The New York Times: Керченский мост станет символом новой России

Будущий мост — лучшее шоу в городе. Каждые две недели Николай Энч, отставной моряк, и его жена Ольга на своей белой «Тойоте» поднимаются на лесистую возвышенность неподалеку от Керчи, чтобы полюбоваться на колоссальное инженерное сооружение, протянувшееся через пролив, отделяющий Крым от материка.

«Это первый раз, когда в России строят что-то подобное, — сказал 67-летний г-н Энч, который даже провел целую ночь в августе, глядя на мост через бинокль, пока строители не поставили первую из двух арок на место, это, по его словам, случилось ровно в 7:27. — Мы испытываем чувство гордости».

Мост стоимостью в 7 миллиардов долларов, открытие движения по которому ожидается в декабре 2018 г., скорее всего, будет загружен символизмом куда больше, чем собственно автомобилями. Это последний в серии мегапроектов, который очень любит президент Владимир Путин.

«Это демонстрация миру великих дел, которые Россия может сделать, — сказала Екатерина Шульман, политолог Академии народного хозяйства и государственного управления при президенте Российской Федерации. — Правительство, возможно, не сможет обеспечить безопасность, хорошее медицинское обслуживание и образование, но оно может обеспечить большие проекты. Если ты не можешь дать хлеба, то можешь по крайней мере устроить цирк».

Мост длиной около 19 километров несет еще больший символизм, потому что большая часть мира считает захват Крыма незаконным.

«Это самым очевидным образом показывает связь между Крымом и Россией, показывает, что Крым является частью России, связанной с ней прочным мостом, — это же так символично», — сказала г-жа Шульман.

Г-н Путин поддерживает большой общественный интерес к проекту, не в последнюю очередь потому, что его политический успех внутри страны обеспечила аннексия Крымского полуострова, воскрешая имидж России как могучей силы. Над крымскими дорогами, разрезанными ямами, расставлены билборды с портретом Путина и цитатой, восхваляющей «историческую миссию» строящегося моста.

Однако когда проект впервые был анонсирован, казалось, что ни одна российская компания не хочет за него браться. Были невероятные инженерные трудности, а кроме того, все, что связано с Крымом, несет риск международных санкций. Еще cложнее, вероятно, было от того, что главный руководитель проекта, известный своей требовательностью начальник, составил жесткий график строительства.

«Мост сам по себе сложный, масштаб огромен, и трудно уложиться в срок, — сказал Олег Скворцов, специалист по мостам, глава экспертного совета, в состав которого входят 50 человек. — Крайний срок был задан президентом, поэтому никто не хотел рисковать».

Брешь заполнил Аркадий Ротенберг, миллиардер, сделавший карьеру, занимаясь любимыми проектами Путина. Партнер президента по дзюдо со времен питерской юности, г-н Ротенберг — очень кстати — оказался под западными санкциями из-за Крыма ввиду своего статуса члена окружения г-на Путина.

Остается под вопросом, вызвался ли г-н Ротенберг (возглавить строительство моста) добровольно или был назначен. Согласно озвученной им официальной версии никакая жертва не может быть слишком большой, когда служишь родине. Более того, мост станет венцом его достижений в сфере строительства. «Кажется, это последний мой большой проект, и я делаю это не для того, чтобы заработать деньги, — заявил он в интервью ежедневному изданию «Коммерсант» в 2015 г. — Если вы позволите так выразиться, это мой вклад в развитие страны».

Кремль часто использовал средства, привлекаемые для реализации государственных строительных мегапроектов, в качестве канала обогащения своих друзей. Самым известным свежим примером было строительство в черноморском курортном городе Сочи к зимней Олимпиаде 2014 г., стоимость которого составляла 51 миллиард долларов — это самые дорогие Олимпийские игры в истории.

Борис Немцов, политик и борец с коррупцией, застреленный недалеко от Кремля в 2015 г., подсчитал, что 15 процентов бюджета этой Олимпиады достались Ротенбергам — Аркадию и его брату Борису. Аркадий Ротенберг уже давно отрицает возможность использования своей дружбы с президентом для личного обогащения.

По некоторым подсчетам, Керченский мост был бы исключительным, если бы он не погряз в скандалах с растратами, сопровождающих большинство мегапроектов. Стоимость монтажа моста над столь сложными водами настолько высока, а график настолько жесткий, что, по мнению некоторых аналитиков, существует лишь ограниченная возможность поживиться на строительном бюджете.

За сто с лишним лет предложения соединить берега Керченского пролива мостом звучали неоднократно, и даже предпринимались такие попытки, но комбинация издержек, войны и матери-природы обрекла их все на провал. И в том, что нынешняя попытка окажется успешной, уверены далеко не все.

(Керченский) пролив расположен между двумя горными хребтами, и над ним бушуют свирепые ветры. Наносы из различных рек покрыли морское дно 80-метровым слоем мелкого ила. Во время весенней оттепели начинается ледоход — он сломал немецкий военный мост, построенный во время Второй мировой войны. Кроме того, это сейсмоопасный район.

Чтобы новый мост выстоял в этих условиях, в морское дно для стабильности были заглублены тысячи и тысячи опор. При изготовлении различным элементам придавались аэродинамичные формы, аналогичные самолетному крылу, чтобы обеспечить обтекание конструкции ветром.

«Все эти разговоры о геологии, льде, ветре, волнах — это было бы актуально 50 лет назад, — сказал Михаил Блинкин, директор Института транспортной политики при московской Высшей школе экономики. — Теперь это всего лишь вопрос цены. Просто выйдет дороже — и все, потому что технологические достижения огромны». С другой стороны, отметил он, это интересный проект для российской инженерно-строительной отрасли, которая редко сталкивается с такими сложными задачами. Фактически строятся мосты-близнецы — один для автомобильного транспорта, а второй, который должен открыться в 2019 г., — для поездов. Двойные арки, поднимающиеся на высоте около 35 метров над водой, позволяют проходить кораблям.

Огромные издержки связаны не только с мостом, но и с железнодорожными линиями и автомагистралями, связанными с ним, а также с новой автомагистралью через Крым. Хотя официально это отрицается, по словам экспертов, мост «съел» значительную часть бюджета, выделенного на строительство дорог и мостов по всей России. Правительство планирует повысить налог на бензин — отчасти, чтобы оплатить развитие Крыма.

«Что до факта, что какие-то другие мосты не строятся, то я могу ответить, — говорит г-н Скворцов, глава консультативного совета. — У нас мало мостов и дорог. У нас недостаточно денег, поэтому есть система приоритетов». Скворцов признался, что когда-то был скептиком, полагая, как и некоторые другие, что более современное, более эффективное паромное обслуживание будет намного дешевле и практичнее. Готовый мост должен иметь пропускную способность 40 тысяч автомобилей и 94 поезда в день. Это больше машин в сутки, чем те 38 тысяч, которые за целый декабрь 2016 г. перевезли паромы, хотя в августе, в пик туристического сезона, они перевезли 305 тысяч человек. Однако российская аннексия Крыма изменила расчеты. Украина разорвала большинство транспортных связей, фактически изолировав полуостров. Киев противится строительству моста.

Некоторые крымчане считают мост самым ощутимым признаком того, что Россия улучшит их жизнь. «Уже более 20 лет все просто рушится, и теперь, наконец, что-то строится», — сказала 39-летняя Надежда Нестеренко, работница почты, которая также регулярно следит за строительством. Некоторые жители надеются, что мост вырвет Крым из провинциальной депрессии, даже если сейчас главный его смысл, похоже, состоит в укреплении претензий России на полуостров.

В древности, по словам эксперта-транспортника г-на Блинкина, за дорожным строительством стояло две философии. Римляне, отметил он, повсюду строили дороги, чтобы подкрепить претензии на свою огромную империю. Скифы, жившие в Причерноморье, напротив, избегали строительства дорог, чтобы не впускать врагов. Россия веками придерживалась второго варианта, сказал г-н Блинкин. Лидеры, подобные Сталину, избегали дорожного строительства, чтобы захватчики не могли зайти вглубь страны, а россияне не могли выйти. Так что Керченский мост — отход от этой философии. «В политическом смысле нужно было установить конкретную связь, — говорит он. — Строя где-нибудь мост или шоссе, вы заявляете, что это ваше».

Оригинал здесь