Возможна ли революция в России? Объясняем по пунктам...

«Для начала попробуем систематизировать те условия (причины) при которых за последние 250 лет происходили радикальные смены режимов "снизу", сопровождавшиеся вытеснением из власти большей части текущей элиты (не путать с трансформациями режимов, сознательно осуществленными элитой под давлением улицы).

Я вижу 4 группы причин, которые в конкретных ситуациях как правило сочетались:

1. Экономическая ситуация в стране дошла до того, что значительная часть граждан почувствовало опасность для своего физического выживания.

Как правило, это голод или резкое ухудшение ситуации, характеризующееся дефицитами, гиперинфляцией и тому подобными резко кризисными явлениями.

Это и Франция 1789 и Россия февраля 1917 и СССР 1991, и очень многое другое. В подобной ситуации важен не столько текущий экономический уровень (просто стабильно впроголодь большая часть человечества жила большую часть истории) сколько резкий, катастрофический характер ухудшения ситуации, а также экономическая неопределенность. Даже когда до голода далеко при дефиците ты не знаешь, сможешь ли завтра купить достаточно, а при гиперинфляции будет ли у тебя достаточно денег, чтобы купить продукты по завтрашним ценам. Т.е. важно не то, что еды (товаров) не хватает физически сейчас, а то, что большинство населения начинает воспринимать их завтрашнюю доступность как неопределенную.

Довольно часто подобная ситуация сочеталась с острым кризисом государственных финансов и неспособностью бюджета привычно обеспечивать даже чиновников и карателей.

В современной России данная группа факторов отсутствует от слова совсем. Денег государству и на чиновников и на силовиков и даже на пенсионеров с бюджетниками хватит как минимум на несколько лет (а скорее десятилетий) вперед. Как минимум в текущих объемах. Экономическое положение населения в целом стабильно плачевное, но катастрофически не ухудшается. Главное в данном случае именно стабильность и предсказуемость плачевности. Пенсии низкие, но регулярно выплачиваются, цены растут умеренно. Массовых опасений голода и близко нет.

В этом смысле если что-то и изменится, то никак не раньше чем лет через 10, а скорее сильно позже физической смерти Путина.

2. Осуществляется очень сильное внешнее воздействие на режим.

Это либо прямая военная интервенция в помощь восставшим, либо ситуация, когда некий внешний пример «правильного» управления кажется очевидно предпочтительным для большей части населения страны.

Бархатные революции Восточной Европы только и исключительно про это. Коммунистические режимы легко и почти бескровно пали не потому, что много людей вышли на улицу, а потому что абсолютное большинство населения, включая большую часть чиновников и карателей в этих странах в тот момент верили, что «сделать как в Европе» означает резкое улучшение их благосостояния. В СССР 1991 или Украине 2014 этот фактор тоже присутствовал, но не как главный.

Революция в Китае или приход коммунистов во Вьетнаме – сочетание и идеологического внешнего влияния и прямой военной поддержки внешних сил. Каддафи или Милошевич вряд ли бы лишились власти так быстро без внешних бомбардировок. Режим апартеида без внешнего давления тоже вряд ли бы был демонтирован с той же скоростью. И так далее.

В современной России этот фактор также скорее отсутствует. Военная интервенция в страну с ядерным оружием крайне маловероятна. Санкции оказывают воздействие, но долгосрочное и на п 1 выше. В обозримые 5 лет ни к какой катастрофе они привести не могут.

Понимание «правильности» некоего внешнего образца не является в России таким уж всеобщим. Пусть даже многие чиновники, каратели и апологеты режима прекрасно отдают себе отчет в том, что на Западе чиновники воруют меньше, а люди живут в среднем богаче. Но в их сознании на Западе еще хотят отдать гей-парам наших детей, заставляют на колени перед неграми становиться и мечтают уничтожить вековую Россию и т.д. и т.п.. В общем ура-патриотическая и религиозно-скрепная пропаганда весьма популярна, а потому единодушный порыв населения а ля бархатные революции в обозримой перспективе представляется крайне маловероятным.

Эта ситуация может измениться, однако вряд ли быстро. По крайней мере вряд ли настроения могут радикально изменяться за ближайшие 3-5 лет.

3. Часть действующей элиты использует народные волнения/недовольство для перераспределения власти в свою пользу.

Вариации данного сценария весьма разнообразны. От Французской революции 1830 года до украинского майдана или «революции роз» в Грузии и большинство эпизодов «арабской весны». Во всех перечисленных случаях по результатам волнений власть получали действующие представители элит, и даже если потом происходила их сильная ротация, в сам момент падения предыдущего правительства власть переходила к действующим высокопоставленным элитариям, а не людям с улицы. Как правило, данный сценарий реализуется в комбинации с пунктами 1-2, хоть это и не обязательно.

Однако данный сценарий требует наличия в элите группы одновременно располагающей заметными ресурсами и пользующейся хотя бы относительным доверием в глазах протестующих. Про волю к переменам и готовность бросить вызов Путину каких-то элитных группировок можно только гадать, а вот про доверие можно высказаться вполне определенно.

Для протестующих против приговора Навальному не существует никаких относительно консенсусных, достойных доверия представителей действующей элиты даже на уровне депутатов ГД, не говоря уже про кого-нибудь сколько-нибудь серьезного (к вопросу доверия я еще вернусь)

Эта ситуация теоретически может измениться быстрее всего, однако пока признаков этого нет.

4. Режим свергает хорошо организованная группа людей, прямо использующая вооруженное насилие.

Это Фидель Кастро на Кубе, это большевики в 1917, это Гарибальди на Сицилии и т.д. Такая группа не обязательно должна быть большой, но обязательно должна быть готовой умирать и убивать.

Единственная подобная группа в современной России есть у Рамзана Кадырова. Больше даже в голову ничего не приходит. Формирование подобной группы из сегодняшних протестующих запредельно маловероятно и в любом случае потребует очень много времени и дальнейшего ожесточения борьбы. Признаков того, что Кадыров хотел бы захватить в России власть не наблюдается, да и в целом его группа слишком специфична, чтобы всерьез рассчитывать на успех.

Примеров, когда крах режима случился без одной из описанных выше причин мне вспомнить не удалось. Ситуаций, когда просто толпа, без вооруженной организации, без поддержки части элит и не в условиях экономической катастрофы или мощнейшего внешнего влияния вдруг брала власть, я просто не знаю.

Теперь, исходя из сказанного выше, подумаем о том какие позитивные сценарии просматриваются для России из сегодняшней ситуации. Не вообще на неопределенную перспективу, а, скажем, в течение ближайших 5 лет. Понятно, что с течением времени число вариантов возрастает, и некоторые предпосылки, которых не просматривается сегодня могут возникнуть завтра.

На горизонте 5 лет я вижу только два относительно позитивных, и при этом хоть немного реалистичных, сценария. Первый состоит в том, что Путин сам вдруг прозреет, переродится и передаст власть какому-нибудь преемнику, который начнет постепенную либерализацию и разрядку с Западом.

Второй возможный позитивный сценарий сводится к пункту 3 выше про раскол элит. Это сценарий, когда волнения дойдут до такой точки, которая позволит определенной группе элит попробовать перехватить власть. Т.е. не толпа штурмом возьмет тюрьму и на руках отнесет Навального в Кремль, не Ходорковский с группой вооруженных сторонников захватит Ново-Огарево (подобное в ближайшие годы прямо невозможно), а условный Мишустин (Медведев, Кудрин, Шойгу) использует текущий уровень протеста и беспорядков, чтобы отстранить Путина от власти.

Реалистичные негативные сценарии мы обсуждать не будем. Базовым нейтральным сценарием является инерционное сохранение статус-кво. Однако, кроме описанных выше двух, я не вижу никаких других одновременно реалистичных и позитивных сценариев на ближайшие как минимум 5, а скорее 10 лет.

Одним из главных препятствий для реализации этих двух позитивных сценариев является нарастающая поляризация общества. Она происходит сразу по нескольким направлениям и с обеих сторон. Вот лишь некоторые ее механизмы:

1. Большинство полицейских чинов, участвующих в подавлении протестов, в результате такого подавления лишь еще больше убеждают себя в правоте режима, и все больше ненавидят протестующих. Люди не могут жить, постоянно чувствуя себя сволочью. Кто-то, конечно, уйдет в отставку, но таких меньшинство и уход этого меньшинства лишь снижает шансы на переход правоохранителей на сторону протестующих в какой угодно исторической перспективе.

Большинство же охранителей убедят себя в том, что они защищают правое дело. Таковы базовые свойства человеческой психики. И после каждого нового разгона охранители становятся лишь еще более лояльными режиму. (Ибо им необходимо оправдаться в своих глазах). Сегодня они в массе вряд ли готовы стрелять боевыми патронами по толпе, но пройдет еще пару лет в том же духе и они будут делать это с радостью.

2. В элитах еще не так давно было модно быть условным Грефом-Кудриным, говорить какие-то либерально-модернизационные вещи. Еще вчера на разных ура-патриотических охранителей в «московских гостиных» смотрели как на смешных полезных идиотов. Вся эта игра в ура-патриотизм воспринималась многими элитариями цинично, просто как политтехнологический прием для быдла и ширма для удержания власти.

Сегодня от условных либералов во власти требуется проявление большей лояльности, причем уже не просто Путину лично, а скрепно-патриотическому дискурсу в целом. В далеком 2011 году, когда обсуждалось, что, может быть, Кудрин возглавит право-либеральную партию, можно было гораздо легче представить себе, как он будет, одновременно, и Кудриным (другом Путина), и оппонентом власти по целому кругу вопросов. Сегодня представить себе подобную картину сильно сложнее, причем не только с точки зрения оппозиционно настроенных граждан, но и с точки зрения функционирования самой системы власти.

Еще вчера некоторые обитатели «московских гостиных» были вполне себе вхожи в гостиные Лондона или Вашингтона. Сегодня там мало кого примут, да и самим нынешним элитариям заходить в западные гостиные уже небезопасно. Теряется уровень коммуникации. Растут взаимные обиды (на меня то за что санкции), укрепляется привычка жить без доступа к лондонским гостиным и т.д.

3. В оппозиционных кругах происходят абсолютно аналогичные тенденции. Человек, который был побит полицией или отсидел 15 суток, сильно уважает себя за свою гражданскую позицию и ценит собственные жертвы. Кто-то (самые умеренные), конечно, будет напуган и выпадет из движения в частную жизнь или эмигрирует, но те, что останутся, в массе еще более радикализируются и будут гораздо менее склонны к компромиссам, если таковые будут предложены. Описанные мной позитивные реалистичные сценарии для страны становятся для оппозиционеров все менее приемлемыми с каждой новой принесенной жертвой.

Ожесточение усиливает нарратив «кто не с нами тот против нас». Я лично не вижу никакой разницы между травлей пламенными революционерами Слепакова и травлей крымнашистами Макаревича, например. Радикальная часть оппозиции превращается в тоталитарную секту, во многом похожую на марксистов веком ранее. Врагом объявляются, уже не только слуги режима, а в принципе любые люди хоть как-то взаимодействующие с властью, или говорящие что-то хоть немного отличающееся от сектантского мейнстрима, будь то Нюта Федермессер или Чулпан Хаматова. А уж что некоторые пламенные революционеры пишут на смерть какого-нибудь очередного деятеля советской культуры, имевшего неосторожность поддержать при жизни Путина или захват Крыма – просто читать противно.

Понятно, что большая часть вины за данный процесс лежит на самой власти, которая травит людей, бьет дубинками протестующих и не соблюдает даже собственные законы. Путин во всей этой ситуации единственное полностью субъектное лицо, способное просто по собственной воле что-то изменить. Остальные скорее заложники ситуации.

Однако многое обусловлено и тем фактом, что заметная доля россиян по природе своей религиозные фанатики. Во что они там верят, крымнаш, Навального или радикальный ислам, обуславливается набором случайных факторов. Но раз уж верят, то истово, не различая полутонов и ненавидя тех, кто верит во что-то хоть немного иное. И чем ожесточеннее политическая борьба, тем больше разумных и умеренных выходит из нее с каждой стороны баррикад. По итогу с обеих сторон останутся одни фанатики, которые по итоге поубивают друг друга и много кого еще заодно.

Самое обидное, что в нашей истории уже однажды было все то же самое. Закончилось все плохо и урок не выучен.

Николай II мог в свое время начать постепенно передавать власть умеренным либералам, понимая, что начав данный процесс, сам он власти рано или поздно лишится.

Революционная общественность и 100 с небольшим лет назад и сегодня также могла бы наверно перестать травить всех тех, кто идет на компромиссы и сотрудничество с властью. Просто потому, что наиболее оптимальные варианты выхода из ситуации они целиком состоят из компромиссов и сотрудничества. Однако, фанатичное сознание не позволяет им быть терпимее.

Тут, конечно, есть одна оговорка. Если бы все в обществе были разумны и терпимы, а власть при этом беспринципна и своекорыстна, то ничто бы не ограничивало эксплуатацию населения группой людей. Однако, если участники с обеих сторон нетерпимы и убеждены в своей правоте, то это рано или поздно закончится кровью. Конфликт с течением времени лишь ожесточает обе стороны.

Возможно, полицейский режим в России может быть сметен только тоталитарной сектой, не терпящей инакомыслия. Как когда-то большевиками. Однако проблема в том, что вряд ли тоталитарная секта способна обеспечить стране лучшее качество жизни в сравнении с тем, что обеспечивает полицейский режим. Причем, чем более тоталитарной становится секта, тем ниже шанс, что она сделает что-то хорошее придя к власти. А она тем тоталитарнее, чем дольше и ожесточеннее противостояние. Как обычно замкнутый круг...»