денег хватит и сумму не придётся увеличивать.

Основной вопрос состоит в том, из каких денег финансировать дефицит бюджета. Если будут использованы деньги ФНБ не только на восполнение потерь от падения продажи углеводородов, но и выпадающие доходы, связанные с отсрочками по налогам, со снижением страховых выплат, с обнулением налоговых платежей за второй квартал, тогда ФНБ сокращается и непонятно, с какими рисками мы столкнёмся в 2021 году. Кто может поручиться за то, что не возникнет вторая волна пандемии или не возникнет другой ковид? Если всё начать финансировать за счёт государственных заимствований, то растёт стоимость управления государственным долгом. Сейчас в год 800 миллиардов рублей процентных расходов на управление тем объёмом, которые размещены. Это погашения и купонные выплаты. Если увеличить вдвое заимствование с рынка, что технически возможно, тогда это 1,5 – 2 триллиона, что неподъемно для бюджета.

Главное, что если вы финансируете через госзаимствование, то вы снимаете деньги из своей собственной экономики, которую собираетесь восстанавливать.

Меняется вся рыночная ситуация, меняется структура доходности, ставок. Банкам становится невыгодно кредитовать, Центральному Банку невыгодно снижать ключевую ставку. Это – куча проблем, которые необходимо решать Правительству и Минфину. Пока мы поддерживаем на плаву население, пострадавшие сектора.

Путин давал поручение ОНФ как доходят деньги, выделенные на поддержку бизнеса. Они отчитались и оказалось, что только четверть тех, кто должен был получить, дотянулись до государственной кормушки. Вот вам и эффективность тех пакетов, которые мы сегодня наблюдаем. Поэтому нужно достраивать и те антикризисные механизмы, которые сейчас приняты. По сути дела, реальная поддержка пошла в третьем пакете, который в прошлую пятницу озвучил президент. А вот какие дальше меры – большой вопрос, на который пока ответа нет. Выбор заключается в том, кого в первую очередь поддерживать четвёртым и пятым пакетом? Население? И тем самым гнать потребительский спрос, или же бизнесы. Это вечная история о курице и яйце. Нужно смотреть и на структуру спроса, и на структуру денежных доходов.

— Стимулировать экономику нужно за счёт крупного бизнеса? Или поддерживать мелкий и средний?

— Надо поддерживать тех, кто может работать и создавать услуги и товары, которые пользуются широким потребительским спросом. Конечно же, сейчас будет спрос на продукты питания, непродовольственные товары, на бытовую технику и одежду, услуги, которые люди недополучали в течение полутора месяцев – парикмахерские, салоны красоты. Ответ не очевиден. К тому же, мы не сокращаем расходы. А дополнительное стимулирование – какое? Оно с учётом госгарантий чуть-чуть не дотягивает до 3% ВВП. По подсчётам моих коллег-экспертов необходимо 7% – 8% ВВП для поддержки, чтобы мы вышли на те запланированные темпы спада в 4%. А если мы не дотянем до этой планки, то получим гораздо худшие результаты. Это задачка на всё второе полугодие.