Выпить кровь своего врага… Нейропсихолог объяснил причины военной жестокости

Немецкое издание «Франкфуртер альгемайне цайтунг» публикует любопытное и весьма актуальное интервью нейропсихолога и специалиста по военному насилию Томаса Эльберта, которые был свидетелем многих военных конфликтов, в том числе в Конго, Руанде и Афганистане. «НИ» приводит самые интересные фрагменты из него.

О жесткости

Уровень жестокости, с которым наша команда неоднократно сталкивалась в ходе своей работы, будь то в восточном Конго, в Руанде или Афганистане, заставил меня задаться вопросом: как может быть, что люди из разных культур становятся откровенными кровопийцами? Что они истязают своих жертв, отрезая губы, носы, уши и калеча половые органы?

Об охотничьих инстинктах

Желание охотиться, включая острые ощущения от охоты на людей, является частью нашей натуры, как бы нам ни не хотелось об этом слышать. Мы называем это аппетитной агрессией, когда стремление к насилию, охоте, борьбе мотивирует действия. На войне это может стать просто убийственным. Это положительное воодушевление, которое многие бойцы, с которыми я разговаривал, получают в бою, и они хотят испытывать их снова и снова. Это создает убийственную спираль насилия вплоть до «боевой психической травмы», или крайнего приступа кровожадности.

О сексуальном насилии

Насилие может быть сексуально стимулирующим. Коллега Хеш указал мне, что Альбер Камю описывает в одном из своих романов, как летчик-истребитель сбросил бомбу, чтобы взорвать группу мужчин. Затем он описал, как кровь под пилотом «расцвела, как роза». Это так его возбудило, что у него возникла эрекция, и он начал мастурбировать в самолете.

О причинах насилия

Тут важно, подвергался ли человек насилию в детстве и в отрочестве. Повторяющееся психическое и физическое насилие в период роста часто снижает порог сдерживания насилия, что подтверждается многочисленными кросс-культурными исследованиями. Кроме того, во время войны мне будут угрожать и с тыла, т.е. могут расстрелять, если я дезертирую или откажусь стрелять. Вы не сражаетесь в одиночку, вы сражаетесь в группе. Действует огромное социальное давление, в т.ч. и когда речь идет об участии в массовых убийствах. Те, кто отличается особой жестокостью, приобретают более высокий статус в группе: это ты сеешь страх и ужас.

Если вы почитаете репортажи Второй мировой войны, то узнаете, что не только немцы насиловали советских женщин, а советские солдаты немок, но и американцы, например француженок, хотя они и были союзниками. Когда моральные барьеры разрушены в отношении чужих, их трудно восстановить в другом месте.

О роли возраста

Когда на линию соприкосновения отправляют детей от двенадцати до шестнадцати лет, как в Конго или в Уганде, время от времени случается, что эти дети воспринимают первое убийство как положительный опыт — в том числе потому, что их морально-ценностные рамки еще не настолько прочны, и политические связи непонятны. Но, конечно, есть и дети-солдаты, которых тошнит после первого убийства. Об этой тошноте мне, например, рассказывал мальчик из Конго. Но потом, по словам мальчика, он поговорил с приятелем, и тот сказал: «Ты должен выпить кровь своего врага». Мальчик сделал это, и дальше убивать ему стало проще.

Вы отключаете сочувствие, дегуманизируя врага, превращая его в паразита, демонизируя его

Пытки и убийства других людей требуют не только преодоления моральных запретов, преступник также не должен сопереживать жертве. Любой, кто применяет насилие, должен целенаправленно регулировать свою эмпатию и дегуманизировать врага. Эта дегуманизация вкупе с агрессией, которая становится все более желанной, приводит к способности убивать врага не только без сочувствия, но и с похотью.

О военной пропаганде

Хорошо поставленная пропаганда – мощное оружие. Вся военная пропаганда основана на лжи. Вспомните, когда американцы напали на Ирак на том основании, что у Саддама Хусейна было биологическое и химическое оружие массового поражения. Люди, которые не были травмированы войной или не были жертвами насилия, обычно имеют дело с безжалостными образами войны. Это не притупляет, а, наоборот, усиливает ощущение: «Немедленно остановить эту войну!»

О коллективном психозе

После всего, что я испытал и понял в зонах боевых действий, пошатнулось базовое предположение о том, что мир неуклонно улучшается. В коллективном заблуждении, каким бы культурно высокоразвитым ни было общество, оно способно на чудовищные поступки. Насилие провоцирует новое насилие. Я согласен с Эйнштейном в том, что в необычных обстоятельствах жажда насилия легко возгоняется до «коллективного психоза» с обеих сторон.