Сублимация протеста: куда уходит общественное недовольство

Интересный анализ российских событий последнего времени сделал политолог Дмитрий Орешкин:

«Строительство храма в Екатеринбурге – неизбежное явление в рамках описанной Александром Дугиным системы «идеократии». Есть государства, живущие без национальной идеи: Британия, Финляндия или США. Государство там образуется как надстройка, необходимая для функционирования общества, и никакой сверхзадачи не имеет. Эффективность такого государства оценивается населением. И совсем другое дело – идеократия, когда во главе государства стоит цель, а государство этой цели служит. Идеократия может быть иранской-шиитской, может быть гитлеровской, может быть коммунистической, чучхеистской, джамахирийской и какой угодно ещё.

Главное – должна быть сверхидея, персонифицируемая узким и, как правило, милитаризованным классом. Этот класс сам себе ставит цель, он приобщён к «высшему знанию», а население исполняет роль «профанных масс», не имеющих влияния и не заслуживающих его. Массам в такой системе доверять нельзя, они не понимают, как далеко страна продвинулась к достижению своей великой задачи. И после того, как коммунистическая идея благополучно «протянула ноги», осталась «вертикаль» и сакральное меньшинство, которое задумалось, как продолжать своё существование. Им стали придумывать разные идеи. Например, евразийскую идею, или православную, или опору на собственные силы в духе идей чучхе.

Главное, чтобы правящая прослойка не утратила своего значения, а обитает эта прослойка в основном на Лубянке. И поэтому в 90-е годы она в массовом порядке двинулась в Божьи храмы, рассчитывая втюхать народонаселению вместо коммунизма более гибкое православие, которое за 30 лет до этого те же чекисты истребляли. Но тогда они кормились при коммунизме, которому православие мешало, а теперь стали кормиться при православии. Сейчас ещё предлагают идею возрождения Советского Союза, которая, по все видимости, работает лучше, о чём свидетельствует «победобесие».

Православие за 20 лет выдохлось, его долго раздували и раскачивали, но теперь оно уже мало кого интересует. Но власть продолжает инерционное движение, поддерживает курс, который выбрала 20 лет назад, и надеется, что храмы подопрут ее существование. Но в то же время постепенно понимает, что это не работает. Достаточно вспомнить громадное поражение на Украине.

Всё это – почти точная копия событий середины 80-х. Тогда люди тоже понимали, что мы пришли в тупик. Они не понимали, когда и почему, объяснения были разные, но все понимали, что мы в жопе. Среди интеллигенции была распространена идея, что основная проблема – это 6 статья Конституции и отсутствие частной собственности, а если это поменять, то мы заживём, как в Америке. Но политическая активность была запрещена.

И поэтому, когда стало ясно, что мы в тупике, и приоткрылись какие-то «шлюзы» после начала гласности, то неудовлетворённость поначалу стала реализовываться, к примеру, в экологических протестах. Вдруг началась борьба вокруг озера Байкал, там появилось множество активистов. Вдруг стали спасать Арал, который до этого много лет тихо загнивал. Грузинская общественность, исходя из экологических соображений, стала протестовать против нового шоссе Москва-Тбилиси, которое действительно могло на сутки сократить время в пути. Но руководство Грузии уже мыслило в терминах сепаратизма, им была не нужна эта магистраль, и они сразу обнаружили там зоны обитания редких животных, а рядовые грузины выступила против строительства.

Это стало «отдушиной» для социального протеста, который использовался местными властями, чтобы оказывать давление на центр, выбить больше денег или даже добиться суверенитета. И сейчас мы видим похожую картину.

Вдруг общественность в Архангельске страшно возмутилась строительством мусорного полигона за 900 километров от Архангельска, на границе с Коми. Учитывая западную розу ветров, полигон дышать будет не на Архангельск, до которого 1000 верст, а на Сыктывкар, но там никто не протестует, потому что местному руководству это не нужно. Все эти протесты свидетельствуют о том, что недовольство нарастает, но не находит себе политической отдушины, поэтому происходит «сублимация» протеста в мусорные, гендерные и другие темы...»