Дмитрий Шушарин: репрессии в театральной среде неизбежны

Выступления театральных деятелей по поводу происходящего с театральным сообществом производят двойственное впечатление. С одной стороны, адекватно оценивается цель кампании – разрушение существующей корпорации деятелей театра. С другой – произносится масса слова о правосудии, необходимости совершенствования законодательства, предлагается бить челом президенту. А это уже проявление общего для всего социума дискурсивного отставания от реальности.

На заседании секретариата Союза театральных деятелей председатель СТД Александр Калягин произнес фразу, в которой сконцентрирована двойственность позиции театрального истеблишмента:

«Нас хотят выкинуть за обочину общественной жизни страны? Кто-то старательно пытается изолировать деятелей культуры и лишить Президента их поддержки.»

Вроде как отчаянно хлестко, но если не торопиться, вдуматься и вчитаться… Кого «нас» хотят выкинуть? Кто эти «мы»? Существующая ныне статусная культурная элита? Да, наверное. Но ведь её кем-то заменят – никто не собирается избавляться от театров и прочей культурки. Так что надо уточнить: Калягин говорил о себе и своём окружении. Ну, а вторая фраза – это посмеяться и забыть. Очередной заговор темных сил против батюшки-царя. Он же ничего не знает, не понимает и силовиков не контролирует. И, конечно, без поддержки Калягина и Серебренникова выборы не выиграет.

Посмеялись, хорошо. А теперь вспомним, как это делалось раньше, какую позицию занимал умнейший Сталин при проведении подобных чисток. Вот что пишет историк Александр Вдовин о начале и свертывании кампании по борьбе с космополитизмом:

«Работавшие в «Правде» В.М. Кожевников и Д.И. Заславский с помощью K.M. Симонова, A.A. Фадеева и A.B. Софронова спешно, к 27 января, подготовили статью «Последыши буржуазного эстетства». В верстку по указанию Сталина были внесены уточнения. Вычурный заголовок был заменен. Статья получила название «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». Критикуемый феномен по тексту статьи для разнообразия обозначался трояко: «ура-космополитизм», «оголтелый космополитизм» и «безродный космополитизм». Статья была опубликована в «Правде» 28 января 1949 года. Вслед был выдан залп газетных статей с заголовками «До конца разоблачить антипатриотическую группу», «Безродные космополиты в ГИТИСе», «Буржуазные космополиты в музыкальной критике», «Разгромить буржуазный космополитизм в киноискусстве», «Наглые клеветники безродного космополитизма». Научные журналы помещали отчеты о последовавших собраниях, призванных искоренять космополитизм, в эмоционально менее окрашенных статьях с заголовками типа «О задачах советских историков в борьбе с проявлениями буржуазной идеологии», «О задачах борьбы против космополитизма на идеологическом фронте». Космополиты обнаруживались повсюду, но главным образом в литературно-художественных кругах, редакциях газет и радио, в научно-исследовательских институтах и вузах. В ходе кампании 8 февраля 1949 года было принято решение Политбюро о роспуске объединений еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске и закрытии альманахов «Геймланд» (Москва) и «Дер Штерн» (Киев). Дело не ограничивалось критикой, увольнениями «космополитов» с престижной работы и перемещениями их на менее значимые должности. По сведениям, приведенным И.Г. Эренбургом, преследование космополитов нередко заканчивалось арестами. До 1953 года было арестовано 217 писателей, 108 актеров, 87 художников, 19 музыкантов. С 20-х чисел марта кампания пошла на убыль. В разгар кампании Сталин дал указание редактору «Правды» П.Н. Поспелову: «Не надо делать из космополитов явление. Не следует сильно расширять круг. Нужно воевать не с людьми, а с идеями». Суслов, вызвав идеологических работников, просил передать мнение Сталина, что от расшифровки псевдонимов «попахивает антисемитизмом». Сталин (давший, по свидетельству A.A. Фадеева, указание начать кампанию против антипатриотов), видимо, решил, что дело сделано. Арестованных не освободили, уволенных с работы на прежние места не взяли. Наиболее ретивые участники кампании по борьбе с космополитизмом были тоже сняты со своих постов. Среди них оказались заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК профессор Ф.М. Головенченко, выступавший повсеместно с докладом «О борьбе с буржуазным космополитизмом в идеологии», и редактор газеты «Советское искусство» В.Г. Вдовиченко. Последний, как отмечалось в письме Шепилова Маленкову от 30 марта 1953 года, до недавнего времени всячески привлекал к работе в газете критиков-антипатриотов, а после их разоблачения поднял в газете шумиху, изображая дело так, что космополиты проникли всюду. Во всем этом обнаруживался почерк автора статьи «Головокружение от успехов». Молва приписывала произвол исполнителям, а Сталин будто бы его останавливал.»

Вот и сейчас расчет только на то, что государь остановит. Но кто знает, что у него на уме. Хотя предполагать, судя по происходящему можно. В частности, судя по национальности преследуемых – Малобродского, Апфельбаум и Серебренникова. Сорок девятый год вспоминается сразу.

У Калягина дискурс генеральский, ему положено на царя уповать. Иное дело - высказывания театральной общественности, собранные здесь: «беспочвенность обвинений, шок, честнейшие люди, не правосудие, а постановка.» Вот последнее ближе всего к пониманию происходящего, как и высказывание – несколько неожиданное – Елены Греминой, директора Театра.doc, о том, что удар направлен против театров вполне казённых, а вовсе не частных:

«Против государственных театров развязана целая кампания. Хотя это одна из немногих по-настоящему эффективно работающих отраслей в стране. Невзирая ни на какие катаклизмы, театр сохранился, в том числе сохранилась система государственных театров. Они работают во всех крупных городах. Меня совершенно поражает эта кампания, и я не знаю, с какой целью она развязана и кто несет за нее ответственность. Однако совершенно очевидно, что все это – звенья одной цепи. Публикуются какие-то сомнительные расследования, которые были бы просто смешны, поскольку очевидно, что они выполнены непрофессиональными людьми, но эти невежественные публикации почему-то всплывают в нужный момент. Обществу транслируется мысль, что, во-первых, в театре крутятся огромные «отнятые у народа» деньги, что само по себе неправда – в театре работают люди, для которых материальное как раз не является главной мотивацией. А во-вторых, в театре страшно воруют. А кто-то даже специально организовывает театр с этой целью! Человек, который хоть немного в курсе, понимает, что все это неправда. Но обществу впаривают эту историю. Хотя коррупцию у нас, в общем-то, есть где поискать. Для меня история с Соней – это звено той же самой цепи. Я понимаю, что существует теория хаоса, все это может быть случайностью, но это не выглядит как случайность. Это выглядит как желание погубить театр. Поскольку я человек со стороны, директор негосударственного театра, где вообще нет бюджетных денег, мне кажется, что я сейчас говорю объективно. Это какой-то заговор против театров. Не знаю, кому он нужен, но выглядит все именно так.»

И в самом деле, тот же Театр.doc переживал всяческие притеснения, но в целом частные театры сейчас не под ударом. Идет чистка и перестройка – именно эти советские термины уместны – государственных театров. По отношению к ним у всех культур-начальников отношение такое же, как у русского купца к цыганскому хору, а у нынешних богачей – к лабухам в ресторане: кто платит, тот и заказывает музыку. Но это не государственный подход, точнее, это понимание отношений меж властью и искусством тех людей, которые приватизировали власть и превратили государство в частную лавку по торговле природными богатствами страны. Они и к театру относятся так же.

Но задача государства – цивилизованного, а не приватизированного – обеспечить свободу творчества, а не отдавать указания и не размещать заказы. В этом отличие государственного театра от крепостного. И переход от одного состояния к другому может быть кровавым, как в СССР, или партнерским, как это описано в романе и фильме «Мефисто» на примере третьего рейха.

Происходящее сейчас менее всего связано с содержанием и направленностью театральных постановок. Кирилл Серебренников был фаворитом Владислава Суркова, постановщиком придворной пьесы «Околоноля», чиновником московского уровня. Он не допустил в Гоголь-центре акций, связанных с Пусси Райот, покорно снимал афиши, когда ему приказывали. До того самым грубым образом у лояльнейшего Николая Коляды отняли помещение в Москве, а сейчас он в панике, потому что ему дали государственный грант, смешные полтора миллиона рублей, которые он обязан потратить до конца года. Иначе станет нарушителем финансовой дисциплины. Раскручивается дело красноярской филармонии, причем дело о мошенничестве, а занимается им ФСБ. Что там в филармонии? Шпионаж, заговор, гнездо террористов? Да нет, конечно. Просто важная политическая кампания, цель которой – вычистить из театральной среды всех, кто обладает лидерским потенциалом, намеком на харизму. То есть самых профессиональных режиссеров, дирижеров, художественных руководителей, продюсеров, директоров, педагогов, да и актеров. Харизматичность и лидерские способности – это то, без чего их всех нет, не может быть.

Секретариат СТД намерен просить об упорядочении правовых условий работы театров, все в один голос говорят, что невозможно поставить спектакль, ничего не нарушив. Но разве театральное дело этим отличается от всех других? Правовая запутанность лежит в основе нынешнего экономического, социального и политического устройства, ибо она гарантирует осуществление важнейшего системообразующего принципа – избирательности правоприменения. Взывать к правосудию бессмысленно – его нет, суд является инструментом строительства новых социальных конструкций – от олигархата до СТД. Создается новая театральная корпорация.

И столь же бессмысленны надежды тех режиссеров, которые говорят, что в ответ на все это надо работать, ставить честные спектакли. У них уже нет прежних театров – от актеров до рабочих сцены. Не говорю о том, что теперь во всех террариумах единомышленников счёты можно будет сводить доносами в ФСБ по любому поводу, она, судя по всему проводит чистку в театрах. Все гораздо хуже – на сцену теперь будут выходить другие люди, готовить вместе с ними спектакли будут тоже другие. И ставить не те режиссеры, что нынче. То есть люди-то будут те же, но отношение к своему делу станет другим.

Осталось ответить на главный вопрос: а почему, собственно, театр выбран для направления главного удара? Искусство не массовое. Конечно, есть экономическое объяснение. В условиях «усыхания ресурсов», если воспользоваться выражением, Михаила Крутихина, почему бы не раскулачить империю СТД и не сесть на финпотоки гостеатров. Да только того же Серебренникова прессуют не первый год. Нет, дело в самой природе театрального искусства, контроль над которым невозможен из-за уникальности каждого контакта с публикой, причем контакта живого и непосредственного. Из-за множественности составляющих, не поддающихся точному определению, из-за невозможности получить распечатку подтекста вместе с текстом, как сказано в старой и точной театральной байке. Ее можно рассказывать про любой спектакль, даже про самый кондовый, сто раз согласованный и утвержденный, соответствующий всем канонам тоталитарного реализма.

Ограниченность аудитории, локальность представления, сиюминутность воздействия – все это не делает театр менее опасным, ибо главная опасность в непредсказуемости непосредственного воздействия на зрителя-соучастника. Поэтому театральный погром был неизбежен, хотя и выглядит парадоксально. В эпоху могучих технологий массового воздействия на огромную аудиторию, причем воздействия весьма успешного и эффективного, мощь репрессивного и пропагандистского аппарата обрушивается на самое архаичное и умеренно технологичное искусство. И объяснение есть: именно в силу архаичности и относительной простоты театрального ремесла, невозможно выработать единые технологические приемы контроля над ним. Остаются только репрессии.