Оставшиеся – сбежавшим: «Неймется? Бегом назад в Россию на баррикады лично!»

Ситуация в сегодняшней России очень напоминает события 100-летней давности в ней же. Тогда после развязанного большевиками «красного террора» бежали из страны многие представители интеллигенции – ученые, инженеры, писатели, художники, артисты… Масштабы бегства поразили даже его непосредственного виновника – Ленина, который призвал своих соратников начать «работать» с буржуазными «спецами», которые еще оставались в СССР, чтобы не допустить полного коллапса советской экономики. Это более или менее удалось, однако именно эмигранты так называемой «первой волны» прославили российскую науку, технику и культуру своими достижениями за рубежом, тогда как оставшиеся в большинстве своем вынуждены были довольствоваться работой в условиях беспощадной цензуры и постоянно рискуя не только свободой, но и жизнью.

Сегодня мы наблюдаем примерно то же самое, разве что в меньших масштабах, поскольку лучшие из лучших уезжают из России уже два десятилетия.

Мы сопротивлялись, сколько могли, и проиграли

Вот как оценивает ситуацию аналитик Борис Грозовский:

«В 1922 философский пароход был организован лучше, чем в 2022. Кому-то правительство даже билеты купило. Это «гуманизм по-большевистски», говорил Троцкий: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».

В 2022-ом билетами не обеспечивали. Зато был аукцион: кто заплатит за вылет 10 тыс руб? 20? 50? 100? 500?

Власть проявляет очевидную готовность как минимум отправить в тюрьму тех противников спецоперации, кто не сможет уехать. Максимум большевистского гуманизма-2022 - то, что пока ВП/ЧП не введено, и самолеты еще летают. Выпускают налегке, почти без багажа. Да и надо ли думать о багаже, если мы более-менее близки к концу света?

Эмигрантам-1921 было очень трудно. Они бежали, оставив в России все. Но им сопереживали и помогали - в Берлине, Париже, Праге и т.д. Быстро организовались сети поддержки.

Сейчас вся добрая воля направлена на помощь беженцам из Украины.

Беженцам-2022 будет намного труднее, чем эмигрантам-1921. Нам придётся до конца жизни оправдываться. При нас произошло великое зло. Затем оно пришло в прекрасную Украину.

Некоторые из нас сопротивлялись, боролись кто сколько мог, и проиграли. Многие жили просто частной жизнью - эта политическая наивность очень способствовала великому злу. Дальше будет очень трудно. И тем, кто выбрался, и тем, кто остался. Нужно очень много мужества, терпения, сил, любви…»

По разные стороны фронта

У этого процесса есть и еще одна неприятная составляющая – чисто этического свойства. Дело в том, что те, кто остались, будут вынуждены жить в условиях жесткой политической цензуры, не имея ни малейшей возможности протестовать. Тем не менее, некоторые из тех, кто уехал, корят оставшихся в трусости и неспособности противостоять «ненавистному режиму». Именно по этой линии и происходит разрыв между двумя оппозиционными группами.

Необходимо заметить, что отнюдь не все оставшиеся играют по кремлевским правилам – молчат или закрывают свой профиль в фейсбуке. Нет, иные прямо заявляют на своих страницах, что будут «говорить только правду, а там будь что будет». К примеру, политик Мария Литвинович (признана иноагентом в РФ - ред.) пишет: «Я ничего не удаляю. Я готова умереть за собственное право называть черное чёрным.»

Иные же, к примеру, общественный деятель, журналист и адвокат Мария Эйсмонт или политик Юлия Галямина выходят на улицу с антивоенными плакатами, полиция «винтит» их, а суды выписывают дикие штрафы или даже тюремные сроки. Именно их и ставят в пример всем остальным оставшимся – уехавшие. Но вправе ли они это делать?

Умыли ручки? А теперь заткнитесь!

Публицист и писатель Марина Шаповалова уверена, что нет, ни в коем случае:

«Всё, сегодня-завтра здесь, на ФБ, вообще не останется россиян, и можете гневно призывать их подняться против Путина хоть до морковкина заговенья - вас в России никто не услышит.

Это не к украинцам. Они сейчас имеют право на любые эмоции, потому я ничего не отвечаю на их отчаяние. В каких словах оно бы ни выражалось. Я в безопасности, а мои любимые и самые дорогие люди сейчас в таком положении, что мне думать об этом страшно. С ужасом думаю: хорошо, что мама моего мужа успела умереть и не увидеть всего этого. В нашем родном Днепре...

Русские эмигранты, заткнитесь! Сбежали вовремя - благодарите Бога и сидите спокойно! Вас как раз не хватало, когда ещё были возможности числом переломить эту мерзость. Сколько вас - миллиона полтора-два? Вам тепло и уютно в Европах? Почему за свою Россию не боролись дома, почему оставили её ватникам и умыли ручки? Кто должен был отвечать за свою страну, русские интеллигенты, а? Кого вы теперь обвиняете? Кого с таким омерзительным удовольствием обличаете?

Неймётся - бегом в Россию и поднимайте народ на баррикады лично! Бабченку с собой захватите на его американском танке и - вперёд, на Кремль! А требовать из Лондона или Берлина, чтобы другие бросались на амбразуру, да ещё возмущаться, что не хотят собой жертвовать, трусы, мол, эдакие - тошно мне от вас, чистоплюи лицемерные.»

Эмигранты, делитесь с нами информацией!

Более спокойно и рассудительно написала свое послание эмигрантам общественный деятель Лида Мониава:

«В России за последние годы, и за последние дни особенно, ввели множество законов, с которыми я не согласна. Тем не менее, эти законы приняты, и у людей выбор – или уезжать из страны, или вынужденно и временно соблюдать эти законы в надежде, что когда-то Россия все же воспрянет ото сна.

Оппозиционно к власти настроенные люди из России сейчас, как бы я не хотела говорить о разделении, но все же разделены на тех, кто уехал, и тех, кто остался. Я осталась. И мне бы хотелось, чтобы мы продолжали понимать друг друга и действовать сообща. Поэтому решила написать этот пост.

За эту неделю в России задержали больше 7 тысяч человек. Большинство уличных задержаний проходит грубо и мучительно для человека. Что ждет в будущем тех, кто несколько раз подвергся таким задержаниям, непонятно и страшно. Люди сутками оторваны от мира и сидят в камерах.

Я все это пишу к тому, что мне кажется, в нынешних обстоятельствах призывать к участию в уличных акциях и другим формам незаконного сопротивления в России стоит только тем людям, кто находится в стране и сам подвергается таким же рискам. Тогда я верю и уважаю. Когда из безопасных мест за границей людей в России призывают к сопротивлению с нарушением закона – я очень расстраиваюсь, мне кажется, что это нечестно и неэтично (самим быть в безопасности, но призывать других сильно рисковать).

Свободно мыслящие люди, кто остался в России – остались в стрессовой и рискованной ситуации. От людей из безопасных мест нам очень важны доступ к информации, трезвый взгляд на вещи и поддержка.»

Уехавшие будут нас презирать

А вот публицист и историк Дмитрий Шушарин настроен крайне пессимистично:

«Читаю сообщения о бегстве из России, наблюдаю его на примере знакомых. И вспоминаю опубликованное в 2017 году в "Русском тоталитаризме":

"Среди социальных барьеров, разделяющих людей и дробящих русский социум, появляется разделение на тех, кто может уехать и кто не может. И этот барьер вовсе не национальный, хотя право на репатриацию или родственные связи становятся весьма существенными. Это еще и доступность отъезда по другим признакам - имущественным, по востребованности, по здоровью, по семейным обстоятельствам. Уехавших все равно будет меньшинство. И они будут презирать оставшихся в России, от которой цивилизованным странам придется отгораживаться, как и от всех, кто с ней связан, в том числе от прогрессивной общественности."

Да, теперь все, как прежде, шансов вновь встретиться с уехавшими все меньше, а у меня так вообще нет. Для них теперь каждый, кто будет напоминать о себе или вознамерится уехать, - персона нон грата…»

Между тем, ни те, кто уехал, ни те, кто остался не должны питать друг к другу никаких враждебных чувств. Если они действительно озабочены будущим своей родины. Стоит ли говорить, что трусость – вовсе не порок, как считают некоторые из эмигрантов, призывающих оставшихся к борьбе. Трусость – это совершенно нормальная реакция человеческого организма на опасность. И по отношению к самому себе, и, тем более, по отношению к своим родным. Людей, лишенных этого чувства, мизерное меньшинство. А потому призывы к другим идти на риск, раздающиеся в среде новой российской эмиграции, безусловно аморальны.