Страсти по томосу: кому на самом деле выгодна автокефалия УПЦ

В социальных сетях не утихают страсти по томосу. При этом отнюдь не все видят в томосе катастрофу для русского православия. Скорее даже наоборот.

***

К примеру известный патриот Руси Константин Анатольевич Крылов пишет, что «обретение Украиной томоса «отменяет смысл крещения Руси в традиционной московской интерпретации».

Иными словами, украинский томос отменяет не смысл «крещения Руси», а смысл никоновских реформ. Реформа, вызвавшая Раскол, затевалась с одной целью - унифицировать московскую обрядность с обрядностью свежеприсоединенной Украины. Тех же, кто не хотел перенимать украинский стиль - сжечь, забить кнутом, выслать в Сибирь. Единство важнее. Теперь, когда смысл этого исчез, можно вернуть даже и старые, дореформенные обряды: двуперстие, «Исус» вместо «Иисуса» и т.д. Это, во-первых, стало бы актом исторической справедливости по отношению к старообрядцам, а во-вторых обозначило бы окончательное завершение украинского периода московской истории...

***

Прокремлевский политолог Сергей Марков не столь оптимистичен: «Томос имеет и политическое, и религиозное измерение. С точки зрения православного - это раскол православия Руси. Это кара Божья русскому народу за то, что в 2014-м смотрели, как русские города и десятки миллионов русских людей захватываются врагами России. Смотрели и ничего не сделали для спасения Украины от последствий государственного переворота, совершенного внешними силами, не скрывающими своей ненависти к православию. Свою веру надо иметь силу защищать. Иначе ваши дети и внуки будут молиться чужим богам...».

***

Зато другой политолог, тоже не отличающийся оппозиционностью, Алексей Чадаев совершил экскурс в историю русского православия, попутно выяснив, что же на самом деле приобрела и утратила Россия:

«Вся эта история с украинским православием навела меня вот на какие соображения.

1. Крещение Руси в 988. Выбор, который был у Владимира Киевского - между первым и вторым Римами - внешне похож на нынешний украинский: между вторым и третьим. К слову, теперь у нынешней Украины есть аж три ортодоксии, отличающихся по большому счету лишь тем, какой из Римов считается главным: первый (греко-католики), второй (пцу) и третий (упц). Но я сейчас не про них, а про Римы.

Так вот: в 988 христианство еще было единым, и вопрос о том, от кого принимать обрядность, был вопросом только политического и языкового (латынь/греческий), но не догматического и не религиозного выбора.

2. Судьбоносная склока в Софийском Соборе между кардиналом Гумбертом и византийским патриархом Михаилом Керуларием, разделившая уже и в религиозном отношении христианскую церковь на Западную и Восточную, случилась в 1054 году, спустя почти 70 лет после утопления идолов в Днепре. По нашим меркам - много; по церковным - всего ничего. Русские княжества вместе с епископами и попами оказались в составе именно восточного, константинопольского христианства без малейшей собственной на то воли, просто в силу обстоятельств; да и кто б тогда понимал, что речь идёт о великом тысячелетнем расколе, а не о какой-то мелкой дрязге между латинскими и греческими попами?

3. Всерьёз определяться по вопросу «с кем мы» из двух Римов пришлось уже сильно позже, после разорения крестоносцами Царьграда и монгольского нашествия на Русь. Определялись, кстати, долго и с колебаниями. Великий князь Ярослав Всеволодович, например, корону от римского папы принял. Как и его сын Андрей, унаследовавший поначалу от него великое княжение. А вот другой его сын, отнявший у брата княжество с помощью татарской конницы - Александр Невский - от папской короны отказался, хотя тоже вёл переговоры об этом долгие годы.

4. Невский - это разного рода антиимперским интеллектуалам на заметку - вообще должен бы стоять первым в известном ряду Грозный-Петр-Сталин, как истинный предтеча будущей Московской Орды. И не случайно в последующем соперничестве княжеских семей выиграла московская ветвь Даниловичей, у которых прав на великое княжение было ровно никаких, но они - в отличие от тверской, ростовской, смоленской и прочих - были прямые потомки Невского. И, да, лучшие баскаки и сатрапы, чем сами татары.

5. Вместе с тем - опять ирония истории - подъем Московского княжества хронологически совпал с североитальянским Возрождением, на фоне длящейся агонии Константинополя; и снова, уже в новом контексте, стал вопрос «чьих будете». Флорентийский Собор и подписанная там уния. 10 марта 1441 года вернувшийся из Италии в Москву митрополит Киевский и всея Руси грек Исидор, один из основных инициаторов унии, на богослужении в Успенском Соборе поминает Папу Римского, чем символически закрепляет воссоединение церквей. Князь Василий II сажает его за это в яму, а потом втихую выдворяет в Литву. Именно это - забытая ныне поворотная точка флорентийской авантюры. Исидор умер в Риме кардиналом; но митрополитов мы с тех пор ставили только своих.

6. Иван III, сын Василия II - политический отец доктрины «третьего Рима», превращения Московской Руси из бывшего ордынского улуса в страну-претендента на византийское наследство. Смахивающая на политтехнологический самопал история про «шапку Мономаха», женитьба на византийской принцессе, приглашение итальянских архитекторов в Москву - целый ряд действий, символический смысл которых один: мы - не наследники Орды, мы - наследники Византии.

7. Грех не упомянуть следующим пунктом «повесть о белом клобуке» - политтехнологический продукт уже следующего, XVI века. Эта легенда - изначально новгородская - была буквальным церковным ремейком истории про «шапку Мономаха». Собственно, как шапка была про права московских князей на византийские императорские титулы, так и «белый клобук» - про права московских митрополитов на византийские же патриаршеские. Характерно, что век спустя, во время никоновских реформ, понаехавшие в Москву из Киева церковные ревизионисты чуть ли не в первую очередь поставили под запрет именно ее.

8. Никонианский раскол - главное детище Переяславской Рады и объединения с Украиной; Петр I - ключевой политический продукт этого раскола. Главное действие Петра в церковной сфере - упразднение патриаршества, а вместе с ним - остатков всех этих старых споров про византийское наследство, Третий Рим и прочую симфонию. Можно сказать, что для России он в этом отношении оказался примерно тем же, кем для Англии был Генрих VIII Тюдор: начиная с Петра, русский царь - по завистливо-меткой характеристике Наполеона, еще и «сам себе поп».

9. Восстановление патриаршества в 1917 году, в первые же месяцы после революции - главный памятник тому, насколько в глубине русского церковного сознания жила ненависть к петровской версии России. Впрочем, как справедливо заметил М.Волошин, «великий Петр был первый большевик» - в отношении патриаршества раннебольшевистская власть показала себя верной наследницей Романовых, разгромив церковь практически один в один по петровскому сценарию.

10. Вновь восстановил патриаршество не кто иной, как Сталин, показав себя в этом отношении наследником не Петра, а скорее уж Ивана III. Может быть, грузин и не мог не быть «византийцем» - ну, точно не «аглицким немцем». Но факт, что новосозданная РПЦ оказалась разительно похожей не на романовскую или старомосковскую, а именно образца второй половины XVII века - ту, в которой первую скрипку играли украинцы. Единственное, чего у них так и не было все это время - своего патриарха. Не отдельно Украины, а вообще всея Руси.

11. Филарет к этому шёл с начала 60-х, упорно и последовательно, многие годы будучи тенью сначала Алексия I, а затем и Пимена. И, да, в 1990-м, после смерти Пимена, он добился согласования своей кандидатуры в ЦК. Но... опоздал всего на какую-то пару лет: в 1990-м на любых выборах, включая и церковные, согласованные в ЦК кандидаты не имели, как правило, шансов.

12. Все, что произошло после этого, вплоть до недавнего томоса - в огромной степени попытка переиграть тогдашнее поражение «украинства» на Поместном Соборе. Думаю, не только церковная, но и политическая история постсоветского пространства сложилась бы иначе, стань Филарет патриархом после Пимена. Тогда бы, возможно, даже и распад СССР мог не случиться так, как он случился: понятно же, что Кравчук буквально скопировал жест Филарета в августе 91-го.

Вот так, галопом по столетиям. Основные соображения:

1. Византия? Обрывки суетливой пропаганды образца XV века, и надо понимать их примерно так, как понимал Петр. В топку «третий Рим», даешь «второй Амстердам».

2. Украина? Никакое это не отпадение от нас бывшей колонии; это истерика нашей бывшей - в церковной сфере как минимум - метрополии. Всю эту историю с томосом надо понимать в точности так же, как и возвращение Крыма: еще одна важная часть России - в данном случае русская церковь - избавляется от более чем трехсотлетнего украинского ига. Это не им, это нам подарок.

3. Православие? Главное и самое ценное отличие его от латинства - отрицание догмата о непогрешимости папы. Все люди, все грешны, все могут ошибаться, никто и никогда не абсолютен. Именно эта тысячелетняя закалка до сих пор позволяет нам вертеть на среднем пальце любых претендентов в миродержцы - будь то из Парижа, Берлина, Лондона, Вашингтона и т.п. Но, что не менее важно, и самих себя одергивать, если вдруг начинаем сами лезть в мировые папы. Россия победила не только нацизм, но и интернационал; за что, кстати, и слава Богу.

Стоило б закончить рождественским тропарём, но я не буду - а вдруг в окопах под огнём все же завелись атеисты?»

***

Социолог Алексей Рощин взглянул на дело с чисто финансовой точки зрения: кому это выгодно?

«Давайте все ж взглянем на все разборки вокруг томосов и украинских автокефалий глазами трезвого атеиста (или трезвыми глазами атеиста), с сугубо материалистических позиций. Не надо ни про божественные откровения, ни про национальный дух, ни про «сестер» УПЦ и РПЦ – поговорим о бабле. И первое, что удивляет при таком подходе – это не вопрос, как же так вышло, что «сестры» вдруг расстались, а совсем противоположный – почему они расстались так поздно?!

Среди украинских пользователей и их сторонников сейчас более всего популярна версия, будто бы все эти годы Российская ПЦ безбожно обирала Украинскую – и вот теперь, дескать, с обретением независимости настанет конец беспределу. Но задумаемся: если это в самом деле так – почему же отделение не случилось много раньше? Представим себе картину: вот Украина, там якобы тучные, собирающие мешками гривны верующих украинцев приходы; вот Московская патриархия, которая якобы забирает эти деньги по праву «старшей» и складывает их в московские сундуки – и все это длится на протяжении целых 27 лет украинской независимости!

Есть ли хоть одна причина, по какой столь, говоря мягко, неравновесная ситуация могла бы сохраняться почти три десятилетия? В конце концов, ведь и сама Украина отделилась от РСФСР прежде всего потому, что хотела сама, без «старшего брата», распоряжаться своими доходами и ресурсами; что же помешало сделать то же самое Украинской церкви? Вы скажете – «инерция»; но не 28 же лет на одной инерции!

Здравый смысл нам подсказывает лишь один ответ на загадку: УПЦ все эти годы не отделялась от власти Москвы, поскольку считала это невыгодным. А невыгодно ей это было, поскольку реальное движение денег было в обратном направлении: не УПЦ «платила дань» РПЦ, а наоборот – Московская патриархия содержала киевских иерархов.

Собственно, иначе ведь и не могло быть: Русская ПЦ, перевоссозданная Сталиным в 1943 году (и чьим подразделением стала УПЦ), была изначально задумана как квазигосударственный институт, находящийся на содержании «государства рабочих и крестьян» в обмен на полную лояльность и поддержку «государственных проектов». То, что практически все церковные иерархи сталинской церкви, как выяснилось, числились сотрудниками КГБ – простое следствие; «тотальность охвата» в данном случае говорит о том, что иерархов сделали даже не столько «сексотами», сколько обозначили таким образом их статус госслужащих.

Сталин не был первопроходцем – он фактически воспроизвел схему «государственной религии», как она была в период РИ. На то было простое объективное обоснование: дело в том, что всеобщая церковь в России (и на Украине) – предприятие убыточное. На это могут возразить – да что вы такое говорите! А как же поповские «мерседесы», как же знаменитые «исчезающие часы Патриарха», как объяснить вообще вызывающую роскошь церковной верхушки? Да они ж буквально купаются в золоте!

Увы – как раз вызывающая роскошь, все эти брегеты и мерседесы скорее подтверждают: будь церковь на самофинансировании, на «подножном корму» - она бы вела себя намного скромнее. Безумные траты напоказ – всегда свидетельство притока дармовых, то есть государственных денег.

Соответственно, и украинские православные храмы также находились всегда на содержании «московских». Еще одно подтверждение тому – речь Порошенко при вручении пресловутого томоса, когда он прямо заявил (явно с прицелом на скорые выборы), что «именно теперь, когда Украинская церковь становится самостоятельной, Украина по-настоящему обретает независимость!»

Безусловно, Порошенко отпиарился на теме «обретения церковной независимости» по полной программе. Но вопрос: а что, неужели только Порошенко такой умный? Неужели до этого, в течение 28 лет «незалэжности», ни одному другому украинскому президенту не приходило в голову, что на теме отделения УПЦ от «клятых москалей» можно было бы недурно отпиариться, да и вообще войти в историю? Порошенко ведь далеко не первый президент, выстраивавший свою идентичность на борьбе с «москальской угрозой». Скажем, бывший президент Кучма целую книгу написал «Почему Украина не Россия»; но почему он не написал вторую книгу «Почему УПЦ не РПЦ»? Ведь это же как бы напрашивалось!

Ответ опять-таки один: ни он, ни даже Ющенко (вроде бы самый «антимоскальский» президент Украины даже на фоне Порошенко) не попытались отделять УПЦ по простой причине: они знали, как на самом деле движутся деньги во взаимоотношениях Патриархата и киевского митрополита. Если бы киевские власти при Ющенко или Кучме взялись бы «бороться за автокефалию» - им бы пришлось как-то гарантировать своим попам возмещение «выпадающих доходов» из тощего украинского бюджета. И эта мысль им совсем не улыбалась.

Наконец, третье соображение: как известно, даже сейчас, после «томоса» и всей помпы, связанной с «провозглашением независимости», бОльшая часть украинских приходов остается «в лоне» Московского Патриархата. Казалось бы – почему?! Если МП «выкачивала ресурсы из приходов» - украинские попы должны были бы, подобрав рясы, буквально дружною толпой ринуться к своей родной, независимой Церкви, к тому ж с томосом и с поддержкой лично президента Украины!

Но нет, попы не спешат, словно и не патриоты. Неужто в них такая любовь к московским святым отцам на «мерседесах»? Скорее, их просто мучает извечный вопрос тов. Шарикова – «А где же я буду харчеваться?!» Порошенко еще придется приложить немалые усилия, чтобы…

И тут мы выходим на главный вопрос: так что же, собственно, изменилось?

Ответ, опять же, очевидный и единственный: КТО-ТО ДАЛ ДЕНЬГИ. Причем вряд ли это Украина (Порошенко) вдруг «отыскала завалявшиеся» в своем по-прежнему очень тощем бюджете. Очевидно, это какой-то внешний (и весьма надежный) источник. Причем, судя по всему, деньги для новой УПЦ даже и вовсе не будут заводить в украинский бюджет (шаг, безусловно, крайне разумный): деньгами накачали тот самый «потешный приход» в Стамбуле, в лице «вселенского патриарха»: вот он и будет, что называется, башлять украинским православным вместо Москвы, причем так, что и загребущие ручонки Порошенко в этот поток тоже не залезут.

Думаю, нетрудно догадаться, КТО мог провернуть столь изящную комбинацию, дабы лишний раз щелкнуть Москве по носу. Но факт остается фактом: УПЦ из-под Москвы увели.

На мой атеистический взгляд, так только лучше. Баба с возу – кобыле легче. Спасибо Дяде Сэму – он всегда думает о нас!

Аминь.»

***

Журналист Александр Хоц опасается, что новая украинская церковь станет тормозом для евроинтеграции Украины:

«По плодам их узнаете.

На мой взгляд, не стоило бы переоценивать получение автокефалии украинской церковью. Разумеется, это лучше гундяевской «пятой колонны» - и прекрасно с точки зрения разрыва с империей.

Но в то же время, новый статус УПЦ ставит новые тревожные вопросы. Какой будет роль церкви в европейской Украине - не знает пока никто. Понятный тактический альянс с властью - может обернуться претензией на особую роль в обществе (что мы наблюдаем в РФ).

Претензия на «духовное лидерство» в тяжёлые времена - может (к сожалению) закрепить особый статус УПЦ, да ещё в условиях жёсткой меж-партийной борьбы, где поиски союзников - обычная вещь.

Гундяевская церковь не слишком-то «высовывалась», понимая шаткость своих позиций. Церковная раздробленность играла на руку светской власти в движении к европейским стандартам. (Легальный Киевский гей-прайд - одна из примет европейского курса).

Но удастся ли сохранить этот вектор развития, оставив сильную и единую церковь вне политики (где ей место - по конституции)?

Хочется быть оптимистом, но вряд ли можно исключить политизацию церкви по российскому образцу. А там и до разгона "грешников" рукой подать. (Сильная церковь - большие амбиции).

Сейчас независимость УПЦ - прогрессивный шаг. Но в глобальной перспективе сильная церковь (православная - тем более) - не помощник, а тормоз на европейском пути.

Права человека не совместимы с православной доктриной в принципе (от «традиционных ценностей» и гендерного неравенства - до активной гомофобии и продвижения древней «морали»).

Национальное возрождение - традиционно обращается к «скрепам» прошлого, - и в этом «контрапункте» с поиском европейского пути - особенность нынешней украинской истории. У церкви (разумеется) - здесь своя роль, но (на мой взгляд) она не может не быть противоречивой.

Уверен, мы ещё увидим громкие обращения УПЦ к президенту и Раде - с требованием запретов и разгонов акций ЛГБТ. Церковный «ренессанс» имеет свою печальную логику.

И я бы сильно удивился, если бы «окрепшая» и «национально-ориентированная» украинская церковь помогла (а не помешала) европейскому развитию страны в будущем.»

***

А публицист Максим Горюнов просто изящно пошутил на эту серьезную тему:

«Не знаю, читал ли этот Варфоломей (патриарх Константинопольский, - прим.ред.) Евангелие? У Матфея, у Марка, у Луки, и особенно у Иоанна чёрным по белому написано: у Киева не должно быть автокефалии. Апостол Павел так и отвечает Коринфянам: «А у Киева автокефалии да не будет вовек, пусть молятся через Москву». Зная Новый Завет, смешно глядеть на эту клоунаду в Константинополе: греки, вы во что веруете вообще?»

***

Однако самые верные слова по этому поводу нашлись у публициста Дмитрия Петрова:

«Что христианину автокефалия? Любая. Хоть Американской церкви.Хоть Украинской. Хоть какой... Вопрос административный.

Что важно христианину? Христос. Его учение. Его любовь.Когда-то христианский мир жилдискуссией: кто Он - человек или Бог?Или эти две природы в Нем сочетаются?И если и впрямь сочетаются - то как?Или - какова верная версия символа веры?И точно ли все у ж е спасены?

И даже такие, касалось бы, технические темы,как сложение перстов при крестном знамении,форма креста и как стоять службу - на ногах или коленях - на самом деле вопросы вполне богословские.

А Томоса и автокефалия в Украине - вопрос административно-политический. Думаю, говоря так, я никому не порчу праздники не лью горячий воск на раны.И обсуждать его следует как таковой: важный, но всего лишь политический. А смешение вопросов веры и истиныс политической проблематикой редко кому приносило благо.А вот бед - немало.»