Бессмертны и незаменимы: как в России «сокращают» чиновников

В советские времена вместо «чиновник», «чиновничество» употребляли слова «аппарат», «аппаратчики». Прежде всего – сами служащие. «Чиновник» считалось едва ли не наследием царских времен, носило устойчивый иронический оттенок. А «аппарат» -государственно важно, значительно.

Сергей Баймухаметов

Поскольку и при той власти то и дело пытались сократить штат госслужащих, то в народе над безуспешностью и показушностью тех акций иронизировали: «Аппарат - сократить, змеевик – удлинить!» Имелся в виду важнейший узел самогонного аппарата – закрученная в спираль трубка, сквозь которую проходит пар от кипячения бражки. При постоянном охлаждении водой пар конденсируется и капает в емкость уже в виде самодельного алкогольного напитка, богатого сивушными маслами и прочей отравой.

Чиновный аппарат у нас сокращения не боится. Потому что более 15% должностей в федеральных и других ведомствах – не заняты, «мертвые души». При очередном сокращении эти 15% как раз и упразднят. Затем, в соответствии с законами Паркинсона о самовоспроизведении бюрократии, штат снова расширится на те самые 15%. На бумаге. Для страховки на будущее. Но не только. Незаполненные 15% мест дают экономию фонда зарплаты, из которой начисляются премии. Нынче так и вовсе лафа. «Мертвые души» сокращают, чтобы повысить жалованье живым. Со временем получатся премии к повышенным зарплатам.

Такая нехитрая высшая математика чиновных игр.

Конечно, «аппарат» у нас непомерно раздут, больше, чем в СССР. Однако суть не только в количестве служащих. Суть - в эффективности управления. В США тоже немало чиновников. Но их судят не по количеству, а по делу. США на 11 месте в мире в производстве валового внутреннего продукта на душу населения по паритету покупательной способности. А мы – на 56-м.

Еще важнее (эти моменты взаимосвязаны, одно определяет другое, и наоборот), что в новых условиях вот уже почти 30 лет как возникли принципиально новые обстоятельства, определяющие атмосферу всеобщей коррупции и жалкого состояния российской экономики.

В СССР у чиновников-руководителей свободных денег в распоряжении не было, а уж наличных – тем более. Банк – один. Госбанк. С ним махинации невозможны. «Купить» нельзя было практически ничего. Все – от канцелярских принадлежностей до шагающих экскаваторов - распределялось по так называемым фондам центральными ведомствами. Их на канцелярском языке именовали почтительно– «фондодержатели».

Как ни странно, но государственная система в рыночной экономике развитых стран по жесткости условий в чем-то похожа на ту, советскую.

Самый житейский пример – давняя уже поездка моих знакомых, пожилой пары, в США – к дочке, которая вышла замуж за американского парня и переехала туда. Как водится, говорили, кто, как и чем живет. Наша сватья, она воспитатель в детсаде, похвасталась: «К нам в детсад приезжал президент, мы сказали, что нам нужен бассейн, он пообещал построить». Американская сватья спросила-уточнила: «На свои деньги?» Наша удивилась: «Какие «свои» - на государственные!» Тут уже удивилась американка: «А откуда они у него?» Россиянка снова удивилась: «Как «откуда»? Он же – президент!!!». Американка ответила: «Наш президент деньгами не распоряжается – деньги выделяет Конгресс. И никто не может сказать «Я вам построю бассейн». Разве что на личные средства».

Так они друг друга и не поняли. Сошлись на том, что в каждой стране свои порядки.

В западных странах чиновник – всего лишь передаточный механизм, выполняющий указания власти. Сам он средств не имеет, деньгами не распоряжается. У нас же чиновничество – не только власть, но и едва ли не источник финансовых ручьев и рек. Если не напрямую, то посредством богатейшего набора возможностей. Они возникли в процессе фактического слияния государства и госаппарата с бизнесом.

Например, госзакупки. Суть их в том, что бизнесмены что-то производят или поставляют, импортируют, а государство покупает у них это что-то – для своих нужд. Скажем, начиная с медицинского оборудования. Цены – «свободные», «рыночные», особенно, если конкуренты к тендеру - отбору предложений на поставку товаров - не подпускаются и остаются только «свои». Помнится, в 2010 году начальник контрольного управления кремлевского администрации докладывал: «В данный момент на рынке закупок для государственных и муниципальных нужд расходуется до 5 триллионов рублей бюджетных средств. Экономический эффект от очищения порочных закупок, по самым консервативным оценкам, может превысить 1 триллион рублей».

В переводе на русский - ежегодно из бюджета только при госзакупках крали более 1 триллиона рублей.

Недавно Счетная палата объявила, что в 2018 году при госзакупках украли в 5,5 раза больше, чем в 2016-м. Но в абсолютных цифрах фигурируют «мелочи» – «каких-то» 294,6 миллиарда. То ли красть стали меньше (хочется верить), то ли крадут хитрей, изощренней.

Заметим: общеизвестно, что при госзакупках триллионы уходят на «откаты» чиновникам и «навар» бизнесу, но никого не посадили. Отдельные случаи не считаются. Если речь о регулярном хищении триллионов, то предполагаются и судебные процессы соответствующего масштаба. Однако ж – тишина.

Другой пример –государственные корпорации. Что это такое?

Когда они создавались 12 лет назад, председатель комитета по промышленной политике Совета Федерации сенатор Валентин Завадников говорил: «Госкорпорации считаются маргинальными даже в странах третьего мира. Это уникальная организационная форма. У госкорпорации нет цели извлечения прибыли, а все, что заработают эти компании, они должны потратить на свою же деятельность. Механизм эффективности и стандарты конечного продукта заданы лишь общими словами. Появляется возможность использовать средства как угодно. Одни своруют, а другие потратят, но не на то, что нужно, а на то, что больше нравится... Госкорпорации принесут глобально плохой эффект, будут сдерживать развитие тех секторов экономики, где они созданы. Это руководителю частной компании нужно беспокоиться о рентабельности бизнеса и возврате инвестиций, а госкомпании будут демпинговать и вытеснят конкурентов-частников».

Несмотря на предостережения, госкорпорации начали расти как грибы. Даже с советских времен известно было, что ЖКХ – черная дыра. Тем не менее, одной из первых создали госкорпорацию «Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства», выделив ей 240 миллиардов рублей - 10 миллиардов долларов по тогдашнему курсу. По специальному закону имущество, переданное в государственную корпорацию, становится собственностью госкорпорации, но уже - НЕ государственной собственностью. На госкорпорации не распространяется закон о банкротстве, они имеют право не раскрывать информацию органам контроля.

То есть никому неподотчетны. (Кроме какого-то узкого круга лиц, разумеется.) Живут по принципу: деньги – им, убытки – государству.

Десять лет назад президент Медведев объявил госкорпорации «бесперспективной формой», велел ликвидировать и преобразовать «в акционерные общества, контролируемые государством». А им до сих пор хоть бы хны. Агентство по страхованию вкладов, Внешэкономбанк, «Роснано», «Ростех», Росатом», «Роскосмос», Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства… Гиганты! С гигантскими расходами.

И еще почти 19 тысяч унитарных предприятий, тоже неозабоченных вопросами эффективной экономической деятельности.

Нам же рассказывают о сокращении чиновников. При этом не скрывают, что сэкономленные 100 миллиардов уйдут на повышение их же зарплат, а на сам процесс сокращения потратят еще 5 миллиардов рублей. Итого – 5 миллиардов убытка. Интересная экономия.

А главное, повторим, не в том, что «аппарат» сокращается или не сокращается, а в том, что «змеевик» непрерывно удлиняется, поливая все вокруг отравляющей жидкостью и закрепляя существующий порядок вещей.