Посадить, подкупить, разорить... С каким арсеналом власть усмиряет прессу

Обвинение журналиста Ивана Сафронова в передаче чешским спецслужбам информации о поставках российского вооружения в другие страны всколыхнуло медиапространство. Сразу вспомнились и прошлогоднее дело Голунова, свежая история с полумиллионным штрафом Светлане Прокопьевой, и другие прецеденты, которых оказалось не так уж мало...

«Торговля Родиной»: одни признаются, другие - сидят

Около года назад бывший шеф-редактор «Коммерсанта» Андрей Васильев в интервью для «Еще не Познер» рассказывал Николаю Солодникову: «А я в это время как раз уволился из «Коммерсанта» и первое время достаточно неплохо себя чувствовал, потому что мы с моим партнером Леонидом Милославским (экс-гендиректор ИД «Коммерсантъ» в 1996—2001 годы, с перерывом в 1999-м из-за скандала со статьей о вице-премьере Евгении Примакове, — прим. ред.) торговали Родиной — мы продавали военные тайны какому-то японцу, кстати, японец стал после этого «Журналистом года» в Японии. И он платил…» На вопрос интервьюера, откуда эти тайны доставали, Васильев отвечает: у «черных полковников»! У тех, кто ее охраняет, мы и покупали». Такое откровенное признание медиаменеджера прошло незамеченным. Можно ли представить, что сейчас откровение Васильева прошло бы мимо силовиков (даже тех, у кого хорошо с чувством юмора)? Впрочем, за японцев и переданные секреты журналиста «Ъ» наказали – правда, другого. Речь об истории Григория Пасько, которого в 2001 году обвинили в госизмене за передачу Японии секретной информации (приговорили к 4 годам лишения свободы, но выпустили досрочно в 2003 году). Сафронов второй журналист, обвиняемый в госизмене. Но судебных дел на авторов различных изданий по другим статьям в последние годы предостаточно. И это яркая примета нашего времени.

В СССР какие-то особые методы давления на журналистов изобретать не было необходимости. Журналисты тогда были, в том числе и очень талантливые. И даже разоблачительные статьи были, после которых снимали партийных функционеров. Но на самих персонах авторов тогда не концентрировались, ведь что и как писать, кого можно разоблачать – всё это строго контролировалось и спускалось по разнарядке. Теперь же имена важны – последние судебные разбирательства это демонстрируют.

Работа с риском для жизни. Убийства журналистов в 90-е и 2000-е

Относительно новые «тренды» борьбы с нежелательными мнениями и расследованиями стали появляться в 90-е. В период с 1993 по 2000 годы включительно, по данным базы «Журналисты России», в нашей стране погибло 110 журналистов. Разумеется, часть из них стали случайными жертвами в местах проведения военных и антитеррористических операций, но всё же 82 из них стали жертвами убийств. При этом число обвинительных приговоров по этим преступлениям ничтожно малое – до 2000 года их было всего лишь 13.

Тогда насильственный способ решения проблемы был самым простым. В 1994 году от взрыва погиб Дмитрий Холодов (27 лет), который работал над расследованием фактов незаконной продажи оружия чеченским сепаратистам. Но в чемодане от источника информации оказались не важные документы, а бомба. В следующем году был застрелен Владислав Листьев, в 2000 году был убит Игорь Домников - автор критических публикаций о вице-губернаторе Липецкой области Сергее Доровском. И именно Доровский по версии следствия был заказчиком нападения. В 2003 году был отравлен занимавшийся расследовательской журналистикой Юрий Щекочихин. В целом волна физической ликвидации продолжалась до 2002 года, когда были убиты в общей сложности 20 журналистов. К 2012 году способ «прямой ликвидации» практически сошел на нет.

Правда, сотрудники СМИ здесь не составляют какую-то исключительную картину. Резкий рост числа умерших в результате убийств в России, начавшийся в 1991 году достиг своего пика в 2002 году – 44 тыс. человек. Можно говорить о том, что журналисты являются зеркалом происходящих в стране процессов. За счёт своей публичности, наиболее выдающиеся из них хорошо известны людям, народ им симпатизирует и видит в них защитников своих интересов, зачастую, журналист становится последней надеждой получить защиту и помощь в условиях, когда институты власти не работают.

Расцвет рыночной экономики: расцвет проплаченной «заказухи»

Конечно, убивали не всегда. Чаще, все же, покупали. Есть знаменитые записи телефонных разговоров Бориса Березовского и Александра Невзорова, которые отчитывается о заказном «сливе» информации, а одиозный, но безусловно, талантливый Сергей Доренко сам откровенно признавался, что участвовал в проплаченной кампании против Юрия Лужкова. Деньги решают многое, это признавал даже Дмитрий Песков в 2012 году, обвиняя СМИ в коррупции и публикации заказных материалов. На что глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов резонно отвечал: «Подкуп журналистов есть всегда и везде, как и коррупция. Но инициируется она не журналистами, не гражданами в нашей стране, она инициируется бюрократией, создаются специальные условия для того, чтобы появлялась коррупция».

Рачительные силовики: арестовывать дешевле, чем покупать

Постепенно заинтересованные лица стали попадать в неловкую ситуацию: убивать слишком опасно и хлопотно, да и тихо не получается, а подкупать всех подряд – дорого и не всегда эффективно. В итоге был взят курс на оказание давления путем ограничений в законодательном поле и расстановкой «нужных людей» во главе редакций. Как отмечала ещё в 2017 году главный редактор журнала «Контрапункт» Мария Липман, главный способ контроля СМИ – постановка во главе изданий лояльных руководителей, которым есть что терять. В 2001 году избавились от Гусинского и Березовского, а позже, к 2013 году, появился закон о блокировке интернет-сайтов без судебного разбирательства, в 2014 году была законодательно ограничена доля иностранного владения российскими СМИ в 20%. Теперь оказать давление на руководство издания – не проблема, оно ведь обязательно существует в российском правовом поле. Заблокировать сайт или блог тоже не сложно (и это работает – немногие сидят постоянно с включенным VPN).

А раз создана нормативная база, то и преследовать журналистов теперь можно по закону. В начале 2000-х судебные процессы над журналистами были уникальными случаями (то же дело Пасько, когда, как отмечает Иван Павлов (адвокат Ивана Сафронова), дело было возбуждено за его журналистскую деятельность). Теперь же арест журналистов по любому поводу стал рутиной для правоохранительных органов. В СМИ такие события тоже получают огласку, но люди довольно быстро теряют к ним интерес. Кроме самых громких дел, разумеется.

Истории Голунова и Прокопьевой – одни из самых ярких, но масштаб действий «руки правосудия» куда шире. В марте в Архангельской области оштрафовали журналиста Ярослава Вареника по статье об экстремизме за публикацию новости об оштрафованном по этой статье местном жителе, в апреле завели уголовное дело на главреда сайта «Репортёр-НН» за публикацию в личном Telegram-канале заметки о том, что в храмах проводили службу в период пандемии, в мае задержали за одиночный пикет Илью Азара, а за ним последовала ещё целая серия задержаний за одиночные пикеты в поддержку Азара.

Сооснователь «Новой газеты» Дмитрий Муратов отмечает, что нормативная база постоянно модернизируется и уверенно движется по пути закручиванию гаек:

- Мы видим устойчивый тренд на повышение. Голунов, Френкель, Прокопьева, преследование в регионах по закону о «фейкньюс». В Уфе, например, Роскомнадзор вынес предупреждение журналистам за новость, официально полученную от местной администрации. Предыдущие нормы можно отменять новыми законами. А Закон о печати и все регулирующие СМИ законы правили за последние несколько лет не менее 50 раз. Новое законодательство таково, что медиа, не нарушив закон, не может работать. Например, изданию «Парк Гагарина» в Самаре Роскомнадзор вынес предупреждение за то, что оно ежедневное, а в воскресение они не обновляли новости. Тогда они начали по воскресеньям публиковать новости только о Роскомнадзоре. Теперь их хотят закрыть потому, что у учредителя был иностранный грант. Так же мы по закону имеем право не раскрывать источники информации. А если не открываем, то говорят, что это «фейкньюс».

Принудительное «забвение» и добровольный уход в тень

Но издревле самым страшным наказанием считалось изгнание. Так и для человека, который доносит информацию до народных масс, отлучение от каналов распространения информации и погружение в полное забвение порой становится страшнее любого другого давления. Так поступили с Леонидом Парфёновым. Сначала был топовым журналистом, а потом в одночасье пропал с экранов телевизоров. Попасть в списки неугодных персон, которым закрыт путь на телеканалы, легко. Благо теперь можно завести канал на YouTube и там продвигать свои ролики без цензуры. Но создание собственного качественного материала стоит немалых денег. К тому же по принципу «невиновных не бывает» можно найти причину для уголовного дела и для журналистов, ставших блогерами. Площадка выражения своих мыслей не имеет значения. Так, сейчас продолжается развитие уголовного дела основателя проекта «Омбудсмен полиции». Владимира Воронцова обвиняют в вымогательстве денег за нераспространение личных фотографий и распространение порнографии. Так же по статье о вымогательстве проходил и главред калининградского оппозиционного издания Игорь Рудников, публиковавший расследования о незадекларированном имуществе чиновников.

Но на место арестованных и убитых пришли другие люди. Отправленные в забвение находят новые форматы вещания и обретают порой ещё большую популярность. Вышедшие из СИЗО или колонии журналисты не бросают свою работу – не бросил расследования тот же Иван Голунов. Теперь его имя в заголовке стало «знаком качества.

Дмитрий Муратов тоже отмечает, что все эти притеснения дают властям лишь временный и локальный результат:

- Внезапно стали появляться альтернативные источники – деловые, расследовательские с авторами-лауреатами Пулитцера, актуальные женские проекты, в регионах стали развиваться качественные медиа, информационные агентства.

Григорий Пасько так отвечает на вопрос, повлияло ли заключение на его будущую работу: «Профессия журналиста — это прежде всего коммуникативность, навык общения с разными людьми. Тюрьма — это то же общение с разными людьми. Я представил себе, что я в командировке».

Эту череду арестов, задержаний, уголовных и административных дел можно продолжать очень долго. Даёт ли это гарантию невиновности Ивана Сафронова? Нет, и нельзя исключать того факта, что он действительно шпион чешских спецслужб. Вполне допускаем, что после этого дела последует, например, обмен арестованными разведчиками.

Вот и журналист Олег Лурье, который также в свое время был вынужден был в суде отбиваться от обвинений, не спешит вставать на защиту Сафронова:

- Моё дело было откровенно заказное, это признавали все – и следствие, и суд. Сейчас все эти люди уволены. Дело Сафронова совсем другое. Так как работают спецслужбы, ФСБ, если известно какой стране передавал информацию, значит были зафиксированы моменты передачи. То, что он просто что-то опубликовал – это чушь полная. Журналист имеет право добывать информацию. Тут явно зафиксированы встречи. 7 томов дела! Его явно отслеживали не один год. Какая-то доказательная база есть. Без этого ни ФСБ, ни СВР не пойдёт, ведь будет много шума и истерик. Вот у Голунова заказное дело. А тут явно что-то есть.

Правда, большая часть журналистского сообщества, как и многие рядовые обыватели не разделяют мнения Лурье. Поскольку дискредитация доверия правоохранительным органам после того же дела Голунова колоссальная, а после 2012 года статья о госизмене стала предельно размытой и неопределённой (можно даже не иметь доступа к государственной тайне и вообще не подозревать, что распространяешь секретные сведения в чьих-то интересах) общественность склонна оправдывать заранее чуть ли не любого, попавшего в руки силовиков журналиста. Не просто так Россия в прошлом году заняла 149 место из 180 возможных в рейтинге стран по уровню свободы прессы.

«Гуманизация» отношения к журналистам налицо: раньше их просто убивали, а теперь сажают или штрафуют в зависимости от степени неугодности. Мы видим усиление давления на свободу слова и демонстрацию точки зрения, отличной от официальной, в правовом поле. Самое слабое место СМИ, журналистов и ведущих блогеров – их известность. Силовики прекрасно знают, на кого надо надавить, чтобы получить желаемый результат. Естественное развитие событий в будущем – уход журналистов и СМИ в «серую зону». Но альтернативные источники информации все чаще выбирают и граждане. Опять же: общая тенденция, демонстрирующая, что медиа пространство – зеркало происходящих в обществе процессов. Опубликованное в конце июня исследование Фонда «Общественное мнение» показывает, что 50% россиян отдают предпочтение традиционным СМИ, под которыми подразумевается телевидение, радио и газеты. А одни только сетевые ресурсы дают информацию для 41% опрошенных. И доля интернет-ресурсов будет расти: только 20% опрошенных в возрасте от 18 до 30 лет предпочитают традиционные СМИ. И только в группе старше 46 лет традиционные ресурсы находят больше поклонников, чем интеренет-издания.

Всё больше профессионалов будут выбирать тот же Telegram с анонимными каналами. А там как раз царит «заказуха». Так что все шансы снова вернуться к старому доброму способу подкупа авторов (пусть теперь и анонимных) и публикации заказных материалов. Что ж, как любят говорить в Telegram, запасаемся попкорном.