Черный лебедь для Белой Руси: почему Кремль обыгрывает белорусских политиков

Политический аналитик Андрей Окара очень грамотно оценил перспективы сегодняшних выборов и Александра Лукашенко, в частности:

«Беларусь — относительно небольшая и достаточно понятная страна. Однако уровень сложности ситуации, сложившейся вокруг выборов белорусского президента (если слово «выборы» в данном случае уместно), явно превосходит уровень сложности самой Беларуси.

Отсутствие конкурентного политического процесса на протяжении десятилетий и «просвещенно-авторитарный» тип режима, а также географическое расположение, скудость природных ресурсов, зависимость от российской экономики привели страну в западню, выхода из которой нет. Но утратить или умалить суверенитет в этих обстоятельствах очень даже возможно.

Особенность нынешних выборов в том, что в них не два, а три больших субъекта — «коллективный Лукашенко», «объединенная белорусская оппозиция» и «Кремль», а также несколько малых (чье влияние не является определяющим) — «коллективный Запад», Газпром, Украина и некоторые другие. И этот белорусский политический треугольник в принципе не сводим к двустороннему черно-белому противостоянию: Лукашенко плюс оппозиция — против Кремля (мечта украинских наблюдателей). Или оппозиция плюс Кремль — против Лукашенко (на такой версии настаивает сам Лукашенко). Или Кремль плюс Лукашенко — против «прозападной» оппозиции (позиция российских государственных СМИ). Чем-то напоминает историю про волка, козу и капусту или про камень-ножницы-бумагу, причем в разных позициях разные субъекты могут быть и тем, и другим, и третьим.

Но ни одна из этих трех комбинаций не является возможной, а тем более устойчивой и долгосрочной. Поэтому всем троим приходится бороться сразу на два фронта и лавировать между сложными обстоятельствами.

Лукашенко вынужден самоопределяться между ценностью суверенитета Беларуси и российско-белорусскими отношениями. Не будет большим преувеличением сказать, что именно экономические преференции Кремля по отношению к белорусской экономике в виде открытия российского рынка и углеводородной ренты позволили режиму Лукашенко сохраняться на протяжении четверти века. А ликвидация скидок на нефть стала серьезным подкопом под политическое будущее белорусского «бацькі».

Белорусской оппозиции приходится лавировать между Россией и Западом, между ценностями «Русского мира» и «европейским выбором». В отличие от Украины, где ориентации на Запад или Москву чаще всего исключают друг друга, в Беларуси подобный антагонизм не развит: большинство белорусских политиков клянутся в вечной дружбе и с одними, и с другими. В результате все, включая Кремль, Запад и Украину, недоумевают, какова же будет внешняя политика Минска в случае, если победит оппозиционный кандидат? Каким будет счет в политических «хоккей» между Путиным и Светланой Тихановской? И есть хоть один процент гарантии того, что она не проиграет суверенитет своей страны в первом же матче?

Белорусская оппозиция ненавидит Лукашенко не только по политическим и этическим причинам, но прежде всего — по эстетическим. На иностранных наблюдателей белорусский президент нередко производит позитивное впечатление — скажем, в России и Украине многие им восхищаются: он создал социально ориентированное государство, построил современные автодороги и ледовые дворцы, сохранил советские госты на еду, обеспечил условия для развития IT-отрасли, сберег советское машиностроение и автостроение, благодаря ему многие белорусские города выглядят нарядными и ухоженными.

Но из-за границы сложно увидеть, как в стране улетучился воздух свободы и дух предпринимательства, а вместе с ними — разъехались по разным концам света активные творческие люди. Сложно ощутить, как всё обитаемое пространство Беларуси залилось унынием, мороком, мертвечиной, призраками советского прошлого, а также — жертвами коронавируса. Творческая интеллигенция ставит в вину президенту еще и культурно-языковую политику — государственный статус русского и белорусского языков одновременно привел последний язык на грань небытия — он вытеснен в сферу «изящной словесности».

Кремль в «белорусском» вопросе тоже в состоянии сложного выбора: приходится лавировать между Лукашенко и белорусской оппозицией. Отношения между Лукашенко и Кремлем (а также лично Путиным) уместно описывать как уникальный пример политической «любви-ненависти». С одной стороны, Лукашенко — свой, понятный, предсказуемый в своей непредсказуемости. На фоне этого «последнего диктатора Европы» обитатели Кремля до 2014 года могли считать себя чуть ли не духовными детьми махатмы Ганди, Руссо, фон Хайека и де Монтескьё одновременно.

Многие считают, что российско-белорусские отношения были братско-паразитическими и строились по формуле «Газ у абмен на пацалункі». Однако это не вполне справедливо — всё же формула была такой: «Углеводородная рента в обмен на геополитическую лояльность». Лукашенко был гарантом нереализации двух геополитических кошмаров Кремля — вступления Беларуси в НАТО (теоретически ей туда вступить намного проще, чем той же Украине) и создания Балто-Черноморского проекта (с участием Польши, Украины, Литвы, Латвии, Эстонии и др.). Кроме того, непереизбрание Лукашенко может стать тревожным звонком для российской власти, показывая уязвимость и неэффективность авторитарного правления.

С другой стороны, Лукашенко постоянно создавал Кремлю проблемы или не оправдывал вмененных ему ожиданий: провалил проект Союзного государства России и Беларуси (в результате чего Кремль вынужденно пошел на изменение Конституции РФ), не признал независимость Абхазии и Южной Осетии, не признал Крым и Севастополь российскими, продавал Украине солярку во время горячей фазы войны на Донбассе, «выжил» из страны посла РФ Михаила Бабича, сменил руководство Белгазпромбанка и бросил в тюрьму его главу и незарегистрированного кандидата в президенты Виктора Бабарико, провел военный парад 9 мая 2020 года — к явному неудовольствию российских «наследников Победы».

Ну а арест под Минском так называемой группы «ЧВК Вагнера» стал главной предвыборной интригой и невероятным образом возмутил кремлевских обитателей. Любители немецкой оперы ехали в Минск, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте и быть готовыми исполнить любой приказ Кремля? Ехали, чтобы захватить резиденцию Президента Беларуси — по типу штурма дворца Хафизуллы Амина в Кабуле в конце 1979 года? Ехали, чтобы в разгар протестов учинить стрельбу в обе стороны, спровоцировав большой кровавый конфликт? Лукашенко специально заманил «вагнеровцев» в Беларусь и арестовал, чтобы оправдываться перед Западом — мол, Москва пыталась меня свергнуть? Бойцы «Вагнера» действительно летели из Москвы в Венесуэлу, Ливию и Судан — через Минск и Стамбул, но опоздали на самолет? Группу случайных наемников с боевым опытом на Донбассе подставили украинские спецслужбы, чтобы поссорить Беларусь и Россию? Единой и убедительной версии — с какой целью эти люди оказались в Минске — нет и уже никогда не будет. Но этот скандал может стать «последней каплей».

Впрочем, у Лукашенко есть и компромиссный выход из сложной ситуации: не выдавая бойцов Украине, вернуть их в Россию — в обмен на некоторое количество украинских бойцов, находящихся в плену на Донбассе (поскольку «вагнеровцев» в случае выдачи Украине с высокой долей вероятности обменяют на пленных украинцев).

При всём при этом за все 26 лет президентства Лукашенко Москву нельзя упрекнуть в том, что она когда-либо делала персональную ставку на кого-либо из оппозиционных белорусских политиков (включая политиков с жесткой ориентацией на Россию и Союзное государство), хотя некоторое количество таковых регулярно «штурмовало» Кремль со своими антилукашенковскими прожектами.

Но вот вдруг сейчас всё сложится так, что нынешний президент исчезнет с политической арены. Разумеется, в значительной степени его политическое выживание зависит от белорусских силовиков. Если они под напором революционной толпы не поверят в легитимность переизбранного Лукашенко, то вряд ли станут его лично и политический режим его имени защищать — как то случилось в феврале 2014 года с Януковичем. Ведь силовики всегда предпочитают оказываться на стороне победителя. Ну а если поверят, что он навсегда, то доля белорусской оппозиции может оказаться весьма печальной, к чему она, впрочем, за четверть века уже привыкла.

Следует заметить, что по состоянию на текущий момент любые катастрофические сценарии выборов — при всех возможных рисках — объективно усиливают кремлевскую позицию — хоть это будет Лукашенко — с урезанной легитимностью, хоть оппозиция — без опыта и поддержки в госаппарате и среди силовиков (эдакий «белорусский Зеленский»). Да, Кремль будет изматывать Светлану Тихановскую или следующего президента Беларуси игрой в политический «хоккей». Но кто даст гарантию, что та же Светлана не подаст заявку о выходе из ОДКБ и не возьмет курс на вступление в НАТО?

Всё это выглядит маловероятным, даже совсем невероятным, но после пандемии коронавируса, американской революции «BLM», событий в Хабаровске и взрыва в Бейруте уже, похоже, все смирились, что 2020 год — это год «черных лебедей» и непредвиденных ситуаций.

Ну разве кто-то всего лишь полгода назад мог себе представить, что неприметная на политической карте Беларусь на наших глазах вдруг превратится в эпицентр мировой политики?»