«Двойки» возвращаются

Еще 40 лет назад шведы считали свою систему среднего образования образцовой. Оценки в школах выставлялись по пятибалльной системе, за нарушения дисциплины школьников обязательно наказывали, неуд по поведению становился серьезным препятствием для продолжения учебы. Все изменилось, когда правящие социал-демократы решили реформировать школу, которую они называли «последним островком авторитаризма» в Швеции. Учеников и учителей уравняли практически во всем, иерархические отношения послушания и повиновения должны были смениться товариществом, оценки отменялись вплоть до девятого класса. Ведь неизбежное разделение класса на «отличников», «троечников» и «двоечников», по мнению инициаторов этой реформы, приводило к расслоению юного сообщества, с которым боролись на всех уровнях строители «шведского социализма».

В результате, как показывает регулярное тестирование школьников, юные шведы опережают своих зарубежных сверстников по умению работать в группе, по способности к самостоятельному мышлению, не испытывают отчаяния по поводу того, что могут не справиться с нагрузками. Но в «базовом блоке» – в освоении основных школьных дисциплин – налицо очевидный спад на фоне подъема успеваемости в других государствах, где используются традиционные методы обучения.

Пропасть между подготовкой в средней школе и требованиями, предъявляемыми в вузах, стала так велика, что преодолеть ее без дополнительного толчка со стороны родителей или самостоятельной работы практически невозможно. Львиная доля шведов доучивается до девятого класса и на этом свое образование заканчивает. «А зачем ломаться дальше, если можно и так хорошо устроиться! У нас вон даже почти все правительство без высшего образования!» – заявил сын моих знакомых, решив пойти в автомеханики, а не учиться на врача, как мечтали его родители.

Подобные рассуждения характерны для многих шведских школьников. Все профессии здесь одинаково почетны, а экономическая выгода от раннего прощания с учебой налицо. Разница в доходах между представителями рабочих профессий и людьми с высшим образованием – инженерами, врачами, юристами – крайне мала в сравнении с большинством других западных стран. Водитель грузовика, к примеру, получает чистыми чуть более двух тысяч долларов, а врач – четыре. Но врач тратит на учебу на 10 лет больше, чем шофер, и вступает в профессиональную жизнь с долгом примерно в 100 тыс. долларов. Это деньги, которые он брал взаймы у государства в качестве стипендии. 30-летний водитель грузовика – кум королю, с собственным домом, хорошей машиной и множеством зарубежных поездок за плечами, а его сверстник-врач еще только начинает строительство своего финансового благополучия.

…Иногда по вечерам через открытую дверь балкона в мою квартиру доходят сладковатый аромат трубочного табака и знакомые слова песенки, которую вполголоса напевает мужской голос с мягким шведским акцентом: «Если вас трамвай раздавит, вы с испугу вскрикнете. Раз раздавит, два раздавит, а потом привыкнете». Это мой сосед Стефан снимает стресс привычным способом. Стефан – учитель одной из гимназий в проблемном южном пригороде Стокгольма, и куплеты означают, что его в очередной раз «раздавил трамвай» школьной действительности. Или его послал куда подальше юный бандит, у которого он попытался изъять мобильник на время урока, или на него накатал очередную телегу школьному омбудсмену другой продвинутый в законах хулиган, которому Стефан сильно сдавил руку, вмешавшись в драку на перемене.

«А что еще можно ожидать от детей, которым общество внушило, что взрослые, в том числе учителя и родители, не являются авторитетом? Как может обуздать стихию тотального разгула педагог, лишенный всех традиционных инструментов воздействия на школьников?» Эти риторические вопросы задавали во время недавних парламентских выборов представители буржуазных партий своим главным оппонентам – социал-демократам, обвиняя их в сознательном подрыве одного из главных устоев государства – начального и среднего образования.

АНГЛИЙСКИЕ УЧИТЕЛЯ ЗАТОСКОВАЛИ ПО ДИСЦИПЛИНЕ

Недавно в кабинете директора одной из английских школ я рассматривала древнейшую тетрадку. На пожелтевших от времени страницах педантичным английским почерком описаны проступки нерадивых учеников и причитающихся за них наказания. Например, такие записи: «Разговаривал на уроке. Два шлепка линейкой по руке». Беседуя с английскими учителями, понимаешь, что многие из них искренне горюют о «старых добрых временах», когда подобные меры воспитания были нормой вещей.

Ситуация в иных государственных школах, расположенных в рабочих районах Лондона, напоминает американские фильмы о юных гангстерах из нищих кварталов. Все как в кино: ученики пьют и курят, воюют с другими школами, прогуливают уроки и за словом в карман не лезут даже в разговоре с учителем. Кстати, по статистике, один из пяти детей покидает обычную начальную школу, так и не доучившись.

Плохое финансирование – излюбленная песня многих сторонников школьной реформы. Но на самом деле важнее то, как используются реально выделяемые средства. В среднем на полное обновление школы тратится около 27 млн. фунтов. Из них львиная доля нередко расходуется на безумный полет фантазии архитекторов. В одной школе, например, такой «гениальной» идеей стали классы открытой планировки. В них, естественно, из-за уровня шума ни учить, ни учиться было невозможно. Пришлось достраивать стены.

Пока парламентарии разрабатывают проекты школьной реформы, наиболее инициативные директора средних учебных заведений пытаются самостоятельно спасти положение. Когда Пол Грант впервые стал директором Robert Clark, что в Восточном Лондоне, школа эта была зоной no-go («не входить»). Грант сразу взялся за дисциплину, временно исключив за плохое поведение две трети учеников. Он ввел ненавистную школьную форму. И пообещал швырнуть учебником в каждого, кто осмелится обижать «хорошистов». Теперь в школе несколько спортивных секций, два хора, оркестр. А на родительских собраниях посещаемость – более 80%. И это в рабочем районе, где родители в школах в принципе не появлялись.

Так что не все еще потеряно. С недавнего времени у английских школ появилось больше свободы. Они теперь не так сильно, как прежде, зависят от местной бюрократии из администрации системы образования (Local Educational Authority). Многие школьные директора готовы дружить и тесно сотрудничать с университетами, бизнесом, благотворительными и религиозными организациями. Получится ли, время покажет.

Елена ВЕРИГО, Лондон