Делать добро за вознаграждение? Это нормально

В издательстве фонда «Нужна помощь» вышла книга Дэна Палотты «Неблаготворительность», в которой автор доказывает простую мысль, которая наверняка не понравится моралистам: не нужно ходить в рубище, чтобы быть добрым самаритянином. Другими словами, нет не только ничего предосудительного в благотворительном бизнесе, а наоборот, бизнес-подход в этой сфере способен принести много пользы нуждающимся. Онлайн-журнал «Нож» публикует фрагмент из этой книги:

«Нам всю жизнь объясняют, что благотворительность и добровольные лишения — это одно и то же, и другим людям можно лучше всего помочь, если откажешься от чего-то, нужного тебе. Но это утверждение не выдерживает проверки логикой. С точки зрения этой теории наша способность помогать другим людям ограничена количеством того, от чего мы можем отказаться. Если же, наоборот, мы работаем, чтобы больше заработать, то получим многое для себя и одновременно с помощью своего труда принесем пользу обществу. Если мы продадим все, что у нас есть, и отдадим деньги бедным, то сами станем бедными — и только усугубим проблему.

С точки зрения иудейской этики благотворительные пожертвования не должны превышать 20 % богатства человека, чтобы сами жертвователи не обеднели и не превратились в обузу для общества.

Иисус, с другой стороны, предлагал краткосрочную модель. Он мог призывать людей продать все, что у них есть, и отдать все бедным, потому что сам обладал чудодейственной силой, позволявшей ему раздавать хлеба и рыбы, как только возникала такая потребность. А что же делать нам, не имеющим такой силы? Иисус постоянно был в гостях то в одном доме, то в другом. Если бы все люди, принимавшие его, продали все, что у них было, и отдали все деньги бедным, где бы он останавливался?

Настоящую благотворительность следует оценивать по тому, как много добра она приносит другим людям, а не по тому, кто из ее участников лишил себя большего количества благ. Система, основанная на потребности принести другим людям как можно больше добра, не будет волноваться из-за того, получит ли кто-то прибыль в процессе помощи другим людям. Такая система будет заинтересована в достижении наибольших результатов, полезных для нуждающимся. И напротив, система, основанная на самоограничении, в первую очередь будет интересоваться тем, кто отрекся от большего количества благ, и в последнюю очередь тем, кто добился наибольших результатов для нуждающихся. <…>

Благотворительность, основанная на добровольных лишениях, нарциссична. Ее целью является доказательство доброты человека. Эта система заставляет человека сосредотачиваться на самом себе — она полна ханжества.

Ее больше волнует собственное выживание, а не действительное благо. Она неспособна представить себе сложные решения внешних проблем других людей, потому что полностью сосредоточена на внутренних проблемах. Ей не столь важно, будет ли решена внешняя проблема, куда важнее сохранить возможность и дальше жертвовать собой во имя существующей проблемы. И конечно, в этой ситуации трудно будет решить внешнюю проблему, потому что ее исчезновение автоматически уничтожит тот предмет, ради которого совершается самопожертвование. И это не все, — следование идеалу добровольных лишений приносит большее удовлетворение, когда его еще и навязывают другим — как бы трудно это ни было. В таком случае идеалисты подтверждают собственную доброту, постоянно оценивая то, насколько другие люди готовы подвергать себя добровольным лишениям. Подобные оценки придают им уверенность в себе, ведь чужая скверна убеждает их в собственной чистоте, а чужая развращенность — в собственной добродетельности. Такая система невероятно эгоистична, потому что навязывает себя другим людям, хотя такое навязывание может только повредить делу помощи нуждающимся.

Подобная ситуация, конечно же, аморальна.

Человеку, который хочет зарабатывать все больше и больше денег, чтобы делать все больше и больше добрых дел, не позволяют так поступать те, кто хотят навязать ему свой нравственный императив добровольного лишения.

В каком случае мы платим более дорогую цену? Рэнд пишет в «Добродетели эгоизма»:

«Человек не получил от природы автоматические навыки выживания, и поэтому он должен прикладывать усилия для своего жизнеобеспечения, и значит, доктрина, считающая заботу о собственных интересах злом, подразумевает, что и желание человека жить — это зло, следовательно, и сама жизнь человека — зло. Можно ли найти более злую доктрину, чем эта?»

<…> Наша сегодняшняя система порождает суровый и вездесущий нарратив. Для того, чтобы как можно лучше понять наш подход к благотворительности, стоит коротко проанализировать важнейшие принципы этого нарратива.

«Люди, которые хотят зарабатывать на благотворительности, делают это за счет нуждающихся». Это неправда. Мы же не говорим, что Томас Эдисон заработал состояние за счет темноты. Он заработал состояние на электрической лампочке.

Он создал электрическую лампочку с помощью своих знаний. А знания свои он приобрел благодаря упорной работе и потраченным времени и энергии. Он заработал деньги, потому что создал для нашего мира добавочную стоимость.

Чем больше доход человека, выпускающего электрические лампочки, тем больше лампочек он сделает. Чем больше будет его прибыль от выпуска хороших электрических лампочек, тем сильнее он будет стараться делать хорошие лампочки. Точно так же, чем больше прибыли будет получать человек, улучшая наш мир с помощью того, что мы называем благотворительностью, тем сильнее он будет хотеть это делать. В таком случае нельзя говорить о том, что он зарабатывает деньги, эксплуатируя нуждающихся. В честной рыночной ситуации, когда оплата труда человека зависит от стоимости, которую он создает с помощью своего таланта и потраченного времени, происходит просто справедливый обмен — он честен потому, что этот человек мог бы применить свое время и талант в коммерческом секторе и в таких же масштабах использовать их там. Он зарабатывает деньги «на» созданной им стоимости. И нелогично говорить, что он их зарабатывает «на» нуждающихся.

Я, так же, как и все, считаю, что люди, работающие в благотворительности, не должны получать высокие зарплаты просто так. Если человек не создает никакой стоимости, то ему не надо платить ни копейки. Его надо выкинуть на улицу. По иронии судьбы оборотной стороной нашей иррациональной благотворительной системы является то, что она сохраняет служащих, являющихся по сути дела мертвым грузом.

Мы демонизируем людей, которым много платят, за то, что они недостаточно многого себя лишили, но при этом терпим тех, кто не создает никакой стоимости, просто потому что они достаточно многого себя лишили, или по крайней мере произносят все нужные слова о самоотверженности.

Но чем же таким жертвует человек, которому платят зарплату, и который не создает никакой стоимости? Его стоимость — отрицательная величина. Он отрывает ее у нуждающихся — а сам при этом демонизирует того, кому платят за создание положительной стоимости, и кричит: «Как тебе не стыдно». Это ему должно быть стыдно. Если мы исправим систему, то сможем решить обе проблемы одновременно. Как только мы начнем платить людям столько, сколько они действительно стоят, то по-настоящему продуктивные работники начнут прибывать, а непродуктивные уходить.

Кроме того, представление о том, что люди зарабатывают «на» нуждающихся, привлекает главное внимание к методу, а не к результатам — к самому человеку, а не к тому, чего он добивается — тем самым оказывается дурная услуга как раз результатам. Нас вынуждают думать прежде всего о том, сколько платят тому или иному человеку, а не о том, что этот человек делает для нуждающихся. По сути дела, мы в таком случае не смотрим на то, что производит этот человек, потому что нас интересует только его зарплата.

Если человек собрал 100 миллионов долларов для долларов для нуждающихся, а нам предлагают обратить внимание только на то, что ему заплатили миллион, то таким образом обесценивается или просто полностью игнорируется достигнутый им результат.

Мы должны сосредоточиться на результате, потому что нас ведь волнует в первую очередь результат, или по крайне мере он должен нас волновать. Главное место в нашем мозгу должны занимать вопросы, связанные с рынком: Какой результат был получен? Была ли оплата достойна полученного результата? Существует ли какой-то другой поставщик, который мог бы добиться того же результата за меньшие деньги? А вместо этого нас приучили спрашивать, сколько заплатили человеку, и если сумма оказывается выше той, которая вызывает искусственным образом внушенный нам рвотный рефлекс, — сегодня это обычно триста или четыреста тысяч долларов — мы хотим распять этого человека, совершенно не думая о произведенной им стоимости или о том, какую зарплату он со своим талантом запросил бы на другом рынке. Таким образом мы искусственным образом проводим девальвацию. И расплачиваются за это нуждающиеся.

«Количество денег, которые могут зарабатывать люди, занимающиеся благотворительностью, должно быть ограничено». Подобное ограничение пойдет на пользу только укреплению традиции, а вовсе не нуждающимся, и оно уже сейчас наносит им вред.

Все очень просто. Ограничивая оплату труда, мы ограничиваем его результаты.

Если бы были ограничены прибыли акционеров компании Edison Electric Light, то они были бы готовы оплачивать и развивать лишь ограниченное количество инноваций. Инноваций было бы меньше. Точно также ограничение оплаты труда тех, кто решает социальные проблемы, приводит к ограничению того, в каких размерах люди финансируют, разрабатывают и обновляют процесс решения этих проблем. Те, кто думают по-другому, цепляются за бесплодную мечту о том, что люди будут работать больше просто ради дела, которым они занимаются, а значит, нуждающиеся будут зависеть от этой мечты, а не от реальности. <…>

Ограничение оплаты, не связанное с производимой стоимостью, неизбежно будет искусственным. Оно основывается не на том, ради чего происходит оплата — а на чувстве, эмоции, идеале.

Что плохого в идеализме? Ничего, если только мы не поклоняемся ложному идеалу. Если мне надо выбрать между двумя идеалами — самопожертвования и победы над голодом во всем мире — я выбираю второй.

И рыночный подход лучше всего поможет нам достичь этого идеала. А вот искусственное ограничение оплаты труда этому помешает.

Гипотетический пример: мы согласны с тем, что люди, работающие в благотворительных организациях, должны получать больше денег, если они создают большую стоимость, но их зарплата в любом случае не должна превышать миллион долларов в год. Результат: мы только что вывели из игры большую часть исполнительных директоров, финансовых директоров и директоров по производству, а также многих первых вице-президентов всех компаний из списка Fortune 500. Теперь их таланты не будут использоваться в деле помощи нуждающимся из-за установленного нами ограничения. В коммерческом секторе, где подобного ограничения нет, созданная ими стоимость продолжает приносить пользу. Мы вернулись к тому, с чего начинали.

Вот высказывание человека, профессионально занимающегося благотворительностью, напечатанное в Chronicle of Philanthropy, — типичный пример «двухмирной» конструкции, воспроизводящей контрпродуктивное отношение к делу: «Некоммерческий сектор — это не коммерческий сектор… Я не думаю, что мы должны платить 350 тысяч долларов ради того, чтобы заполучить самых лучших и блистательных».

Стоит задаться вопросом, в каком мире живет этот человек? Билла Гейтса нельзя заполучить даже за 350 тысяч долларов в неделю, не то что за год. За подобные деньги нельзя получить ни Ричарда Брэнсона, ни Майкла Делла, ни тысячу других суперзвезд бизнеса. Неужели существует один тип «самых лучших и блистательных», которые стоят только 350 тысяч долларов в год и должны работать ради блага нуждающихся, и другой тип «самых лучших и блистательных», которые стоят во много раз больше и не должны работать ради блага нуждающихся?

«Работать в благотворительности ради денег неприлично». Неужели это более неприлично, чем то, что мы позволяем людям и дальше умирать от СПИДа, потому что из-за наших представлений о приличном и неприличном мы не даем доступа на рынок людям, которые могли бы победить СПИД?

Неужели это неприличнее, чем 50 миллионов долларов в год, которые мы платим футболисту, чтобы заработать 500 миллионов в год на билетах, продаже сувениров и доходах от телетрансляций, но не платим 50 миллионов долларов в год тому, кто мог бы организовать полное уничтожение голода в мире и чья работа поистине бесценна?»